Разговор с Безумцем - Северан Грин

внутреннему эгоизму. Но теперь я понимаю, что моя задача решена, я добился того, к чему шел. Я лежал на кровати и размышлял о том, что все сделал правильно, что задание выполнено, а результат достигнут, я пришел к тому, к чему необходимо было прийти. Но, тонкая нить сомнения проявлялась во мне, что-то легонько скребло острыми коготками где-то внутри моего естества, будто я рано поставил точку, словно что-то в моем деле все еще не завершено. Так, Джереми, давай откровенно, что тебя терзает, что ты не сделал, чтобы ты хотел сделать и что ты упустил во всем этом деле? Итак, разложим все по порядку. Первое, я сказал всем, что пишу книгу, увлекся этой мыслью и увлек ею других, а теперь ставлю крест на этом? Нет, не ставлю, я доведу это дело до конца, я ведь думал об этом, это мой шанс посмотреть на себя с другого угла, с позиции иного человека, мне ранее не знакомого. Я не отказываюсь от этого и отказываться не планировал, но что тогда меня беспокоит? Место под названием «Обитель надежды», вот, что мучает меня! «Надежда» — это то, что я дал своим собеседникам. Даже Элизабет сказала об этом, когда прощалась со мной, и другие ребята тоже говорили об этом, не словами, нет, я видел это в их глазах, я нужен им, я тот, кто может им помочь. Вот только чем? Их окружает множество первоклассных специалистов, профессионалов в сфере лечения таких заболеваний и нарушений как у них, а я в этом совсем ничего не понимаю, я специалист другого направления, я лечу физическое тело человека, а не то, что скрывается за ним. О тех процессах, которые творятся за пределами видимости человеческого глаза, я не знаю ничего, так чем я могу им помочь, как могу оправдать их надежду? Я не знаю. Наверное, мне стоит отпустить эту ситуацию, написать книгу, над которой я уже начал работать, и признаться себе, что я не бог и не всесилен, чтобы творить и делать то, что мне абсолютно неподвластно. Будь я каким-нибудь волшебником, то, вероятно, я бы смог сотворить чудо, но… Волшебником? «Его зовут «Волшебник» или «Сказочник»» — прозвучал у меня в голове голос Роба. Да, тот призрачный пациент с загадочного четвертого этажа, о котором мне с таким воодушевлением рассказывал Роб Джефферсон. Вот, кто меня изрядно заинтересовал, вот еще одна из вещей, которая привлекла мое внимание, требуя от меня хоть каких-нибудь действий, чтобы разобраться в этой ситуации, чтобы хоть как-то ее прояснить. Но ведь это лишь больное воображение бедного пациента, которому свойственны подобные видения. А если нет? Джереми, ведь признайся себе, что-то в тебе сомневается в том, что это галлюцинация, тебе хочется верить в существование этого парня. Уж не знаю почему, может все из-за того, что это звучит крайне мистически, а тебе нравится что-то необъяснимое, оно пробуждает в тебе ярое любопытство. Сначала оно вызывает интерес, затем увлекает тебя дальше за собой, а после ты уже и не можешь не думать об этом, это как заноза, застрявшая в одном из твоих пальцев, постоянно ноющая и никак не желающая отстать от тебя. Все твои попытки выковырнуть занозу тщетны, и пока ты не победишь ее, она не даст тебе покоя. Хорошо, я признаюсь себе, что эта тема с мистером «Сказочником», меня весьма заинтересовала, но что я могу сделать, чтобы прояснить эту ситуацию, да еще и сделать это так, чтобы никто из докторов, а особенно профессор Блэк, не догадался об этом. Вот это действительно не простая задачка, ключ от которой в любом случае придется найти. Я, конечно, могу опросить как можно больше пациентов, организовав дополнительные беседы, естественно под все тем же предлогом, под которым я и проник в данное заведение, но не вызовет ли это подозрений у профессора? И какова вероятность, что кто-то из пациентов не расскажет кому-нибудь из персонала клиники то, о чем я их расспрашивал. Да, весьма сомнительная идея, явно обреченная на провал. Убедить профессора в том, что мне необходимо попасть на четвертый этаж, ну это тоже не очень хорошая мысль, профессор и слышать ничего не желает на этот счет, а лишнее касание этой темы лишь приведет к тому, что я могу подорвать его высокое доверие, а портить отношения с профессором мне совсем не хочется. А то там, того и глядишь, вообще перестанет со мной сотрудничать, запретив мне любое появление на территории клиники. Так, какие еще варианты у меня есть, договориться с кем-то из персонала. А кого я знаю? Только доктора Шульца, который настолько близок и доверителен в отношениях с профессором, что переманить его на свою сторону у меня точно не получится, он сразу обо всем сообщит своему старшему начальнику и приятелю по совместительству. Пробраться туда тайком, под каким-нибудь предлогом, нет, абсурдная идея, меня никто не оставляет одного, я всегда под контролем кого-то из докторов, кроме тех моментов, когда я беседую с пациентами. Но выйти из того помещения минуя персонал, у меня вряд ли получится, учитывая, что из комнаты «для интервью» нет никакого дополнительного выхода, только через соседний кабинет, где засиживают уважаемые доктора. Да, задача перед мной стояла действительно не простая. Я должен был совершить поступок, который шел против всех установленных правил, против требований профессора и даже вопреки здравому смыслу. Но что-то во мне явно требовало этого бунтарства, настаивало на том, что я должен совершить какой-то абсурдный поступок, против которого настаивали все окружающие меня люди, даже я сам. Но я не мог иначе, ослушаться себя — значит не попробовать, не узнать, что может произойти с моей жизнью, если я пойду против внутреннего зова собственного безумия.

Все утро я пытался придумать какой-нибудь план по осуществлению задуманного, но ничего подходящего не приходило в голову. Я настолько погрузился в размышления, что чуть было не опоздал на работу, это было бы серьезной оплошностью с моей стороны. Ведь какими бы не были мои внутренние проблемы, ничего не должно отражаться на профессиональной сфере, все-таки именно это и определят настоящего специалиста, того, кто способен сохранять рассудок и преданность делу даже в самые тяжелые моменты личной жизни.

Трудовой день прошел в привычном ключе, не принеся с собой ничего интересного и примечательного. После работы я отправился домой, чтобы сесть за стол и внимательно изучить информацию, полученную мной в процессе беседы с тремя пациентами, и на ее основе сделать