Борис Можаев - Саня
- Вы это мне? Ведь мы же интеллигентные люди! Так некультурно обращаться... - Она не договорила и с печальным укором на лице вышла.
- И вы тоже ступайте все по домам. Спасибо за знакомство.
"А мне от них никуда теперь не уйти", - невесело подумала Саня и вспомнила вдруг слова Настасьи Павловны: "Тут становой хребет нужен.
3
Саня поселилась у Настасьи Павловны.
- Живи, девонька, все равно изба пустая, - уговаривала ее хозяйка. Сам-то для семьи строил, да разлетелись все. А я уж, как курушка, видать, и сдохну на этом гнезде.
Было начало сентября. И хотя погода стояла жаркая, с ветреными полднями и тихими комариными зорями, все, все говорило о приближении осени; на дальних сопочках, покрытых мелким леском, проступили кумачовые пятна бересклета, невысокие лиственницы на звонаревском кладбище порыжели, словно покрылись ржавчиной, а по вечерам над степью табунились дикие утки и пролетали со свистом над станцией. Но степь, обильно напоенная августовскими ливнями, не хотела сдаваться напору осени, и под бурыми метелками пырея и мятлика у самых корневищ густо резались перистые сочные листья. Хорошо ходить по такой степи! Травяной покров ее настолько густ и пружинист, что чуть отбрасывает ногу, точно резиновый.
Но там, где эта извечная травяная броня сорвана, - обнаженная, взбитая плугами земля разбухла и жадно засасывает ноги. И Саня видела, как по совхозным полям пять тракторов таскают один комбайн, который стоит на лыжах. Чудеса!
- Так и будете вы всю жизнь таскать комбайны? - спросила Саня пожилого бригадира в брезентовой куртке.
- Зачем всю жизнь? Окрепнет земля-матушка, - ответил бригадир, весело подмигивая. - Это она с непривычки раскисла. Небось и тебе с непривычки не сладко?
- Откуда это вы взяли? - сердито спросила Саня.
- Да земля мне шепнула по-дружески, - ответил тот серьезно и вдруг рассмеялся.
Побывала Саня и в Звонареве, где гарнизон стоит. И там, оказалось, ее уже знали. Проходя мимо двухэтажного деревянного дома, на крыльце которого сидели женщины, она услышала за своей спиной негромкий разговор.
- Начальница новая. Выскочка, должно быть. Говорят, уже разнос устроила.
- Ничего, пообломается, - лениво отвечала собеседница.
- Заметила - глаза-то у нее бесноватые? - настойчиво твердил первый голос.
- И на такую дураки найдутся, - благодушно отозвалась вторая.
Саня с трудом сдержалась, чтобы не вступить в перепалку с ними.
"Эх, всех не переубедишь, - досадливо подумала она. - Видать, тут каждый шаг на виду. Ну и пусть смотрят и судят".
Возле Звонарева - небольшая кудрявая сопочка. Местные донжуаны нарекли ее Сопкой любви. Саня поднялась на ее вытоптанную вершину и долго смотрела на окружающую местность. Вся степь раздвинулась, стала еще шире, необъятнее. Как ее много! Но можно увидеть еще больше, еще дальше, только захотеть подняться выше. И почему не все в жизни зависит вот так же от нашего желания? А ведь так должно быть, именно так, - думала Саня; и оттого, что так и могло стать, если бы все люди одинаково захотели, у нее дух захватывало.
Станция Касаткино, прилепившаяся к бесконечной, как степь, стальной магистрали, выглядела отсюда до смешного незначительной и ненастоящей. Но и здесь надо устраивать разумную, светлую жизнь, такую же, как и в большом городе. А люди скандалят, пьянствуют, ленятся... Ах как они все еще тяжелы на подъем! "Кто же из них будет моим другом, моей опорой? - старалась отгадать Саня. - Интересно, с кем-то я приду на эту Сопку любви. Откуда он будет? Агроном из совхоза, а может, военный?"
- Впрочем, глупости все это - девичьи мечтанья, - сказала она вслух своим хриплым резким голосом и быстро пошла домой.
На территории станционного рельсового парка, возле колеи, стоял свежесколоченный дощатый склад.
Саня и раньше замечала его, но в суматохе приемки позабыла проверить документацию. Чей он и кто разрешил его здесь строить? И почему Сергунков не сказал ей об этом? А если он незаконно построен? Ведь с нее голову снимут. Сейчас по его крыше ползали рабочие, обивали ее толем.
Саня подошла к складу и спросила крайнего, чубатого рабочего:
- Кто у вас старший?
Тот держал в зубах гвозди: ткнув себя пальцем в грудь, он весело подмигнул Сане.
- Не валяйте дурака! - строго сказала Саня.
Рабочий положил гвозди в ладонь и спросил обиженным тоном:
- Не верите? А я и есть в самом деле старший. - Он спрыгнул с крыши и ленивой походкой знающего себе цену человека подошел к Сане.
