Наша боль, наша связь, наш смысл - Мело Нава
– Почему ты тут стоишь?
– Артур, – девочка посмотрела на меня, затем быстро отвернулась и с грустным видом опустила голову, – в этой палате кто-то умирает.
Я перевёл взгляд на дверь, у которой мы стояли. На ней было написано «реанимационная палата». Над дверью горела лампочка «не входить».
– Откуда ты знаешь? – тихо спросил я её.
– Я чувствую…чувствую уход жизни. Это больно.
Я молча взял её за руку.
…
Через какое-то время Саша позвонил мне и сказал, что хочет поговорить. Мы договорились встретиться в «Месте» после того, как у меня закончится смена. Анастасия Борисовна пошла со своим мужем в театр, поэтому закрытие было на мне. Я уже около получаса сидел на высоком стуле и смотрел на стены заведения. Почему-то мне вспомнился тот день, когда начальница предложила развесить мои картины.
– В то время всё и началось…
– Артур, прости, я опоздал!
От неожиданности я чуть было не свалился со стула. Я резко повернул голову и увидел запыхавшегося парня с пакетом апельсинов. Я невольно улыбнулся, поприветствовал его и пошёл делать нам кофе.
– Как твоя мама? – спросил я Сашу, когда мы сели за стол.
– Нормально. Мама, как всегда, бодра и весела, обещали скоро выписать, – радостно сказал он.
– Ты действительно очень волновался, – я вспомнил момент в палате. На секунду мне показалось, что Сашу смутило это заявление. Возможно, он из тех людей, кто не любит лишний раз проявлять эмоциональность, однако ужасное волнение за близкого человека взяло своё. В этом я прекрасно его понимаю.
– Короче да, дикая неделя была… я хотел сказать спасибо. Костя вообще в тот день трубку не взял, я не знал, что делать. Спасибо. – Парень протянул мне пакет с апельсинами и опустил свой взгляд в кофе. Я слегка замешкался, но взял пакет. Недолго посидев в тишине, я всё-таки задал давно терзающий меня вопрос.
– Саша, – неуверенно начал я, – почему ты так изменился?
– А? – он задумался, – спрашиваешь, почему…ну понимаешь, с возрастом многие меняются. В детстве мы часто глупим, творим всякую ерунду. А потом жалеем…
– Жалеем, говоришь…
В груди что-то сдавило. Мне становилось не по себе от новых чувств, которыми меня каждый день одаривал мир. Мне становилось не по себе от того, что всё вокруг стало меняться.
– Ты тоже изменился, Артур, – Саша прервал мои размышления.
– Я изменился? – я удивлённо поднял бровь.
– Да. Это не так явно на первый взгляд, но раньше казалось, будто тебя совсем не интересует жизнь, а сейчас…
– А сейчас?
– А сейчас ты нормальный парень, – Саша широко улыбнулся, – ну, мне пора уже. До скорого, Артур!
Он встал и протянул мне руку. Секунд пять я в ступоре смотрел на неё, а потом будто что-то невидимое толкнуло меня, и я пожал руку в ответ. Саша ушёл.
Нормальный? Я?
Глава 25. Ненавижу
Я сидел в своей комнате и смотрел на полотно. На нём была изображена Голубоглазая. В какой-то момент осознание того, что девочка-призрак отдаляется от меня, дало мне неплохой пинок, и я принялся за работу.
…
– Так, мы договорились? Сейчас я делаю эскиз, а потом самостоятельно завершаю портрет. И ты не будешь смотреть, пока я не закончу! – твёрдым строгим голосом сказал я, показывая всю серьёзность своих намерений.
– Есть, сэр! – весело ответила девочка, отдавая честь.
– Садись на этот стул, – я поставил табуретку у белой стены. Тут хорошо падал свет с балкона, освещая половину лица девушки. Голубоглазая молча присела и стала наблюдать за моей подготовкой. Когда я закончил, я заметил её беспокойство. – Всё в порядке?
– Да, просто… я не знаю, что мне делать, – тихо ответила девочка, смотря вниз. – Я не умею позировать.
– Тебе не нужно позировать, – спокойно сказал я, – просто расслабься и отдыхай.
Девочка несколько секунд сидела, опустив глаза в пол. Затем, глубоко вдохнув, она подняла голову и выдохнула. Голубоглазая посмотрела мне в глаза, одарив меня такой улыбкой, которую я не видел раньше. Это уже не была улыбка наивной маленькой девочки, которая любит внимание и ненавидит одиночество. Человек, сидящий передо мной, будто в одно мгновение стал старше и мудрее. В какой-то момент мне показалось, что я и не знал девочку-призрака.
А ведь я правда её не знал. Не знал её прошлого, того, что она любила, того, что ей было дорого. Не знал, испытывала ли она когда-нибудь боль, чувствовала ли тревогу. Была ли счастлива при жизни или же ненавидела её всей душой. Я не знал ничего. И сейчас я вновь в этом убедился.
…
Картина была завершена. Передо мной стояла молодая девушка с небесного цвета глазами, длинными блондинистыми волосами, немного курносым носом и острым подбородком. Её глаза были слегка прикрыты, будто выражая лёгкую усталость своей обладательницы. Красота этой девочки могла бы удивить каждого. Но так распорядилась судьба – только я мог видеть это.
Я спрятал картину. Не знаю почему, но я боялся показывать её. Когда я думал о том, что Голубоглазая увидит себя, внутри зарождалось какое-то невероятное чувство тревоги. Скоро что-то произойдёт. Что-то, что повлияет на нас всех.
– Она всё равно уже забыла… – тихо сказал я, лёжа на крыше и наблюдая за звёздами.
– Кто забыла, что забыла?
– Голубоглазая, почему ты всегда появляешься так неожиданно? – резко спросил я, оправляясь от испуга.
– Ну простите, – весело ответила она, после чего села рядом и задумалась.
– Ты в порядке? – спросил я после недолгого молчания.
– Артур, я тут кое-что поняла…
– Что именно?
– Люди очень сильные.
– Почему ты так говоришь? – спросил я девочку.
– Они могут принимать. Могут терпеть боль и жить с ней. Могут с ней бороться. Они могут жить.
– Голубоглазая, ты… почему ты не рядом? Почему ты отдаляешься?
– Я не должна быть здесь. Здесь есть жизнь, ты сам начал это чувствовать. Я не хочу тебе мешать.
– Ты не…
– Но Артур, тебя не это должно сейчас беспокоить.
– О чём ты?
Нас прервал телефонный звонок. Это была Карина. И снова это непреодолимое чувство тревоги. Я напряжённо взял трубку. Голубоглазая же спокойно смотрела на меня.
– Карина?
– Я бесполезная?
– Что? О чём ты?
– Я не приношу ничего, кроме проблем. Я ничего не могу. Я не могу исправиться. Никакого прогресса. Я всем только мешаю.
– Что? – я нервно подёргал пальцами. По правде говоря, я не сразу понял, что происходит. Я даже не узнал Карину. Голос, которым она говорила эти ужасные слова, никак не сочетался с тем нежным голосом, которым она общалась со мной раннее. Я пытался найти подходящие фразы,
