Сергей Довлатов - Подборка Тамары Зибуновой
* * *
Обо всех изменениях в вашей жизни я узнаю одновременно с вами. Может быть, из этого что-то получится.
Странная у меня судьба: в Союзе я - "бывший", продавшийся за чечевичную похлебку, а здесь меня считают чуть ли не большевиком, или во всяком случае розовым...
* * *
О том, что происходит у вас, я все знаю, все газеты доступны, включая эстонские. В "Молодежи Эстонии" недавно увидел свою фамилию, причем в нейтральном контексте...
У нас все по-старому. Я довольно много езжу. Убедился, что жить можно лишь в трех местах: Ленинграде, Нью-Йорке и Таллине. Впрочем, в Ленинграде и Таллине я давно не был.
* * *
Мои несчастные рассказы - это моя частная собственность, охраняемая соответствующим законодательством всего цивилизованного мира, это источник моего существования и единственная ценность, которой я обладаю. Мысль о том, что в печать каким-то образом проникнут старые, изъятые из обращения и не подготовленные мною самим к публикации вещи, приводит меня в ужас...
Когда меня обосрали в "Неве" /которая и не подумав извиниться, просит рассказов/, я решил не связываться, потому что я, по здешним законом, "паблик фигьюр", писатель, а значит, хожу без штанов, и надо мной имеет право издеваться любая сволочь, что и здесь, кстати, делает масса народу, но в случае незаконных публикаций речь идет не обо мне, а о моей собственности, и тут я стопроцентно выиграю любой процесс.
При этом, я хочу печататься в Союзе, и уже веду переговоры в трех местах, и меня будут печатать неминуемо, но во всех этих случаях я сам предлагаю свои вещи в том виде, в каком они кажутся мне удовлетворительными.
Теперь насчет "Ээсти раамат". В свое время, напоминаю, у меня был договор с издательством, и я условия договора выполнил, то есть, представил текст нужного объема и в удовлетворительном качестве, а издательство со своей стороны условий не выполнило, то есть, книжку мою не опубликовало.
Другое дело, что оно это сделало по указанию свыше, но факт остается фактом: не я перед ними в долгу, а они передо мной.
Если издательство хочет вернуться к выполнению своих обязательств, то пусть и проявляет инициативу. О том, чтобы делать книжку в том виде, как она подавалась в 73-м году, не может быть и речи, тех рассказов просто не существует. Но я готов в ответ на их запрос представить другой сборник такого же объема.
... Давно не существует начинающего автора, обивающего пороги редакций и издательств. Я написал двенадцать книг, четыре из них переведены на несколько языков, еще на три книги у меня есть контракты в разных странах, и так далее. Конечно, я не стал Шекспиром или Бродским, но я давно уже профессиональный литератор, бедный, как большинство серьезных писателей на Западе, но вполне уважаемый, и объем написанного обо мне давно уже раза в три превосходит все, что написал я сам.
... Теперь, что касается Акселя Тамма /глава издательства "Ээсти раамат" в 1975г. - Т.З./. Вы с ним решили, что
литература может быть аморальной по отношению к людям, я так не думаю, но вполне сознаю, что аморальным может быть автор, в данном случае - я. "Невидимая книга" 77 года - вещь давно забытая, и даже экземпляра ее у меня нет, но я помню и признаю, что дал там волю своим обидам и чувству мстительности в отношении многих реальных лиц. Но при этом я отлично помню, что именно Аксель Тамм изображен вполне уважительно, он мне всегда нравился, активно пытался мне помочь, казался весьма умным и чрезвычайно обаятельным человеком, и именно таким он бегло и фигурирует в моей книжонке. Но книга та, таллинская, действительно, не вышла, и не по моей вине - тут уж ничего нельзя сделать. Повторяю, Акселя Тамма я хорошо помню, изредка читаю его с удовольствием в "Литгазете", никогда и ничего дурного о нем не думал и не писал. Он должен признать также, что ничего недружественного о любимой моей Эстонии я не писал тоже. Кстати, местная эстонская община, весьма влиятельная и дружная, вполне меня чтит и рецензирует в своем печатном органе "Esto America" мои книжки.
Что касается Саши, то запомни раз и навсегда: она моя законная дочь, она была вписана в мой паспорт, а значит, где-то есть соответствующая запись, я ее единственный, пардон, отец, и обязан, именно обязан по закону, заботиться о ней.
Другое дело, что я, конечно, плохой отец, как и плохой сын, плохой муж, и плохой вообще, но помогать ей я обязан. Рано или поздно, года через два-три, она поймет, что быть моей дочерью не так уж страшно. Катя это уже поняла и почувствовала.
* * *
Об "Ээсти раамат" забудь. У меня гораздо раньше и проще выйдет книга в "Худлите" у Анджапаридзе, у него на очереди - Бродский, Коржавин и я. Тем не менее, при каждом удобном случае прошу тебя доносить до Эльвиры /редактор невышедшей книги С. Довлатова в Таллине в 1975 г. - Т.З./ и А.Тамма мою личную к ним признательность и благодарность.
... Я много читаю об обстановке в Таллине и могу тебя понять. Хотя и эстонцев понять, в общем-то, можно. Короче, если бы вам удалось обменять свою квартиру на 6-метровую каморку в Ленинграде, то я уверен, что через полгода /не позднее/ смогу переправить вам деньги на кооператив. Дело в том, что в октябре 90-го года у нас заканчивается выплата за дом, и тогда, после этого, я первые же деньги превращу в рубли...
... Я бы сам приехал в Таллин, но из-за дома, который мы купили в долг /.../, я не могу себе этого позволить в течении полутора лет, если, конечно, не свалятся внезапно на голову еще раз приличные деньги.
Есть и вторая причина, по которой я не спешу в Союз. Мне бы хотелось приехать не в качестве еврея из Нью-Йорка, а в качестве писателя, именно в этом качестве я объездил 12 стран, не говоря об Америке, и этот статус меня устраивает. Подождем.
