Что увидела Кассандра - Гвен Э. Кирби
Ты добираешься до таможенного досмотра и, когда подходит твоя очередь, кладешь ручную кладь на полосу конвейера. Сотрудник безопасности указывает на цветы. «Нет», – говорит он, и сначала ты не понимаешь, что он имеет в виду. Нет, ты не можешь вернуться домой. Нет, у тебя здесь еще дела. «Нельзя перевозить растения из Мексики в США». Ты выходишь из очереди и стоишь, держа букет перед собой, не зная, что с ним делать.
В итоге на помощь приходит Мария. Она забирает из букета несколько цветов со словами: «Каждому по одному» и тянется к тебе, чтобы сжать в тесном объятии. Прежде чем ты придумываешь, что ей сказать, она уже уходит.
Ты улыбаешься им в последний раз, а потом разворачиваешься и бросаешь оставшиеся цветы в мусорку. И только в самолете находишь смятый бутон сирени, проскользнувший к тебе в карман.
Хочешь развлечься? Звони
С неизвестных номеров всегда звонили мужчины, и все они звонили Гейл. Когда Меган говорила, что она не Гейл и не знает никого с таким именем, некоторые сбивчиво извинялись, а некоторые утверждали, что она на самом деле Гейл или что Гейл сейчас с ней рядом. Были и те, кто хотел поговорить о женском непостоянстве. Да, соглашалась она, Гейл, кажется, была сукой. Да, жестоко оставлять чужой номер. Да, сложно найти любовь в этом мире. Нет, использовать слова «тупая пизда» нельзя ни в какой ситуации. «Просто не бери трубку», – говорил ее парень, но Меган искала работу, и каждый раз, когда звонил телефон, в сердце просыпалась надежда. Она выбегала из ванной в расстегнутых штанах, рылась в сумочке за рулем, чуть ли не жизнью рисковала, и все в таком духе. И даже когда она наконец устроилась на работу – работу, которая понравилась ей даже меньше, чем предыдущая, – она не перестала брать трубку. Не могла устоять перед неизвестным номером.
Одним похмельным утром парень ее бросил. Вечером она выпила бутылку вина и восстановила свой аккаунт в OkCupid. Из нового только возраст, тридцать два, а не тридцать один, да то, что она его больше не любит.
Она ответила на звонок.
– Гейл больше нет, – сказала она. Ее голос прозвучал убедительно: так могла бы говорить сестра Гейл, убитая горем, измученная звонками после ее трагической смерти. ДТП? Неудачный прыжок на тарзанке? Об увлечениях Гейл она ничего не знала.
– О боже, – сказал мужчина в трубке. – Господи боже.
У него был такой взволнованный голос, что ей стало стыдно.
– На самом деле нет, – сказала она. – Я не знаю Гейл. Это неправильный номер.
Мужчина выдержал паузу, как будто ждал объяснения.
– Как вам не стыдно! – воскликнул он. И бросил трубку.
И чего он так расстроился? Она просто хотела, чтобы ему не пришлось чувствовать себя отвергнутым. Почему ему так нужна была эта Гейл? Что в ней такого? Меган часами думала о Гейл, сначала представляя ее как жалкую растяпу, которая не может правильно написать свой номер телефона, а потом сидит дома одна и не понимает, почему же никто ей не звонит. Затем – как замужнюю женщину, отчаянную кокетку, которая из трусости никак не может довести дело до конца. Теперь она пыталась понять, где же Гейл знакомилась со всеми этими мужчинами. Гейл, размышляла она, нанося на большой палец ноги лак цвета морской волны, живет куда более интересной жизнью.
Поздним вечером, когда она уснула на диване, ей опять позвонили.
– Алло? – пробормотала она.
– Черт, я тебя разбудил. Прости, пожалуйста.
– Ничего страшного, я не спала.
Спорить мужчина не стал, но она почувствовала в его голосе сомнение.
– Вчера было здорово.
– Кто это?
– Ричард. Мы виделись вчера. Ты дала мне свой номер. – Он помолчал. – Прости ради бога, что разбудил.
– Я не спала.
– Ага. В общем, я звоню сказать, что был рад с тобой познакомиться. И я подумал, может, ты захочешь поужинать со мной в пятницу?
– Поужинать, – сказала она. – Да, хорошо.
Проснувшись наутро, она не сразу поняла, не приснилось ли ей это.
Они встретились в семь в мексиканском ресторане на Пасифик-Бич. Меган была в своем любимом платье, черном и коротком, обтягивающем грудь, но не бедра. Она пришла на пятнадцать минут раньше и, когда мужчина без пары приближался к ресторану, каждый раз спрашивала: «Ричард?» Первые трое ответили отрицательно. Затем, точно в семь, к двери подошел мужчина в костюме, с проседью в волосах. Он был старше, чем она предполагала, на вид лет сорока. Она пересмотрела свою версию Гейл. Может, она искала папиков: флиртовала, зарабатывала пару коктейлей, потом у нее «заболевала голова», или она просто исчезала, чтобы отправиться на встречу с парнем погорячее и помоложе – с тем, кого хотела на самом деле.
Мужчина начал ходить взад-вперед, поправлять галстук и поглядывать в телефон. Он посмотрел на нее, но взгляд не задержался. Эта новая воображаемая Гейл заставила Меган усомниться в себе, почувствовать себя старой, хоть она и была моложе этого мужчины. Женщиной, на которой не задерживают взгляд.
– Ричард? – спросила она.
– Да? – Он провел рукой по волосам.
– Это я, Гейл.
Он посмотрел на нее повнимательней, густые брови сошлись над прищуренными глазами. Она подумала, не носит ли он обычно очки.
– Ты выглядишь иначе, – сказал он.
– Разве?
– Ниже ростом и не блондинка.
– Тяжело было припарковаться?
Она видела, как он пытается придумать, что бы еще сказать. Он опять провел рукой по волосам.
– Извини, – сказал он. – На Пасифик-Бич всегда полно людей в выходные. – Потом открыл ей дверь.
Для начала она взяла «Маргариту» с колотым льдом и солью.
– Мне то же самое, – улыбнулся он. Ему явно нравилось угождать.
– Чем занимаешься? – спросила она.
– Я стоматолог, неужели забыла?
– Мы оба были пьяны, – сказала она и взмахнула рукой, типа это все случилось так давно, мы были совершенно другими людьми. Принесли коктейли, она сделала глоток.
– У меня вечно кариес, хоть я два раза в день зубы чищу и пользуюсь нитью. Почему так?
– У некоторых людей просто плохая наследственность, – сказал он. – У меня тоже кариес, а я чищу два раза в день, прохожусь нитью, потом ополаскиватель по рецепту. А вот моя бывшая жена чистила зубы максимум раз в день. И ей этого вполне хватало.
Она кивнула. Бывают такие люди – им все дается легко.
– А ты веришь в любовь, Ричард?
– Да? – вопросительно протянул он.
– А
