Сны за полночь - Ольга Васильевна Ярмакова
Она полагала правильным для себя и дочери, что нельзя забывать прошлое, даже если оно причинило боль и отложило печаль в душе.
«Никогда не забывай о них, никогда», – каждый раз Ия повторяла дочери в этот роковой день года. – «Они – неотъемлемая часть тебя; они – твои корни, которые судьба отсекла, но сохранила в памяти. Я никогда не буду ревновать тебя к той части твоей жизни, потому что ты у меня есть. А тебе повезло, жизнь одарила тебя двумя любящими матерями. Никогда не забывай её, ведь она тебя любила и любит. Только уже с небес».
«Мамочка, а ты не уйдёшь на небеса, как моя первая мама? Ты не оставишь меня?». Этот детский страх пугал Ию, но она отгоняла его, как могла словами, мыслями, надеждами. Неисповедимы пути Господни.
Марика родилась и росла вместе со своим младшим братом Яном в дружной молодой семье в одной крохотной стране, находящейся в самом восточном углу Европы.
Папа работал на угольной шахте, добывая «чёрные камни», а мама водила пятилетнюю Марику и её трёхлетнего братика в садик, где работала воспитательницей. Всё было просто и ясно для этой семьи. Пока не случилось непоправимое. Пока не пришла война в эти мирные и тихие земли. Разразился конфликт с соседней страной, а потом пошло-поехало и уже никто не мог припомнить, с чего все началось. Города по очереди подвергались бомбежкам, умирая в жутчайших агониях.
И вот, в то злосчастное утро сентября, настала очередь городка, где беззаботно жила Марика. Ия знала лишь то, что сработали сирены, оповестившие жителей о воздушной тревоге. Мать схватила дочь и сына и бежала в сторону бомбоубежища, но что-то отвлекло их. Женщина наказала дочке бежать что есть сил в убежище, обещая, что она и брат догонят девочку следом. Но, увы, кроме Марики никто из них так и не переступил заветную спасительную дверь. Отец девочки погиб, будучи погребён вместе с другими горняками в шахте.
Никаких фотографий не сохранилось, городок сгорел под огненным дождем страшных бомб. А девочка, поскитавшись несколько месяцев по семьям и приютам, попалась на глаза иностранке-журналистке, которая разглядела в ребёнке больше, чем сиротство и одиночество, и удочерила её.
Эти солнечные фотографии на мониторе компьютера вызывали у Ии невольную улыбку. Вот Марика нашла первый жёлудь – её лицо излучает радость от находки и предвкушение чего-то большего; вот к девочке подбежал бродячий пес и лизнул её в нос, пока она увлечённо копошилась в падшей листве под дубом. А вот дочка высунула язык и дразнит маму, призывая присоединиться к ней в поисках заветного сокровища. Вот фотография и самой Ии, её сделала девочка с разрешения мамы. Но эта фотография не вызвала улыбки, скорее она нагоняла страх.
Позади справа за спиной Ии стояла та самая женщина из сна, в чёрной от копоти одежде, ошмётками свисавшей по всему телу. Призрак тянул к ней обгоревшие руки, а лицо без глаз искажала гримаса ужаса. Нечто угрожающее и беспокоящее навалилось на женщину с той стороны монитора. Ведь она помнила, что на этом снимке не было никого, кроме неё, когда Марика с гордостью продемонстрировала своё мастерство на дисплее камеры, да и при сброске фотографий на компьютер также ничего подобного не было замечено. Так откуда же взялась эта женщина у неё за спиной? Женщина из её кошмарного сна?!
***
– Куда это ты собралась в тридцать семь лет, в столь ранний час, мой непоседливый Рыжик?
Муж шутил, но беспокойство в его глазах сверлило её насквозь, ему нужен был вразумительный ответ. Марика стояла в цветочной пижаме с сонным личиком и тоже не понимала, почему мама второпях собирала дорожную сумку.
– Марк, я туда и обратно, – быстро проговорила она, стараясь не смотреть в глаза мужчине. – Надо для редакции кое-какой материал захватить.
– Ты уже не работаешь у них, Ия, ты лет пять у них не работаешь. Какая редакция? Какой материал? – Он перехватил её руку, утрамбовывавшую косметичку с гигиеническими средствами вглубь сумки. – Рыжик, что случилось?
– Я им снова понадобилась, дорогой. – Она мягко высвободила руку. – Мне предложили поработать внештатным сотрудником. И это моё первое задание. Ты же знаешь, я давно хочу вернуться к работе.
– Но ты, же работаешь! – удивлённо возразил Марк.
– Работа социологом – это не моё, милый ты это прекрасно знаешь. Ну, позволь мне начать, обещаю, если всё пойдет во вред семье, то я откажусь от них, обещаю.
– Ты и так уже всё решила. Зачем спрашиваешь? – сухо произнёс мужчина.
– Потому что я тебя люблю и мне важно твоё мнение и твоё одобрение. – Она обняла его и поцеловала.
– Езжай, но только не долго. Мы тут от тоски закиснем, – улыбнулся Марк, сдавшись обаянию жены, и обратился к дочке. – Да, зайчонок?
– Да! Мамуля, когда ты вернёшься? – Девочка прижалась к наклонившейся Ии.
– Очень скоро, дорогая. Я всего на пару деньков. Туда и обратно. Не скучайте.
Это было не задание редакции, собственно, и возвращаться в журналистику она не собиралась. Просто пришлось прикрыться этой ложью, чтобы не выдать истинную цель поездки в уголок Европы, иначе бы Марк её не отпустил. Пять лет назад он ни слова против не сказал, когда она ввела в их дом маленькую пугливую девочку, первые месяцы спавшую под кроватью. Он сразу смекнул, что к чему, он полюбил её равно, как и Ия. А сейчас всё могло бы стать иначе, он бы не понял её страхов, её желания разобраться в прошлом, бьющем кулаками в их настоящее. Она решилась на этот отчаянный шаг ради него и их девочки, ради их спокойствия и жизни.
Доля правды всё-таки была в её словах, в редакцию она обратилась за помощью, раздобыть точный адрес проживания первой семьи Марики. Двое её бывших коллег с радостью помогли ей, предоставив бумаги со скудной, но драгоценной информацией. Она давно планировала эту поездку и, какое совпадение, заполучила заветный адрес накануне прогулки с дочерью. Нерешительность и раздумья отсекла устрашающая фотография призрака.
Добраться до заброшенного городка можно было только на машине, Ия, выйдя за пределы аэропорта, сумела договориться с одним водителем за двойную плату. Он согласился доставить её в мёртвый город, а после забрать, но оставаться там и ждать пассажирку не желал.
Километры лесов, полей и узких ухабистых да широких покатых лент дорог были позади. Стороной пролетела неведомая, бурлящая негодованием, река, изрыгая предостережения тем, кто осмелился устремить свой бесшабашный путь в запретное
