Записки патологоанатома - Андрей Левонович Шляхов
– Пойду покурю, – седая положила скальпель на край стола и пошла к выходу, щелкая снимаемыми с рук перчатками.
– А я вам нужна, Анатолий Николаевич? – неожиданно низким басом спросила брюнетка.
– Нет, мы только посмотрим и обсудим. – Астраханцев был единственным в зале без маски.
Брюнетка тоже ушла.
– Каждый из вас по поручению следственных органов может быть привлечен для судебно-медицинской экспертизы, – начал Астраханцев. – Если, конечно, судмедэкспертов нет под рукой. Ваша задача – если даже и не ответить на все вопросы следователя, то хотя бы сделать все так, чтобы потом судебные эксперты на основании представленных вами материалов смогли ответить на эти самые вопросы. Короче говоря – не накосячить. А теперь, что вы мне скажите по поводу этого трупа? На вскрытый череп не обращайте внимания, я специально просил Веру Карловну до нашего прихода не трогать главного.
– Колото-резаное, – Данилов показал рукой на рану в правом подреберье.
– Да, вы правы, – кивнул доцент. – Можно не ворочать тело – это единственная рана. В судебно-медицинской практике повреждения колюще-режущими орудиями встречаются чаще других. Какие два главных вида колюще-режущих орудий вам известны?
– Обоюдоострые и одностороннеострые, – ответила Ира.
– Верно. Колото-резаные раны имеют линейно-щелевидную форму, которая при расхождении краев может превратиться в веретеноподобную форму. Края колото-резаной раны всегда какие?
– Ровные, – сказала Ира.
– Да, а углы в зависимости от лезвия бывают разными. Отличительный признак колото-резаной раны от резаной? – Астраханцев посмотрел на Данилова.
– Значительное преобладание глубины над линейными размерами на коже, – сказал Данилов.
– Да вы готовые судебные эксперты! – похвалил Астраханцев. – Разрез на коже обычно больше ширины клинка, так как одновременно с колющим происходит и режущее действие. Поэтому по размерам раны судить о ширине клинка нельзя. Вы можете только указать, что ширина клинка не более такого-то размера, беря за основу размер раны на коже. Также не всегда возможно судить о длине клинка по глубине раневого канала, поскольку клинок может быть введен в тело не целиком, а частично. Это прошу запомнить хорошо, на всю оставшуюся жизнь. А теперь скажите мне, что приходит вам в голову при виде этой раны. Вот, возьмите. – Астраханцев вытащил из кармана халата две пары резиновых перчаток и протянул их ординаторам.
Те надели перчатки и по очереди потрогали указательными пальцами края раны.
– Пальцы внутрь не совать, – предупредил доцент. – Возьмите зонд.
Зонд с другими инструментами лежал на приставном столике. Данилов взял его и ввел в рану; глубина была приличной, чуть ли не двадцать сантиметров.
– Нож с односторонней заточкой, острый, с толстым обухом. Лезвие широкое, не короткое. Можно предположить кухонный нож.
– Можно, – согласился Астраханцев. – А почему нож с односторонней заточкой и толстый обух?
– Так форма у раны клиновидная.
– Прекрасно! Дальше вы представляете – замеряем, затем иссекаем раневой канал, внимательно осматриваем на предмет обнаружения посторонних частиц и не забываем…
Ординаторы молчали.
– Когда закончим с раной, то…
– Пишем заключение? – предположила Ира.
– Продолжаем вскрытие и ищем, нет ли какой другой причины смерти! – всплеснул руками Астраханцев. – А то попадаются любители – констатируют смерть от огнестрельного ранения, а покойник на самом деле умер от инфаркта. А это, согласитесь, большая разница для подсудимого – попала его пуля в живое тело или в уже мертвое, не так ли?
– Вы закончили? – к столу подошли Вера Карловна и брюнетка.
– Да, пойдем к другим.
Астраханцев перешел к соседнему столу.
– Что тут у вас?
– Висельник, – ответил мужчина, орудовавший ножом в брюшной полости. – С шеей я уже закончил.
– Обратите внимание на то, как разрезают кожу, – Астраханцев указал на шею трупа. – А для чего обязательно вырезают кожный лоскут с бороздой?
– Заспиртовать как улику? – предположила Ира.
– Нет, в деле достаточно фотографий и заключения судмедэксперта. Кожу со странгуляционной бороздой отделяют от мягких тканей и просматривают на свет для того, чтобы определиться – покойник был вдет в петлю живым или мертвым. Если борозда прижизненная, то по краям ее вы увидите расширенные и переполненные кровью сосуды, и нередко – мелкие кровоизлияния. Кроме того, фрагменты странгуляционной борозды непременно берут на гистологию. Освежите в памяти эту тему и зарубите себе в памяти, что при повешении странгуляционная борозда всегда-всегда направлена наискось снизу вверх! Кстати, знаете мой любимый вопрос на экзамене? «Какими могут быть варианты расположения странгуляционной борозды при повешении в невесомости».
– Никакими, – сразу же ответил Данилов. – В невесомости повеситься не удастся.
– Верно. Пойдемте, здесь нам больше делать нечего.
Следуя за доцентом, Данилов и Ира вернулись в его кабинет.
– Перчатки уже можно снять, – улыбнулся Астраханцев. – Урна под раковиной. Есть ли у вас какие вопросы по сегодняшним трупам? Нет? Тогда оставшееся время прошу посвятить самостоятельному освежению в памяти темы поздних трупных изменений. Можете делать это у меня в кабинете – литература в шкафу, – а можете и у себя дома. Завтра рекомендую воздержаться от завтрака, простите мне этот неуклюжий каламбур.
– Почему? – не поняла Ира.
– Чтобы не заблевать секционный зал, – пояснил Астраханцев. – Вот вам ключ, надумаете уходить – отдайте его охраннику. Халаты и пижамы можете оставить в шкафу. Не пропадут.
Данилов с Ирой переглянулись.
– Да мы, наверное, сразу пойдем, – сказал Данилов. – Дома заниматься удобнее, и вас не будем стеснять.
– Как хотите…
– Хороший дядька попался, – сказала Ира на улице, зачем-то оглядываясь на серую четырехэтажную коробку морга.
– Да, не дятел какой-нибудь, – согласился Данилов.
Так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, они дошли до метро.
– Ты не думай лишнего, – сказала Ира, обернувшись к Данилову на эскалаторе. – У меня просто было игривое настроение. Захотелось легкого флирта.
– Я и не думаю, – ответил Данилов. – Сам не прочь пофлиртовать, когда настроение хорошее.
– А почему оно плохое? – нахмурилась Ира. – Надеюсь, не из-за меня?
– Конечно, не из-за тебя, – заверил ее Данилов, но дальше тему развивать не стал.
Неожиданно освободившиеся часы совершенно не радовали. И еще – почему-то не хотелось сегодня ехать на работу. Не тянуло.
Внизу ординаторы распрощались – им нужно было в противоположные стороны. Данилов вдруг вспомнил, что целую вечность не был в центре. Захотелось пройтись по бульварам и вообще походить по улицам, просто так, без цели. День выдался самый подходящий: хоть и прохладный, но сухой, солнечный, редкий для поздней московской осени, которой пора уже было переходить в зиму.
Доехав с пересадкой до Трубной площади, Данилов первым делом изучил афишу
