Разговоры о (не)серьезном - Юлия Поселеннова
— Ну очень вкусно! А что это?
— Макуха.
— Нет, это какое-то неправильное название. Равнины Фудзиямы. Во!
Я и глазом моргнуть не успела, как моего кулинарного шедевра и след простыл и даже крошек не осталось.
***
— Твою маааать!!! — раздался с кухни голос мужа. Упс! Пока я готовила, я запачкала целую гору посуды, а по негласной договоренности, если готовлю я, посуду мыть ему.
— Ну опоздаешь чуть-чуть, милый. Но вкусно же было?
— В следующий раз просто налей мне кипятка, — крикнул муж сквозь шум воды.
О, в следующий раз я напеку пирогов с лисичками — подумала я.
Фантазм.
Вообще, мне везет на разного рода придурков. Их ко мне тянет, как магнит к металлистам. Этот экземпляр не был исключением.
Парень носил поэтическое имя Виктор и предпочитал, чтобы его называли под другим ударением. Я бы предпочла под другим градусом, но это мелочи.
Вначале все было по первому разряду: цветы, конфеты, пиво. Через два дня он сообщил, что хочет сказать мне что-то очень важное. «Начинается» — подумала я с нехорошим предчувствием. И не ошиблась.
На столе стояла тарелка с клубникой и бутылка Мартини (кстати, препаршивого качества). «Весьма оригинальная подготовка к важному разговору» — подумала я, но промолчала.
Начал он издалека, как истинный оратор. Я узнала о себе такое, что не снилось даже возлюбленным поэтов девятнадцатого века. «Не к добру» — заключила я. И снова не промахнулась. И тут началось.
— Ты читала Захер-Мазоха, «Венеру в мехах»?
Меня передернуло. Конечно читала, ты чё, за лоха меня держишь. И вздрогнула еще раз. Но решила включить дуру.
— Это такой любовный роман? — и я наивно похлопала глазами.
— Почти. Я тебе расскажу. Один чувак, по имени Северин, влюбился в статую. Не простую, конечно, не в какую-нибудь «девушку с веслом», а в Венеру. Вообще, для дворян это в порядке вещей было, в камни влюбляться. А в том же доме, на верхнем этаже, жила прекрасная вдова… — воодушевился ВиктОр, положив мне руку на ногу, гораздо выше колена. Я ее деликатно убрала, не переставая глядеть ему в рот глазами по 5 коп.
— В общем, прекрасная вдова сделалась его госпожой, и всячески мучила его, отчего он любил ее еще больше. — заключил Витек.
Минуты две я честно ждала продолжения, но поняла, что его не будет. «Что же ты мне финал не рассказываешь» — ехидно подумала я, но вслух проворковала:
— Какая красивая история.
— Я знал, что тебе понравиться — и он снова водрузил руку на то же место.
— А мне ты ее рассказал для общего развития! — сердито буркнула я, второй раз убирая его руку.
— Вот уже начинает проявляться твоя истинная природа. — довольный, как мартовский кот, улыбнулся Витек. — Я хочу осуществить тот же фантазм, хочу, чтобы ты стала моей госпожой.
«Етить!» — пронеслось у меня в голове.
Он оказался настойчив, как истинный мазохист. И, видимо, я совершила роковую ошибку, послав его по всем известному адресу. Звонков ему скоро оказалось мало, он, неизвестно какими криминальными путями, раздобыл мой адрес (где живу, я ему не говорила) и стал караулить меня у подъезда. На мои жалкие попытки послать его туда же, он только воодушевлялся еще больше, как стахановец при виде молота. А предложение найти более подходящую госпожу заканчивались длинными, как афроамериканский член, изощренными комплиментами. Наконец мои нервы не выдержали, не железные все-таки.
Как говорил(!) Верка Сердючка «Я не люблю, когда меня долго просят».
У меня есть друг. Красив, как бог, и пьет так же. Когда-то у нас что-то было. Но я бросила его первая, и, вместо того, чтобы предать меня анафеме, мы скорешились. Причем насмерть. Для того, чтобы отвадить очередного фантазера, я притащила ему ящик пива, и коротко пересказала финал «Венеры», объяснив, чё от него требуется.
Своему ВиктОру я назначила места свидания в квартире Димы (Аполлона). Квартира, благо, трехкомнатная, и о нахождении в ней еще кого-то, кроме нас, Витек не просек.
— Я буду действовать по своей схеме. Я же — госпожа! — резонно заметила я и он подчинился. — Раздевайся.
— Зачем это? — не понял местный Северин.
— Надо! — как можно жестче приказала я и щелкнула заранее приготовленной плеткой.
— Хорошо, моя богиня! — пропел он, делая, что сказано.
— Совсем раздевайся, здесь стесняться не кого. — приказала я.
Он порозовел, как боярышник, но снова подчинился.
— А теперь я привяжу тебя к матрасу и выпорю. А потом мы предадимся плотским утехам. Это будет невероятно. — пообещала я, внутренне усмехаясь.
Когда я справилась с этим нелегким делом (благо, матрас любовно свернул и перевязал Димка), то торжественно объявила:
— Дорогой ВиктОр. Ты мечтал осуществить фантазм из «Венеры в мехах». Я решила долго тебя не мучить, и проиграть сразу финал романа. Ты же мой раб, я могу делать с тобой, что хочу. Дима, выходи.
Диму надо было видеть. Я тоже была хороша. Нацепила мамину шубу до пят из искусственного меха (надо же соответствовать). А он был в высоких армейских сапогах, моих желтых лосинах и моей же джинсовой куртке на меху, распираемой его плечами.
— Сука. — процедил мазохист. — Я на вас в ментовку подам.
— Давай, хоть поржут, а то у них работа тяжелая. Ты, дорогой, должен был дочитать Мазоха до конца, а не первые двадцать страниц.
Димка, поигрывая взятым у меня хлыстом и гася сопротивление перегаром, процитировал медведя из советского мультика.
— Я тебя бить не буду. Я тебя просто выпорю.
Это же ничего, что я не совсем точно воспроизвела оригинал?
Через пару часов я рыдала на плече новоиспеченного Грека-Димки над своей дурацкой судьбой. Он успокаивал меня, подпаивая из своей бутылки. И, кстати, никаких поползновений на секс.
ВиктОра, я, слава богу, больше не имела чести лицезреть. Впредь будет наука: женщины существа нежные и ласковые, не стоит их заставлять делать гадости. Хуже будет.
Утро. Кладбище. Птица.
На похоронах отца я не была. Мама не разговаривала со мной неделю, когда я сказала: «Я пойду туда только чтобы убедится, что он сдох!». И я не пошла, и на кладбище не ходила.
Я прекрасно помню день, когда он ушел от нас. Мне было 12 лет, я училась в классе 6 и для меня наличие обоих родителей было предметом гордости. Больше нечем было гордиться, разве что кроме танцев, училась я не очень. В тот день, вернувшись из школы, я увидела папины чемоданы в коридоре. Это было обычным делом, он часто уезжал, иногда на
