Кроме шуток - Сара Нович

Две недели уборки в столовой. Одна, если ты скажешь мне, кто у вас в общежитии курит.

Это я стрельнул у парня в торговом центре, – сказал он и глазом не моргнув.

Так можно устроить пожар.

Извините, но я не знаю, кто курит.

Значит, сосед по комнате, подумала Фебруари и вздохнула. Ей не хотелось наказывать Куинна, учитывая, через что ему пришлось пройти. И она специально поселила их двоих вместе, потому что считала, что Остин не поддастся влиянию Элиота, когда тот неизбежно начнет бунтовать. Но, возможно, это было нечестно с ее стороны. В некотором смысле она его подставила.

О-к. Значит, две недели.

Вы не будете звонить моим родителям?

Не в этот раз, – сказала она. – Но ты получил предупреждение.

Остин поблагодарил ее и остался стоять, не зная, что делать дальше.

Давай, иди, – сказала она, потом указала на сигарету у него под ногой. – И выбрось это.

Она проводила его взглядом и достала телефон. Что будут такие, как Остин, делать в следующем году в такой школе, как Джефферсон или Ковингтон-хай? Отправят ли Уоркманы его в Святую Риту или к родственникам, чтобы он мог поступить в какую‐нибудь школу-интернат на севере или за пределами штата? В любом случае его мир рухнет, и с этим ничего нельзя поделать. За маленькую Скайлар можно было только порадоваться, хотя она и почувствовала себя виноватой, когда эта мысль только пришла ей в голову. Но что ей оставалось делать – притворяться, что слышащим детям живется не легче, чем глухим?

Кстати, ей же еще надо что‐то решить с Серрано. С ней Фебруари тоже обошлась мягко, но не питала иллюзий, что занятия в театральной студии окажут на нее волшебное действие. Да и в любом случае, будет девочка называть ее сучкой или не будет – это наименьшая из ее забот, Чарли не первая и не последняя. Но остается вопрос с ее учебой. Фебруари придется позвонить Виктору Серрано. Они должны разработать план.

Образно говоря

А вы знали? Как и в любом языке, в АЖЯ есть идиомы, которые в определенном контексте могут иметь значение, отличающееся от значений отдельных жестов и форм руки, из которых они состоят.

Чарли мечтала, чтобы эта трудная неделя поскорее кончилась. В Джеффе она всегда с нетерпением ждала выходных, возможности отдохнуть от школы и от звуков, но к вечеру четверга заметила, что некоторые ученики договариваются поесть мороженого в городе или подделывают подписи на разрешениях остаться друг у друга в гостях, и поймала себя на том, что хочет больше времени проводить с одноклассниками.

Давай куда‐нибудь сходим в выходные? – спросила она Кэйлу вечером.

Не могу. Мы едем в Кентукки. У моей двоюродной сестры свадьба.

О-к, круто.

Чарли почувствовала, как ее лицо заливается румянцем – она была не из тех, кто обычно проявляет инициативу. Кэйла, несомненно, тоже это заметила, потому что через минуту сказала:

Может, в другой раз?

Да, обязательно, – ответила Чарли.

Ободренная этим разговором, в пятницу утром она проснулась с твердым намерением предложить Остину составить ему компанию на выходные, но на обеде его не было, а когда она наконец сдалась и отправила сообщение, он не ответил. Позже ей стало стыдно за то, что она вообще ему написала. Не то чтобы они были друзьями; ему фактически поручили быть с ней любезным. В итоге, когда она сидела одна на диване в квартире отца, ее мысли вернулись к Кайлу.

Кайл был долговязым и невзрачным, и, если уж на то пошло, она мало что еще о нем знала – он учился в двенадцатом классе второй год, когда она была только в девятом, у них не было ни общих друзей, ни совместных занятий, а их пути пересекались только в читальном зале. С одной стороны, она знала, что для него она еще малолетка, и знала, что он это знает; с другой стороны, ей было все равно, а читальный зал давал возможность обходить вопрос возраста стороной. Обычно девятиклассники там не сидели, но Чарли была исключением, поскольку у нее оставалось свободное время между занятиями с логопедом и учителем чтения – так что, возможно, Кайл просто решил, что она старше.

На Чарли в школе редко обращали внимание, но лучше бы этого не делали вовсе. Строго говоря, Кайл не был у нее первым. Она разменяла свое самоуважение на защиту или на то, чтобы ее просто оставляли в покое, когда она опускалась на колени в темных классах и кладовках. Хотя ни одна из этих встреч не была приятной, бывали моменты, когда она чувствовала себя сильной: она могла дать другим то, чего они так хотели.

С Кайлом все было иначе. Она пришла в восторг, когда он впервые начал обращать на нее внимание. Их общение было вполне дружеским, потом в нем появился флирт – он нежно держал ее за руку и рисовал дурацких человечков на ее коже. Чем больше времени они проводили вместе – в основном занимаясь сексом и накуриваясь на диване у него в подвале, – тем яснее становилось, что у них нет почти ничего общего и что ее радость от того, что она с ним, вероятно, была бы точно такой же, окажись на его месте любой другой парень, который хорошо к ней относится. А Кайл относился к ней хорошо, хотя и любил говорить, что они просто трахаются и больше ничего. Они встречались время от времени в течение всего года, а потом он, наверное, окончил школу. Она писала ему пару раз летом, но так и не получила ответа.

Она знала, что не должна писать ему сейчас, пыталась убедить себя, что Ривер-Вэлли – это ее шанс оставить Джефферсон и все, что он собой представлял, позади. Субботний вечер она провела в Инстаграме: скроллила ленты бывших одноклассников и подписывалась на новых из Ривер-Вэлли. В какие‐то моменты их фотографии становились неразличимы – девушки в кроп-топах, позирующие для селфи, держа пальцы в форме буквы V, футбольные матчи, чирлидеры, смузи, – но время от времени