Анатолий Дьяченко - Ньяя
Она: Поосторожней на поворотах! Совсем спятила. Надо же быть такой простофилей. Какой-то идиот ей в бутылках весточки шлет, а она уже о замужестве мечтает. Не читала, что там в конце написано?
она: Нет. /Входит ОНА, принесла вещи, которые Она только что развесила/.
ОНА: На. И без моего согласия туда ничего не вешать.
Она: Точно свихнулась.
ОНА: Девчонки. Надо так. Потом все обьясню. Поезд! Прислушалась. /Руки затряслись/.
Она: Слушай, ну что ты дергаешься, ты бы лучше телефон исправила. Сколько помню, никогда не работал. Так хоть поболтать, душу отвести...
ОНА: Не нравится и скатерью дорожка. Иди к родителям, живи.
Она: Слушай, ты ли мне не подруга? Ты ли со мной за одной партой не сидела? Мы ли с тобой за одним мужиком не бегали, записки ему не писали? Представляешь, девчонка, парень у нас учился черный какой-то, грудь волосатая, а мы же знаешь соплячки... Он всегда к дядьке, фотографом работает, знаешь может, лысый такой... Вот он к нему каждую весну приезжал, а мы с девками аж, аж, аж с ума сходили. А он наглый такой, с нами одна училась, изнасиловал ее дуру, представляешь, с танцев провожал, а та сказать побоялась, так ты думаешь он от нее отстал? Он сколько приезжал, столько и имел ее, сколько хотел. И ребята наши заступиться боялись, кровь горячая, псих прямо, всех замучал. А недавно я его встретила ну весь из себя, весь из каталога, ну ни одной ниточки нашей нет, а морда... Морда как у сучки твоей, пропала которая. Меня аж поворотило. Не глаза, а как будто два члена торчат, так и лезут под юбку, так и в лифчик заглядывают. Под глазами яйца висят, и волосня, волосня по всей жопе, морде, вернее которую мы когда-то за мужественность принимали. Девчонка, к этим как относишься? Положительный /Ехидно подмигнула ЕЙ/.
она: ...............
Она: Ну скажи, скажи нам. Вот твое мнение интересно.
она: Есть народы, у которых животные инстинкты сильно преобладают над приобретенными моральными установками. Мужчины этих народов продают апельсины на рынках и женские кофточки, чужих детей и жен. Они так долго занимались безответственным оплодотворением всех наций и народностей, так долго глумились над нормальными людьми, обманывали их, что исчерпали все терпение Господа Бога, и он обрушил на них жуткие бедствия. Только смерть, никакая культура и воспитание, только смерть остановит варвара.
Она: Во, бля! Ну ты даешь. Наизусть заучила что ли.
она: ..............
Она: Слушай, а ты не знаешь часом, чего у нас все сами с собой разговаривают. Идут что-то себе бормочат, а один раз видела своими глазами с кем-то так разругался в душе, что просто руками машет, ну точно как зарядку делает.
она: Как не может быть дом выше двух этажей с высокой крышей и торчащей трубой, так и не может человек двигаться по земле быстрее чем на лошади, а лучше на своих ногах. Люди сходят с ума от того, что придумали себе сумасшедший мир, который давно сделал их своими рабами и мы измеряем время самолетами и поездами, машинами и ракетами. Люди не умеют летать, люди - это не воздух, это земля. Из нее рождаются, в нее уходят.
Она: Слушай, ты про всех знаешь?
она: Только себя.
Она: А ты можешь в масштабе всего человечества что-нибудь такое.
она: Это может каждый. Если ему не застилают горизонт мысли о собственной смерти.
ОН: Ну шо там?
она: ................
Она: Ну скажи.
он: Со временем все человечество разобьется на два лагеря, лагерь технократов и лагерь гуманистов. Они поделят еще раз территории, из-за чего произойдет последняя война. Технократы будут стремиться к техническому совершенству, гуманисты - к духовному. Последние победят во всех областях науки и, как ни странно, их техника будет гениально проста. После длительной конфронтации технократы сами отдадут противнику лучшие земли. Некоторое время продлится союз, дополняющий и гармонизирующий их отношения, но затем новую болезнь победит духовное и нравственное целомудрие гуманитариев. Затем начнется коллективное движение духовников. Будет новая вражда между истынными и мнимыми. После общего схода обе стороны выявят тщеславных, разработают тест и с этих пор планету будут возглавлять только истинные патриоты космоса.
Она: А куда ты шла? Спать не могу. Скажи, сжалься.
она: Я иду за умершими родителями.
Она: Ой. Извини.
она: Я чувствую, что если пройду всю эту дорогу, то мне сразу станет легче.
Она: Конечно. Построишь дом, где жили...
она: Нет. Я не буду заходить в город.
ОНА: ?????????????
она: Я умру в нем.
ОНА: И куда?
она: Обойду его по окраинам. Отдамся местному парубку, который никогда и не мечтал иметь такую женщину.
ОНА: Зачем?
она: Не знаю. Жертвоприношение. Я должна осквернить память, чтобы стать как все.
Она: Ну и потом?
она: Потом? Я возьму другое имя и фамилию, устроюсь на новую работу, сменю лицо и начну другую жизнь, в которой буду сильной и самостоятельной деловой женщиной. Через три года я выйду замуж за инженера этого конструкторского бюро. У меня родится сын. Муж станет не интерсен, скучен и найдет себе другую, лучшую. Мне захочется нравиться, я стану писать стихи или рисовать, ко мне потянется молодежь и я выйду замуж за мальчика.
ОНА: Ты все-таки сумасшедшая.
она: Мой сын погибнет в армии и я опять приду на это место.
ОНА: Сюда?
она: Да.
Она: И что?
