Юрий Дружников - Отец на час
АНЯ (пританцовывает вокруг Гриши). Отдай! Пожалуйста! Лосев, я требую! Приказываю, слышишь?.. Хорошо, прошу. Умоляю, Лосеночек, миленький, отдай мой портфельчик... Ну, хочешь, исполню танец маленьких лебедей.
ГРИША. Это уже кое-что! (Садится по-восточному на портфели, поджав ноги.)
АНЯ, подпевая, танцует вокруг него, приподнимает ГРИШУ за руки. ГРИША как загипнотизированный. АНЯ берет свой портфель, ГРИША спохватывается, хочет отнять, хватает АНЮ за плечи, останавливается в смущении.
ГРИША. А ты ничего!.. То есть я хотел сказать: твоя конструкция с точки зрения технической эстетики соответствует требованиям... (Смолкает.)
АНЯ. Слушай, а требованиям эстрадно-циркового училища эта конструкция соответствует? Как ты думаешь? (Принимает позы.) Да не смейся! Понимаю ведь, что помимо внешних данных нужны внутренние. Я акробатикой занимаюсь, жонглировать могу. Хочешь, на руках пройду?
ГРИША. Пройди, а что же! Товарищи прохожие! Девушка желает пройтись на руках до остановки и войти в троллейбус. А билет чем будешь отрывать?
АНЯ. Зубами. (Готовится стать на руки.) Нет, не буду. (Поправляет платье.) И вообще, чего я с тобой разоткровенничалась? Девчонкам не рассказывала, не говоря уже о матери. Новенький, а сумел втереться в доверие. (Передразнивает.) Конструкция с точки зрения технической этики...
ГРИША. Эстетики, темнота!
АНЯ. Пускай эстетики, мне не жалко. Сам ты конструкция!
ГРИША. Я не конструкция - продукт.
АНЯ. Какой продукт?
ГРИША. Продукт высокоорганизованной материи.
АНЯ. Все равно ты произошел от обезьяны.
ГРИША. Я?.. Вообще-то верно. (Про свое.) От обезьяны - и точка. Надо вырвать с корнем инстинкты! Никаких родственных чувств - только общечеловеческие. Их нужно математизировать и уложить в формулы. Вот это была бы действительно высокоорганизованная материя. Рассчитал - и все ясно: кого в степень возводить, из кого корень извлекать.
АНЯ. А если из тебя извлечь корень?
ГРИША. Операция "икс". Извлечение корня из джентльмена.
АНЯ. Ты - джентльмен? Первым будешь в нашем классе.
ГРИША. А что ж? И обезьянам суждены благие порывы...
АНЯ. Но свершить ничего не дано. Интересно, насколько хватит твоего джентльменства?
ГРИША. Насколько надо, настолько и хватит!
АНЯ. Если ты рассчитываешь завоевать этим мое расположение, ничего не выйдет. Ах, Евгений Онегин, ах, Ленский, ах, Вронский, ах, Форсайт, ах, Витя Котиков!
ГРИША. Кто это - Котиков?
АНЯ. Парень с нашего двора. Очень, между прочим, симпатичный. И я ему нравлюсь, это точно.
ГРИША. Вот и нравься на здоровье! Много ты о себе понимаешь. (Пародирует танец маленьких лебедей.) Ах, Витя Котиков! Я ему нравлюсь!
АНЯ (смеется). Это не танец маленьких лебедей, а танец больших бегемотов.
ГРИША. Пускай хоть чертей на сковороде.
АНЯ. Счастливый ты!
ГРИША (насмешливо). Догадалась или вычислила?
АНЯ. Это сразу видно.
ГРИША. А ты?
АНЯ. У меня отец, пока трезвый - человек. Напьется - лучше бы вообще его не было.
ГРИША. Лучше бы? Неизвестно. И потом, чтобы вообще не было - так вроде бы не может быть.
АНЯ (с издевкой). Правда? Чем плохой, лучше никакого. Твой-то отец не пьет?
ГРИША. Не знаю...
