Тайник судьбы - Александр Викторович Ангельчев
Вернувшись домой, Дженни заметила: на террасе брат и мама что-то обсуждали и смеялись, а увидев ее, притихли. Подходя к дому, девушка вспомнила, как сегодня ушла, поэтому сделала виноватое лицо, подошла к маме и извинилась, обняв сначала ее, а затем брата. Она сказала, что многое обдумала и что просто гуляла в одиночестве и не ходила на фиесту, признала себя неправой.
Про тайник Дженни никому не сказала ни слова.
Доверие
Шли дни и недели работы в отеле…
С Дженни пытались знакомиться не один раз, а Марк с интересом наблюдал за этим. Девушка со всеми вела себя строго и не давала волю дешевым шуткам вроде тех, что любил Француз. Все привыкли, что Дженни такая, но больше всего Марку понравилось, что иногда он пересекался с Дженни на работе и говорил о чем-то серьезном, не боясь, что девушка потом расскажет это всему свету.
Как-то раз Марк с Дженни немного прошлись по территории отеля, дошли до самого теннисного корта. Марк много расспрашивал про работу в отеле. Дженни не лезла ни в какие сплетни и не обсуждала, кто с кем встречается, хотя, конечно, невольно знала об этом намного больше Марка. Марк долго думал, не пригласить ли Дженни куда-нибудь, но его что-то останавливало. Он предполагал, что наверняка мысли о возрасте, но раз Дженни разрешает себя провожать и часто болтает с ним после рабочего дня, охотно прогуливается по территории и составляет компанию в ресторане отеля, в общем, более охотно идет на контакт с ним, нежели с другими коллегами, он, возможно, ей нравится и от простой прогулки ничего плохого не будет. Марк не имел желания гулять с кем-то другим или завести отношения с какой-то простушкой наподобие Лизи, которой интересно дурачество Француза. Его вообще не привлекали студентки, которые курили в компании таких же и громко смеялись допоздна и все время кого-нибудь обсуждали вечерами на террасе своих домиков. Они слушали вечерами после работы громкую музыку, а иногда даже расхаживали в купальниках по террасам тех же домиков. Очевидно, эти расхлябанные девушки помешались на сексе. Таких любил Француз: Марк частенько видел его то с одной, то с другой, хотя он вроде и был в каких-то непонятных отношениях с Лизи.
«С Дженни даже страшно подумать о слове “отношения”, – размышлял Марк. – Она слишком юна и мало что может предложить взамен, если начать серьезно за ней ухаживать. Ухаживать за девушкой почти в два раза младше, боже, Марк, ты безумен», – повторял он себе с ухмылкой. Он понимал, что у них нет шансов из-за разницы в возрасте. «Какой там вообще шанс, о чем разговор?! Не та у тебя целевая аудитория, Марк, – снова заводился он. – Все, ты стар для девушек из отеля. Зачем вообще столько думать о Дженни, которая постоянно мелькает перед глазами? Скоро контракт закончится, и все уедут, а ее вообще ждет учеба, – отговаривал и ругал себя Марк. – Все, Марк, успокойся!» – останавливал он поток своих мыслей.
Вернувшись ночью после своего второго выходного – с прогулки подальше от отеля, – Марк присел у порога и подумал: «Наконец-то в своем знакомом месте, можно отдохнуть и уже по-настоящему расслабиться: очень уж напряженный получился отдых».
От отдыха иногда тоже нужен отдых…
Кто-то из сотрудников отеля пошел к Лукасу в бар, другие на пляжную дискотеку, толпа туристов смешивалась с персоналом здесь, на окраине – все заведения были переполнены: сегодня праздник, Fiesta de San Juan.
Марк и забыл об этом, хотя Француз ему недавно предложил сходить на пляжную тусовку неподалеку от отеля, настаивая, что другу во что бы то ни стало надо прийти на пляж: там будет весело. По словам Француза, Лизи оказалась сучкой, он уже не хочет ее видеть, она надоела ему и повсюду его караулит, не давая делать, что он хочет. А он хочет познакомиться с какой-нибудь новой девчонкой. Марк не особо хотел посещать такие мероприятия, к тому же там наверняка не будет таких, как Дженни. Но он все-таки пообещал Французу, что обязательно подойдет позже, чтоб пропустить по стаканчику сангрии.
Многие уже расположились на пляже и развели костры. У этого праздника есть традиция на всю ночь разводить костры прямо на песке и расстилать вокруг покрывала, раскладывая еду. Кто-то прыгал через костер, кто-то делал барбекю. Стояла куча палаток, казалось, люди принесли с собой по полквартиры. Они зажгли свечи и начали отмечать фиесту – никого не беспокоило, что завтра рабочий день, а весь променад и прилегающие к нему улицы забиты, хотя уже поздний вечер. Сложно настроиться на работу, особенно когда она тесно связана с отдыхом.
«Как не хочется рано вставать… Туристы завтра будут отсыпаться – точно до обеда. Признаться, на улице в такой день интереснее, чем просто валяться в номере».
Марк присел подальше от небольшой тусовки – поближе к воде, прямо на песок. Он достал из рюкзака бутылочку вина и немного сладостей, купленных в ночном ларьке.
«Сладости тут никуда не годятся, – сетовал Марк. – Такие сладкие… Ох уж эти испанцы… Как тут не хватает наших немецких булочных или британских кондитерских! Зато здесь много других вкусностей. Давненько я не ел немецкой выпечки. Боже, и почему я не вспоминал об этом в Британии? Если и уеду отсюда, то точно не в Британию – домой, в Берлин. Давно я там не был, – вспоминал Марк. На ум приходили лучшие моменты детства и юности. – Сколько уже не видел родителей, даже одно Рождество пропустил, все по телефону с ними, да и то редко», – думал он.
Мысли перебил донесшийся с пляжа крик:
– Марк!
В той стороне была небольшая тусовка у тележки с тентом. Марк не разглядел, кто там, он так и сидел, наслаждаясь вечером. У костра же лилась рекой выпивка. Кто болтал, а кто и валялся уже готовый, и не разобрать, кто крикнул. Потом Марк все же увидел полупьяного Француза среди других работников отеля. Звучала громкая музыка, пытаясь переорать соседнюю, пляж был забит: испанцы любят праздновать, особенно в такую погоду, к тому же прямо здесь, на песке, можно было и выспаться. Недалеко в компании Марк увидел и Лизи. Охранников отеля из той компании вообще нельзя было узнать – все были в плавках.
Дженни не было. «Ну, конечно, она еще маленькая, – подумал Марк и улыбнулся, вспомнив, как ей не нравится, когда о ней так говорят. – Да и мама не пустит
