Настоящий я - Ли Хиён
Сури постепенно отбросила все условности, за которые раньше упорно держалась, и сегодня она открыта для более значимых достижений. Рю отворил дверь в свой разум и наконец обратил внимание на себя. Эти двое нашли нужные решения: Сури поняла, что не обязана быть первой во всем, а Рю научился отстаивать свою позицию. Но, несмотря на это, я не могу гарантировать, что их души вновь не покинут тела. Надеюсь, что наша встреча состоится очень и очень нескоро.
Как вам уже известно, после воссоединения память души о времени, проведенном вне тела, мгновенно стирается. Прошу позволить мне еще ненадолго встретиться с ними.
От Сури и Рю я часто слышал о ненависти. Это чувство сложно поместить в рамки одного слова, его нельзя понять, ни разу не испытав. Как я уже писал в предыдущем отчете, люди – загадочные создания. Когда эти двое находятся рядом, между ними летают искры. Наверное, это присуще людям. Многие из них пытаются понять себя сквозь призму окружающих. Сури и Рю, кажется, не были исключением.
Сейчас я понимаю, почему моя должность называется «охотник за душами». У оленя, со всех ног бегущего от тигра, такая же мятущаяся душа. Иногда трудности показывают, кто мы есть на самом деле.
Знакомство с ребятами было сложным и утомительным, но каждый из нас о многом узнал. Я вот, например, выписал парочку бранных слов, которыми сейчас пользуются люди. Если вам будет интересно, могу ими поделиться… Вернусь в наш мир после последней встречи с этими двоими. На этом завершаю свой отчет.
Все еще из мира людей,
Проводник Душ
Пора возвращаться
Монета с грохотом упала на тротуар.
– Извините, у вас…
Мужчина в черном капюшоне остановился и развернулся вполоборота. Лица его было не разглядеть, потому что он стоял против солнца. Я сделал шаг навстречу, но он отвернулся и, странно улыбаясь, пошел прочь. Неужели это не его? Я рассмотрел монету: она была совсем маленькой – наверное, номинал небольшой, но с довольно четким изображением двоих детей, смотрящих друг на друга. Должно быть, иностранная. Когда я оторвался от монеты, человек в черной куртке уже исчез.
– На что ты уставился? – догнал меня староста класса.
Мы вместе ходили на дополнительные занятия по математике здесь, неподалеку. Несмотря на то что были каникулы, я обращался к старосте по-прежнему уважительно.
– Да вот, на дороге нашел, владельца нигде не видно.
Староста наклонился и посмотрел на монету:
– Правда? Она больше похожа на игрушку, выбрось ее.
Для игрушки она казалась слишком тяжелой. Монета ярко блестела – возможно, она сделана из настоящего серебра. Более того, изображение детей было тщательно отчеканено. Я решил оставить монету и сунул ее в карман: вдруг она принесет мне удачу?
– На улице холодрыга, чего здесь стоишь? Зайди в здание, где у нас курсы. Если уж и ждать кого-то, то в тепле, – позвал дрожащий с головы до пят староста.
Ночью был сильный снегопад, в город пришли морозы. За один день весь мир стал белоснежным.
– Я здесь, потому что деревья красивые, – ответил я ему.
На голых деревьях распустились снежные цветы. Я даже не понял, в какой момент прогулка превратилась в созерцание природы вокруг. Хотелось сделать несколько снимков, но с приходом старосты момент был упущен.
– Курсы и на каникулах, что ли, работают? Все то и дело говорят, что нам через год выпускаться, от этого как-то не по себе становится, – ворчал староста. – Ын Рю, а ты уже выбрал, куда будешь поступать?
Он подтолкнул меня в бок и все подначивал:
– Неужели правда пойдешь на писателя учиться? Слышал, твои друзья по кружку поэзии тоже выбрали это направление.
– А ты хоть одного из них знаешь?
Староста покачал головой и цокнул языком.
– Тогда почему до сих пор в их кружке? Ради учителя?
Возможно, так оно и было. Если бы не учитель, я бы никогда не записался в школьный кружок поэзии.
– Нет, я хожу на занятия не ради него.
– Тогда зачем?
– Мне нравится читать стихи, от них на душе теплее.
В этот момент рука старосты коснулась моего лба.
– Так, жара нет. Что еще тебя может беспокоить?
Я смахнул его руку.
– А в мире есть хоть один полностью здоровый человек? У людей всегда что-то страдает: либо тело, либо разум.
Я снова посмотрел вверх, на засыпанные снегом ветви. Мне кажется, что холодной зимой все живое внутри сжимается в узелок. А еще у меня тоже, как у деревьев, с течением времени становится все больше годичных колец.
– Ты когда-нибудь проезжал тоннель на поезде? – спросил я старосту.
– Почему ты спрашиваешь? – нахмурился староста.
Сам не знаю. С чего вдруг я заговорил об этом?
– Наверное, нет такого человека, который ни разу не ездил на поезде. В праздники, когда на дорогах огромные пробки, мы с мамой и папой всегда катаемся на них.
– А что ты чувствуешь, когда попадаешь в тоннель?
Староста ответил спокойно, будто примирился с моими сумбурными вопросами:
– Темно, душно. Что еще тут можно сказать?
Вот почему люди часто сравнивают проблемы в жизни с тоннелями: внутри них темно, тесно и душно, оттуда хочется выбраться как можно скорее.
– По-моему, в таком мраке человек способен лучше разглядеть себя. Как думаешь?
– Чего?
– Ну представь: ты едешь в тоннеле и видишь свое отражение в окне поезда.
– Что ты хочешь мне сказать?
Я сам себя не понимал, что-то внутри меня хотело поговорить об этом. Темные и сложные времена, из которых хочется побыстрее вырваться, – именно так можно описать всю свою жизнь. Когда поезд едет в душном и темном тоннеле, в окне я четко вижу свое отражение.
– Ын Рю, что с тобой в последнее время происходит?
Мы со старостой остановились.
– Я определился со специальностью, буду поступать в институт природы и экологии, на кафедру минералогии.
– Совсем спятил! – Старосту крайне удивил
