Архив Долки - Флэнн О'Брайен
Их прогулка по Вико-роуд оказалась приятной и спокойной, и морские дали в тиши вечера чаровали, как всегда. Но вот наконец они прибыли, слегка после восьми, к порогу Де Селби.
Отворил тот сам, мгновенно включил свое неотразимое обаяние, освободил гостей от их шляп и зонтика и повел в комнату, где впервые с ним беседовали Хэкетт и Мик. Де Селби был, очевидно, в добром расположении духа, и Мик смутно понадеялся, что это не по случаю нового прорыва, совершенного в дьявольской лаборатории.
— Должен сообщить вам, отец Гравей, — сказал он, — и вам, Майкл, что я совершил нечто, могущее показаться невежливым, однако таковым не мыслилось. Я велел Тейгу Макгеттигэну явиться с коляской к десяти вечера и отвезти вас к трамваю. Сейчас вечерами, когда солнце закатывается, может быть холодно, знаете ли.
Они, разумеется, добродушно пожурили его за эту договоренность, но отцу Гравею понравилось: он усмотрел в этом дружеский жест. Затем началась беседа, прерванная ненадолго лишь единожды, когда Де Селби достал свое домашнее виски, на сей раз — в объемистом графине, а также стаканы и воду. Казалось, он верно провидел вкус отца Гравея. Мик инстинктивно понял, что заводить беседу о воде «Виши» — новости в их отношениях с Де Селби — сейчас не стоит. Долг обязывал его молча снизойти до виски, пусть он даже им давился.
Разговор складывался довольно отвлеченный, отчасти из-за вежливости Де Селби как хозяина, отчасти потому, что отец Гравей, англичанин, тоже был учтив, академичен, и, казалось, ему недостает полемического пыла или же подлинного аппетита к спору. Мик чуял, что ему нужно что-то начать или как-то вмешаться в управление этой встречей, иначе она выльется в невыразительную тщету. Он терпеливо выждал паузы, которая позволила ему кинуть свой камень.
— Отец Гравей, наш хозяин, господин Де Селби, довел до совершенства некоторый химический организм — я не до конца понимаю, что это, — который, считает он, принесет невыразимую пользу сообществам людей по всему свету. Если я верно постигаю положение, неувязка у него в том, как распространить вещество повсеместно и единовременно, поскольку атмосферные изменения в одном месте могут стать причиной хаоса в другом, если сопоставимые изменения не будут привнесены в этом другом месте…
— Ох ты, — пробормотал отец Гравей.
— Прошу вас, продолжайте, — проговорил Де Селби благодушно. — Всегда ценно послушать, как другой человек определяет то, что имеет удовольствие именовать чьими-то неувязками.
Мик слегка вспыхнул, однако в намерении своем был неколебим: вынудить Де Селби проговориться перед отцом Гравеем о ДСП.
— Так вот, продолжал он, — мысль моя, возможно, фантастична, однако я подумал, что тут можно провести параллель между распространением веры и всемирным внедрением этого вещества.
— Небеси милосердные, — сказал отец Гравей, со всей очевидностью взбодренный, и поставил стакан. — Это несомненно интересный вопрос, фантастичный либо нет. Это, скорее, подобно тому, как крупному производителю табака вложить в каждую пачку бумажку с обращением к курильщику, какие спички лучше всего применять.
Де Селби прикурил сигарету, не предложив священнику: похоже, таков был его личный пунктик.
— Неувязки на самом деле никакой, отче, — сказал он.
— Однако ж это интересно. В текущем положении в мире миссионерская работа обрела совершенно иной характер. Эта наша с вами планета ужалась до смешного. Современные достижения радио и телевидения, аудиозаписи и прочих чар кинематографа настолько революционно улучшили коммуникацию — коммуникацию, повторюсь, — что старомодный проповедник в глуши ныне совершенно забыт. На кафедре теперь можно разместить микрофон. Я к тому, господин Де Селби, что эти органы коммуникации в равной мере доступны и вам.
Вовсе не так Мик хотел бы обсуждать сей предмет.
— Господа, — встрял он, — я уже сказал, что мое предположение было фантастичным. Вряд ли тут есть какая-то параллель, поскольку, тогда как Церковь распространяет мысль, веру, задача господина Де Селби — распространить вещь, материю. Это большая разница. Мысль может быть заразительна, может направо и налево захватывать человеческое общество целиком. Но не материя.
— А что это за вещество или материя? — спросил отец Гравей растерянно.
— Насколько я понимаю, оно меняет воздух, — отозвался Мик.
— Скажем так: оно освежает воздух, — сказал Де Селби, — вероятно, несколько похоже по воздействию на прибор, какой имеется в больших кинотеатрах, чтобы проветривать всего за пару минут.
— Пригодно ли такое устройство для больших соборов?
— Я об этом не думал.
Интерес отца Гравея был явно непразден. Возможно, он получил физическое образование и привык к рассуждениям о чисто механистической судьбе человека на Земле. Он сказал, что при несомненном подтверждении добротности и истинной пользы этого изобретения для рода человеческого Церковь точно не станет ему противостоять. Однако можно ли привлечь великие церковные организации к поддержке внедрения и применения этого устройства — это другой вопрос. Церковь всегда была осмотрительна, когда сугубо мирские дела пытаются втолкнуть в ее священную епархию. Он припомнил, что при первом предложении применять бетон в строительстве церквей, произошла подковерная кутерьма, и вопрос направили в Рим. Миссионеры несли непросвещенным народам не только веру, но и множество благ современной гигиены — чистую питьевую воду, ванны, туалеты, инсектициды и всевозможные медикаменты, — дабы бороться с нашествиями мышей, обезьян, крыс, жуков и тараканов. Mens mana in corpore sano[30] — несомненно, многомудрое изречение. Воздух во многих местах языческого мира — особенно в Африке — далеко не удовлетворителен и не здоров. Климат — корень беды. В некоторых частях Африки воздух гнилостен