она: И буду работать здесь обходчиком до конца жизни, меня и похоронят вон там, за полотном, возле моста, где пес бедовал.
Она: А потом... /Опомнившись/. А, ну да... Здорово.
она: А потом умрет память обо мне и возникнет вопрос. Зачем все это было? А еще позже живущие спросят, а было ли это вообще, и странно, что придут к выводу, что не было, что это вымысел их писателей, потому что так глупо все не может быть. Не может быть все так бессмысленно. /Слышен шум поезда. ОНА хватает флажки, подтягивает выше колен юбку и убегает. Она берет письмо, но встречает ее взгляд и кладет на место. Они о чем-то говорят. Она даже что-то доказывает, сильно жестикулируя, поезд проносится/.
Она: Ты ей скажы. Ты ей-то ничего не обьяснишь. А потом слезы, мысли о конце света. Что я ее не знаю. /Входит ОНА./
ОНА: Таворняк! Хорошо вам. Вы вон какие. А мне эта работа во где, как подумаю, что навсегда, жить не хочется. А они туда, сюда, туда, сюда. Как ненормальные носятся. Машинисты со слепыми пьяными или невыспавшимися глазами и стекла у электровозов такие же точно. Гарь, вонь из туалетов, а обход делать так прямо не поймешь, где работаешь, то ли этим... как его... то ли обходчиком.
Она: Ну и не ходила бы.
ОНА: Так я и так с зимы ни разу. Пусть их там потрясет на колодобинах наших.
Она: А мне наоборот. Я поезда люблю. Смотришь в окошко...
ОНА: Вот потому-то и любишь, что из окна ты дорогу знаешь. А тут с детства все одно и то же.
Она: Ну так ведь здорово, глупая. Люди в окнах, жизнь летит и можно представить на минуточку, что и ты там. Придумать, что ты в купе вон с тем спортсменом или компанией веселой.
ОНА: Вот ты ездишь этими поездами, а я на них только смотрю.
Она: Ну и ты езди, кто тебе мешает.
ОНА: А двор? А хозяйство, огород? Езди. Легко сказать. Это ты фить и там, фить и там. А мне, чтобы выбраться... И думать страшно. Я раньше тоже мечтала. Выбегу на косогор девчонкой. Спрячусь в кустах и жду поезда. Помню издали увижу и сама себя пугаю, глазищи вот такие, гудит, рычит, стучит, а я представляю себе, как он остановится. Выйдет машинист какой-нибудь или проводник там и меня спросит, что мол видал много раз тут у вас девочка бегала, так вот хочу ее взять да на море свозить... А поезд ту-ту-ту-ту-у-у-у-у-у... и все.
она: Плакала?
ОНА: Нет. Гордилась, что смелая. Поезд ведь страшный, а я его обманула.
Она: В кустах?
ОНА: Ну так малая была, что понимала там.
Она: А теперь?
ОНА: А теперь, что теперь. Теперь все. Конец. Друг сердешный не придет, жизнь смысл потеряет. А как бы я ему, как бы я для него. Я бы растворилась в нем. Вот честное слово. Хотите верьте, хотите нет.
она: Поезд...
ОНА: /Прислушалась/. Точно. Нет. Не слышу. Ну ладно поверим. /Подтягивает до колен юбку. выходит/.
Она: Не шутишь. Пойду помашу солдатикам.
она: /Берет письмо читает/. Здравствуй, моя ненаглядная. /Мужской смех/. Вот опять проезжаю твой маленький домик. /Хихиканье. Пробогает глазами то, что уже слышала/ Вот опять я закупориваю свое послание в бутылку, только что выпитой нами водки /Солдатский гогот/. Тайком от друга отца-командира /Пьяный смех/, и отправляю тебе. Интересно: разбиваются они при падении - интересуются мои однополчане или нет? /Подлое хихиканье/. Если нет, то хозяйственная ли ты и собираешь ли их для сдачи. Чтобы я понял, к следующему разу выставь их на крылечке все до одной. Купил тебе хороший подарок, да бросать жалко, боюсь побьется /Смех с кашлем/. Очень хочется прижаться к тебе и почувствовать настоящую любовь. /Гогот/. Интересуюсь, если у вас для меня работа, чтобы после демобилизации я мог там устроиться. Если есть на дороге, то приткни к стенке шпалу. /Смех/. Если в городе, то чемодан на забор повесь. /Гогот/. Я тут же соориентируюсь и буду знать, куда брать характеристику./Кашель/. Думаю, что заживем мы с тобой отменно, баба ты, издалека видать, положительная, домовитая, да и корма что надо - люблю таких./Смех/. Станок, одним словом, подходящий./Возгласы/. Детишек настругаем, что детсад отдельный построят./Смех/. Я очень люблю детишек. Сам безотцовщина /Хохот/, хочу чтобы мои выросли. Ну и все. Прощай. С чистым сексуальным влечением /Гогот/, к тебе, твой... Готовься к встрече... Буду... Если готова, то подтяни юбку выше колен. /Хохот/. Если нет, не выходи из дома. Целую твой... часовой по охране государственного и военного имущества на железнодорожном транспорте. /Одобрительные восклицания, кашель и смех переходят в грохот поезда. она выставляет руки, которые вздрагивают как рельсы. Грохот увеличивется, напряжение увеличивется. Девчонки кричат на крыльце и машут руками. Грохот нарастает, руки напрягаются вместе с мышцами ее лица. Вдруг она резко разводит руки в стороны. За окном сначала Ах! Обрывается шум, как буд-то состав оторвался от земли, крик ужаса за кулисой, она медленно идет к двери и выходит. Весь антракт шум падющих с насыпи вагонов, взрывы цистерн и боеприпасов, треск огня/
