Александр Кабаков - Нам не прожить зимы
- Суки! - повторил убийца, Здорово, суки... - и он чуть развернулся в бок всем телом, и короткая, выстрелов в шесть очередь разнесла воздух маленького помещения в пыль. Пустые бутылки от джинов и вермутов полетели осколками вверх к потолку и в стороны, по круглому и не успевшему изменить тоскливое выражение лица бармена хлынула широкой и плоской лентой кровь, он постоял и упал вперед на стойку, калькулятор свалился и скользнул к ногам Сергея. Тут же второй приподнял свое дуэльное оружие, и жуткий грохот заглушил, перебил дыхание, остановил время, один из тех двоих, за столиком, встал во весь рост, вскинул руки, прикрыл ими черно-сизую дыру на месте лба и полетел спиной в стену, ударился в нее, как тяжеленный камень, и остался сидеть на полу, привалившись к деревянной панели.
Сергей лежал на кафеле, подмяв голову Лили, прижав ее животом и пытаясь согнуть, втащить ее ноги под стол, за скатерть. Ноги дергались, и каблуки сапог ездили по плиткам пола. Второй в свитере уже стоял за своим столом на коленях, держа пистолет в двух руках, как в тире, уперев локти в столешницу, и стрелял, старательно целясь, и промахивался раз за разом, пока, наконец, тот, что с автоматом, не повернулся к нему лицом и не подставил это довольно красивое, полноватое лицо со светлыми усами под пулю. Пуля вошла в его правую щеку рядом с носом, он закинул голову назад, как делают некоторые, глотая таблетку, и успел нажать спуск, и очередь, на этот раз очень длинная, прошла веером сквозь все настольные лампы, и стены, и зазвеневшую керамику на стенах, и где-то замкнуло провода, и во тьме посыпались искры, и тут же запахло дымом, и удивительно быстро, мгновенно показался огонь, запылала скатерть на пустом столе, в этом огне стояла вазочка с тремя гвоздиками. Пламя поднялось столбом, и Сергей увидел того, что с обрезом, лежащим на полу лицом вниз, а тот в свитере, что стрелял из-за стола, сидел на нем верхом и тянул его левой рукой за волосы на затылке, выламывая голову назад все сильнее, а правой шлепая по полу рядом с собой и не находя оружия.
Вот так и не найдя пистолет, он берет валяющуюся на полу стеклянную пепельницу, кладет, аккуратно примерившись по месту, и изо всех сил придавливает лицо убиваемого к этой пепельнице, и проворно встает, и топчет затылок каблуком. Вот пламя от догорающей скатерти вскидывается еще выше, цветы в вазочке горят, потрескивая. Вот Сергей ползет за стойку, стараясь тащить Лилю под собой, не приоткрывая, ему кажется, что она уже мертва.
В кухне нет никого, дверь на улицу открыта, и сквозь нее Сергей увидел кусок грязного дворового снега и груду картонных коробок от заморских лимонов.
Сразу после клиники Лиля уехала куда-то на юг, а уже месяцев через пять Сергей увидел ее афишу у консерватории - Шопен, Лист, Сибелиус... Он к этому времени уже съездил в Данию с днями культуры. Вежливые датчане мило улыбались, но контракт на диск не подписали. Голос вернулся почти полностью, и спал он нормально, Ирка очень жалела и любила, как ей Бог дал.
В августе выходя из ресторана Дома композиторов он увидел ее, спускающуюся со второго этажа, в сопровождении какого-то седого, в солидном костюме и некрасивых очках. Сергей растерялся, но она окликнула: "Сереженька, привет! Это мой муж, знакомьтесь... Володя, вот, пожалуйста, мой любимый певец, единственный настоящий на нашей эстраде. Я все собираюсь с ним программу сделать."
Ни единого седого волоса не было в ее жгучих кудрях, качались в ушах огромные серьги, лиловый шелк обтягивал и блестел. Осенью она собиралась в большое турне по Штатам. Говорила легко, глядя куда угодно, только не на Сергея, и лишь раз взглянула прямо и быстро, и он понял - тоже все помнит, и не выбить этого никакой стрельбой.
Вечером он сидел на кухне и слушал радио. В Европе все ликовали, депутаты все делились огорчениями... В хит-параде его отодвинули на четвертое место, в остальном больших новостей не было.
