Океаны в трехлитровых банках - Таша Карлюка
Мы заходим в дом, тихонько, чтобы никого не разбудить; снимаем верхнюю одежду, обнимаемся на прощание, но что это? Кто-то уже не спит. Теплый свет из дальнего угла коридора манит нас. Я смотрю на бабушку, она испугана. Мы подходим ближе, дверь чулана открыта. Внутри стоит дедушка Янкель, держит в руках лом и смотрит на бабушку. За его спиной стеллажи, на которых стоят коробки с собачьим кормом, и небольшой открытый холодильник, полностью забитый мясом.
«Бабушка, это не я. Я тебя не предавала», – шепчу и мысленно прощаюсь с тайной, которая уже перестала быть таковой.
Из гостиной выходят заплаканная мама и свирепый папа. Ну надо ж такому случиться! Никогда по ночам не вставали попить водички и заодно глянуть – укрыта ли я, а сегодня приспичило!
Глава девятнадцатая
Взрослым свойственно переживать и, если что-то случилось, рисовать только страшные картины. Мы – дети, мы – другие. Если просыпаемся, а мамы нет, это значит что? Это значит, что мама сейчас в прекрасном месте. Например, на рынке, откуда она принесет фрукты, домашний творог и на завтрак будет угощать нас вкуснейшей запеканкой с липовым медом. А если нет папы? Значит, он ушел за цветами для мамы в чудесную страну со сказочным садом, там он встретит злого чародея, который будет мешать ему, и добрую волшебницу, которая обязательно поможет выбраться из заколдованного леса с букетом прекрасных белых пионов.
А взрослые? Они всегда думают о самом худшем! Как можно жить рядом с такими людьми? Вместо того чтобы забыть, они еще долго будут вспоминать неприятное и обязательно придумают наказание: неделя без мультиков, шоколадных конфет, вечерних прогулок, чердачных посиделок. Неделя пресной жизни! И вы заметили, такие выговоры взрослые придумывают только для детей, друг к другу они более добры. Бабушка Роза будет смотреть на меня виноватыми глазами маленького тюленя и таки договорится с родителями о частичной амнистии для меня. Ох уж эти взрослые – сил на них нет!
А бабушка Роза – молодец. Не дожидаясь дедушкиных нравоучений, она первая начала скандалить. Она говорила про его длинный нос, право человека на тайну, права женщин и про несчастных песиков.
– Если не мы, то кто? – кричала она. – Нужно помогать голодным!
И дедушка согласился. Наверное, он вспомнил как плохо ему, когда обед вместо положенных двух часов подают в половине третьего. На этом конфликт был исчерпан. Теперь дверь в чулан всегда открыта, а бабушка по утрам неизменно в хорошем настроении, так как ей уже не нужно кормить собак каждую ночь, теперь она это делает в часы, когда нормальным людям уже спать неприлично.
Хорошо хоть родители разрешили мне вместе с бабушкой ходить кормить собак.
Оказывается, как много тех, кому надо, кто нуждается, кто не может об этом сказать: робеет, не знает нашего языка или устал просить. Но если дать им совсем немного, у них появятся силы на великое. Они сделают больше тех, кто не знал, что такое нужда.
И я вдруг поняла: если забросить человека в трудную ситуацию – это будет ему огромным одолжением: сколько тогда всего хорошего можно раскопать в себе. И с этого дня в молитвах к Богу я просила не счастья и чтобы все было хорошо, а возможностей проявиться в этом мире. Как проявляются фотографии, когда мы вместе с папой закрываемся в ванной, включаем красную лампочку и начинаем работу с фотопленкой.
Каждый человек, на самом деле, хочет иметь отношение к хорошему. Просто взрослые настолько привыкли к мелким шагам, что иногда нужно брать их за руку и учить ходить заново. Например, босиком – не боясь заноз, или на горку – не боясь стоптанных подошв, или бегом – чтобы они вспомнили и заново влюбились в ветер в своих волосах и бешеное сердцебиение после.
Когда наши соседи узнали, чем занимается бабушка Роза, они сказали: «Ну а что, правильно! И мы можем! Роза, что твоим дворнягам нужно?»
Теперь бабушка могла кормить их реже, так как желающих это делать стало очень много. Но она подумала: зачем ограничиваться собаками, которые живут около нас, – с колько их вокруг, несчастных… Наш сосед дядя Гриша – с большим сердцем и такой же машиной – загружает в свой синий микроавтобус продукты, мы садимся рядом с водителем и едем по городу в поисках тех, кому нужна помощь.
Совсем скоро бабушка договорилась с врачами одной ветеринарной клиники, чтобы они бесплатно лечили у себя брошенных собак. Доктор и его помощница оставались в клинике не до шести, как обычно, а до семи. Всего один час, но уже одиннадцать собак удалось спасти. Понимаете? Один час! Всего-то. А только месяц прошел.
Я гордилась своей бабушкой и, скажу вам по секрету, собой гордилась тоже. Я призналась ей об этом.
– Фрося, нечем гордиться! Посмотри, как много их, и мы не в силах всем помочь.
Бабушка, вместо того чтобы радоваться, с каждым днем расстраивалась все больше. О ее секрете узнали другие тети, но бабушке было все равно.
– Все же химия! – судачили старые курицы, глядя теперь на прямые – не кучерявые – бабушкины волосы.
Она не пьет натощак воду с лимоном, не делает приседания, ест наспех булки и макароны, спит по пять часов, чтобы успеть в главном.
– Розочка, родная, уймись! По твоим жилам скоро будет течь не кровь, а кофе! – дедушка очень волнуется, считая уже десятую чашку кофе, выпитую бабушкой за день.
Его беспокоило еще кое-что, конечно. Бабушка Роза от чрезмерной жалости несла несчастных собак в наш дом. Взрослые это очень не одобряли. Естественно, не так, как если бы их приносила я, но и от бабушкиной инициативы они были не в восторге. Поэтому у нее появился второй секретный чулан, только уже не в доме, а в саду, за сараем. Вначале это была одна будка, но вскоре она превратилась в большой вольер. Там находились будущие мамочки – бабушка за них особенно переживала. Я помню наши первые роды. Это была небольшая дворняжка Найда. Роды были сложными, длились всю ночь, Найда разрешила присутствовать при рождении своих