На нем был серенький костюмчик и застегнутая на все пуговицы рубашка. Саня поняла, что гвозди забивал он просто так, от нечего делать.
- А вы кто же такая будете, сероглазая? - спросил он, вежливо и снисходительно наклоняясь, словно к маленькой девочке.
- Начальник станции.
Парень сделал удивленное лицо и свистнул.
- И Сергунков вам добровольно уступил престол?
- Вот уж насчет его доброй воли - не интересовалась.
- Значит, будем ждать очередного самоповешения. Вот так: кх-хы! - он помотал пальцем вокруг шеи, показал в небо и смешно выкатил глаза.
Саня засмеялась. Забавный этот парень и симпатичный; у него вьющиеся черные волосы, густые брови, сросшиеся на переносице, и крупные, постоянно обнаженные зубы. Он при каждой фразе каким-то особым манером пощелкивает пальцами и улыбается сквозь стиснутые зубы.
- Виноват! Я, как говорится, забыл представиться - Валерий Казачков, мастер совхозного строительства. Очень приятное знакомство, - заключил он.
- Ну, это еще неизвестно, - ответила Саня. - Дайте-ка разрешение на право застройки!
- Разрешение?! - удивленно протянул Казачков. - Оно, конечно, есть, но оно, знаете, еще там.
- Где это там? - уже начинала сердиться Саня.
- Там - это в вашем управлении. Да вы не подумайте, что я уклоняюсь, искренне убеждал Валерий. - Пойдемте к Сергункову, и он вам все пояснит.
Сергунков говорил медленно, словно выдавливая из себя слова.
- Я по телефону сообщал. Пришлют распоряжение. Обещали.
- Кто обещал? - допытывалась Саня.
- Ну кто, кто! Начальник дороги.
- Я же вам говорил! - обрадовался Казачков. - У меня все по закону. А знаете что? - живо наклонился он к Сане. - Наш коллектив едет на Амур отдохнуть. Ведь нынче суббота! Поедемте с нами?
Саня колебалась.
- Да поезжайте, - нелюбезно заметил Сергунков. - Из наших там тоже кто-нибудь будет.
"В самом деле, поеду, а то еще подумают, что боюсь", - решила Саня.
- Ладно, заезжайте за мной, - сказала она Казачкову.
- Закон! - воскликнул тот, разводя руками. - Куда массы, туда и руководители.
Казачков ушел очень довольный и обещал в скором времени заехать на грузовике.
- Что это за строитель? - спросила Саня про него у Настасьи Павловны.
- Казачков-то? О, это атлет. Из города он. Вроде в ФЗО преподавал. А в прошлом году приехал с шефами да здесь и остался. У нас, говорит, вольготнее. А что - понравился?
- Да ну, глупости!
- Он ничего, красивый парень. - Настасья Павловна многозначительно улыбнулась - Поговаривают, вроде бы на Верку-кассиршу засматривается.
Саня надела черную кружевную блузку, а серую разлетайку взяла на руку, на случай похолодания. Безрукавная блузка обнажала ее полные руки и делала Саню солиднее, старше. На шею она надела позолоченную цепочку, но в последний момент сняла. "Еще подумает, для него вырядилась".
Казачков, как и обещал, приехал на грузовике; он выскочил из кабинки и, приятно удивленный Саниным нарядом, стал приглашать ее на свое место.
- В кузове доеду, - отказалась Саня и легко перелезла через борт.
Ей услужливо уступили местечко на скамейке, и машина тронулась. Из станционных поехала только Верка-кассирша. На ней была белая капроновая кофточка, сквозь которую просвечивали округлые сметанные плечи. Эта кофточка, как уверяла кассирша, осталась у нее от замужества, и она надевала ее теперь в праздничные дни и при этом вспоминала свою прошлую и, судя по ее рассказам, счастливую жизнь. Она сидела напротив Сани, степенно поджимала подкрашенные тонкие губы, и ее мелкое кругленькое личико выражало бесконечное разочарование.
- Мы, жены офицеров, - чуть ли не каждую фразу она начинала с этих слов, - любили массовые гуляния. По-офицерски они называются пикниками.
Саню раздражал и этот деланно ленивый голос, и этот тон человека, все видавшего и все едавшего. Верка всех уверяла, что муж ее погиб при полете. Но от Настасьи Павловны Саня узнала, что вовсе он не погиб, а сбежал неведомо куда и что теперь кассирша каждое воскресенье торгует в гарнизоне маслом и сметаной. "И кофту, наверное, в гарнизоне выменяла на масло", подумала Саня.
Грузовик быстро катился. Мелкие камни гравия подскакивали и звонко щелкали о деревянное днище и о борта кузова, а под колесами стоял такой треск и шорох, будто кто-то там распарывал старое пальто.
Публика в машине оказалась общительной и веселой. Здесь были совхозные механизаторы и комбайнеры, несколько пожилых строителей с женами и шефы из города, со швейной фабрики.