АНЯ. Как - не знаешь?
ГРИША. Да уж так - не знаю.
АНЯ (догадалась). Не живет с вами?
ГРИША (прорвавшись). Отец всю жизнь матери испортил! И мне тоже. Мать бы его, конечно, простила... Но если бы он вернулся, я бы ушел. Пускай они с матерью голубятся! (Делает вид, что читает афишу на тумбе.)
АНЯ. Дурак ты! А захочет он вернуться?
ГРИША (подумав). Нет... Ладно! У тебя свои заботы, у меня свои. Двушка есть?
АНЯ. Кажется. (Находит.) Вот! Куда тебе звонить?
ГРИША. Секрет.
АНЯ. Как ее зовут?
ГРИША. Не знаю.
АНЯ. Она с твоего двора?
ГРИША. Секрет - мужского рода. (Заходит в телефонную будку, Аня за ним.) Отпрянь! Подслушивание - мать всех пороков.
АНЯ. А кто отец?
ГРИША (поколебавшись). Отца нет, безотцовщина. Отвались!
АНЯ отходит к авансцене, разыгрывает пантомиму: разворачивает газету, читает, ничего не находит интересного. Вдруг что-то нашла, прочла, снова зевает. Гуляет за деревьями.
ГРИША (плотно закрывает дверь телефонной будки и тут обнаруживает, что стекло выбито. Набирает номер, отворачивается, старается говорить тихо). Справочное? Телефон Службы быта можно? Ага! (Снова набирает, старается говорить басом.) Служба быта? Вот... мы переехали... новая квартира и нужно передвинуть мебель. Пере... да! Можно нанять грузчика? Таких услуг не оказывайте? А какие? Все остальные... Полы натереть можно? А это мужская работа? Надо! Адрес? Песчаный переулок, дом десять, квартира семьдесят три... Метраж? Тридцать два, примерно. Когда? Спасибо! (Выходит из будки.)
АНЯ. Ну как? Договорился? Придет?
ГРИША. А как же!
АНЯ. Куда?
ГРИША. Много будешь знать...
АНЯ. ...состарюсь? Глупо! Стареют как раз от недостатка знаний.
ГРИША. Мне пора, эстрадный философ. Чао!
АНЯ. Хочешь, я тебя провожу?
ГРИША (испуганно). Зачем?
АНЯ. Охота пройтись с джентльменом.
ГРИША. Слушай, как бы мне от тебя отвязаться?
АНЯ. Ах, отвязаться?! Еще пожалеешь! (Расходятся.)
Затемнение.
Вестибюль школы. Уютный уголок в стороне от главных магистралей. Кактусы на окне. Рядом бюст Пушкина. На шее Пушкина дощечка: "Осторожно, окрашено!" Пушкин словно прислушивается к разговорам. Впрочем, может, наоборот: абсолютно равнодушен. Звонок с урока. Взрыв шума: топот, смех, крики, вавилонское столпотворение где-то рядом. Словом, перемена. Появляется АНЯ, прячется за Пушкиным. Из класса в учительскую идет ЛАРИСА. В руках журнал, плакаты. АНЯ выходит из-за бюста Пушкина.
ЛАРИСА. О господи! Ты меня испугала. Засада?
АНЯ. Я хотела вас застать один на один. Вернее, одна на одну. Посоветоваться, как мужчина с мужчиной.
ЛАРИСА. Лучше, как женщина с женщиной.
АНЯ. Нет, правда... Вы нашим девчонкам показались... В общем, ничего особенного, смотрели, наш вы человек или нет.
ЛАРИСА. Вот так ничего особенного! И каков же вывод?
АНЯ. Вроде наш.
ЛАРИСА. Если вы хотите предложить мне в чем-то вам потакать, не выйдет. Комплиментами меня не купите.
АНЯ. Что вы! Я по личному вопросу.
ЛАРИСА. По личному? Это хорошо, я сама хотела с тобой поговорить. Ты рассеянна на уроке. В чем дело? Что-нибудь случилось?.. Мальчишки?..
АНЯ. С ними все понятно! Двинешь поддых - и ходят как шелковые.
ЛАРИСА. А дома у тебя как?
АНЯ (мнется, колеблется, говорить ли). Да так...
ЛАРИСА. Может, я помочь могу?
АНЯ. Вы? Мама-то ничего не смогла.
ЛАРИСА. А где она?
АНЯ. Уехала в санаторий. Отец при ней стеснялся... Ну, держался. А теперь почти каждый день выпившим приходит. Не знаю, что с ним делать. Мама приедет и обязательно будет говорить, что это я его тут распустила. А как мне его в руках держать?
ЛАРИСА. Держать в руках - трудно, руки у тебя слабенькие. Да и в сильных-то...
АНЯ. Я вот подумала... Может, скажу, что вы его в школу вызываете? Пускай придет. Вы его тут... А?
ЛАРИСА. Я?
АНЯ. Припугните его, пожалуйста! Скажите, что у меня дела плохи, что воспитывать меня надо, а то... Пускай пример мне показывает. Возраст-то у меня опасный, сами знаете! Мало ли чего я могу...
ЛАРИСА. Ты меня-то не пугай, не нагнетай страстей. Без этого попытаюсь поговорить. Попроси его зайти ко мне.
АНЯ. Обязательно! (ЛАРИСА хочет уйти). И еще, знаете, у нас в классе новенький - Лосев...
ЛАРИСА. И что же?
АНЯ. Так, ничего... Вы с ним больно строго сегодня разговаривали. Уж и мнения высказать нельзя?
ЛАРИСА. Можно! Только если "Евгения Онегина" цитируешь, не перевирай. И еще так развязно.
АНЯ. Да мы "Онегина" еще в прошлом году прошли, что же - до гроба помнить?
ЛАРИСА. Лосев - любитель авторитетно заявлять, не очень-то глубоко вникнув в суть.
АНЯ. Откуда вы его знаете?
ЛАРИСА. Так мне кажется.
АНЯ. А по-моему, он юноша. Ему самоутверждаться надо. Это его суть. Я с ним на одной парте и вижу, как он нервничает. А вы его...
ЛАРИСА. Нервничает?
АНЯ. У него отец с матерью не живет. И мать виновата.
ЛАРИСА (растерянно). В чем виновата?..
АНЯ. Почем я знаю! Моя мама говорит: если пар не спускать, все развалится.
ЛАРИСА. Какой пар?
АНЯ. Если не прощать... Она говорит, всегда бабы сами виноваты.
ЛАРИСА. Ты считаешь, в этом дело?
АНЯ. Не знаю. Я вот за своего отца знаете как переживаю... А когда совсем без отца?..
ЛАРИСА. Думаешь, Лосеву жалость нужна?
АНЯ. Может, не жалость... Просто добрей с ним?
ЛАРИСА (задумавшись). Ты права. Доброта и жалость - это разное. Только пожалеть легко, а быть доброй... ой как трудно!
Затемнение.
Снова квартира Нины Григорьевны. ГРИША дома один, штудирует поваренную книгу.
ГРИША. Закуска: холодная курица с соусом из грецких орехов и паштет из говяжьей печенки по-домашнему... На первое будем есть луковый суп по-парижски. Или лучше нет: суп Сен-Жермен из зеленого горошка. А может, примитивных щей?.. На второе подайте индейку по-рыцарски. (Читает.) "Индейка обязательно с грудкой, морковь, чеснок, две горошины черного перца, полстакана белого вина, белые грибы, белое сало шпиг". (Отбрасывает книгу.) Красок нету - все белое... Будем есть желтую яичницу с коричневой колбасой. Надежно, выгодно, удобно. (Принюхивается.) Дымком тянет... Вот она уже и готова! (Убегает, возвращается со сковородкой.) Чуть-чуть порозовела. Теперь надо долить белой воды и положить белого хлеба. Получится... Забыл что, но что-то наверняка получится.
