Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - Гвен Купер
Забор крепился к стенам присосками, а в высоту взрослому человеку доходил до пояса. Его мы и поставили поперек коридора, отгородив мою спальню с прилегающим туалетом от соседней спальни. Таким образом получился трехкомнатный «заказник» — в том смысле, что доступ в него собакам был заказан. Здесь я устроила решительную уборку, пытаясь извести все собачьи запахи — первую причину треволнений в кошачьей среде. Расставила кошачьи кроватки, когтеточки, ящички с песком, плошки для еды и миски для воды. Кошачий заповедник был готов.
— Ну и как вам? — спросила я у новоселов.
Припав носами к полу и прядая ушами, Скарлетт и Вашти настороженно вышли на волю из переносок, где чувствовали себя пусть и в тесноте, но в безопасности. В соседней комнате за стеной звонким лаем залилась Кейси, и обе мои кошечки в мгновение ока оказались под кроватью. Лишь через два часа мне удалось подвигнуть их на нечто большее, чем в четыре глаза таращиться из-под кружевной накидки (реликвия моих доподростковых лет). Иное дело Гомер. Он был невозмутим. На лай Кейси лишь повел ухом и отправился исследовать новые земли. До этого момента он и не подозревал, что есть на свете такая занимательная вещь, как ковролин 1970-х с модным тогда длинным ворсом. Покрытие благополучно пережило свое время и все еще простиралось от стены к стене в моей бывшей детской. Гомер заинтересовался им настолько, что никакой собачий лай не мог отвлечь его от новых ощущений. Котик крался по спутанным космам ворса, достигавшим ему подбородка. Со стороны вся картинка выглядела как сценка из африканской жизни в миниатюре: среди неоново-синей саванны на охоту выходит пантера.
Очень скоро он обнаружил, что сцепление ковролина превосходит все возможные ожидания, которые основывались на опыте, полученном на паркете и дощатом полу. Судя по размашистым, неровным кругам, которые он взялся описывать среди зарослей ворса, это открытие привело его в неописуемый восторг. Среди ровного шороха «травы» поминутно слышалось тупое «тюк». Это значило, что Гомер отлетел от стены и тут же нашел какую-нибудь мебель, словно выпущенный из рогатки резиновый шарик. Э-ге-ге! Вот какой я быстрый на новом месте!
— Какой-то он у тебя, э-э-э-э, буйный, что ли? — подвела итог наблюдениям моя мама, не преминув заглянуть на звук.
— И не говори, — ответила я.
* * *Вопреки опасениям, что преследовали меня накануне переезда, родители вовсе не собирались по старой памяти контролировать каждый мой шаг. Перед уходом я, конечно, ставила их в известность — ухожу, приду во столько-то, — но эта обязанность не выходила за рамки обычной любезности. То же самое я делала и для подруг, с которыми мы в складчину снимали жилье. Большинство моих друзей, как и раньше, жили в Саут-Бич. Оттуда даже при всем желании рано домой не добраться. Однако родители с пониманием относились к моим поздним приходам и лишних вопросов не задавали. Но если мой поздний приход возражений не вызывал, то уход за кошками оказался мишенью для родительских добрых советов.
— Мне кажется, ты редко меняешь им питьевую воду, — заявила мама как-то днем, через неделю-другую после нашего переезда. — Я тут заглянула к вам, пока тебя не было, — и что же? Вашти стоит у своей мисочки и смотрит на меня таким печальным взглядом. Я налила ей свежей водички, и она, бедная, уставилась на нее так, будто впервые увидела за все эти дни.
Воду я всегда меняла дважды в день: утром и вечером. Но раз уж речь зашла о воде, то «бедная» Вашти была способна и не на такие художества. К водной стихии она питала необъяснимую страсть. Если из крана бежала вода, она могла подставлять под струйку то одну лапку, то другую. Любила она и по самое плечо засунуть лапу в высокий стакан с питьевой водой или покататься на мокром кафеле после того, как кто-то принял душ. А уж наполнение миски водой для нее было едва ли не главным событием дня. Когда посуду ставили на пол и по поверхности расходились круги, Вашти глядела на это диво как зачарованная. Если удавалось, она заставляла меня повторить водную феерию для нее на бис.
Я было открыла рот — объяснить все это маме, но тут у меня возник вопрос:
— Погоди-ка, а зачем ты вообще заходила?
— Да зашла вот сказать Вашти «привет», — пожала плечами она.
На слове «Вашти» мама сделала ударение. Из этого следовало, что для нее кошки делятся на тех, до которых ей и дела нет, — и Вашти, заслуживающую того, чтобы к ней ходили с приветом.
— Вашти не просто найденыш, — напомнила она, — это ведь я ее обнаружила.
— Да уж, обнаружила и передала в хорошие руки. А теперь, когда круговорот кошки в природе завершен, она нашла тебя и наконец-то напилась вволю.
Спустя еще несколько дней явился отец с другим предложением:
— Твоим кошкам не хватает игрушек!
Своих собак он баловал новыми игрушками-погрызушками чуть ли не через день. Из-за этого вполне опрятный во всем прочем дом родителей постепенно превратился в кладбище обглоданных костей из зоомагазина.
— Да, да, ты должна покупать им больше погрызушек!
— Папа, это не собаки, — взмолилась я. — На магазинные игрушки они не клюют!
И это была почти правда, исключение составлял лишь Гомер, по-прежнему питавший самые нежные чувства к своему плюшевому червячку. Да и бумажный пакет после извлечения из него собачьих игрушек неизменно вызывал интерес в качестве милого кошачьего домика. Чеку из магазина, если его скатать в шарик, тоже находилось применение: его можно было теребить, катать по полу и догонять. Полиэтиленовая пленка, в которую заворачивали некоторые игрушки, была пределом мечтаний для Скарлетт. Хлебом ее не корми — дай облизать упаковку. Если бы джинн из волшебной лампы исполнил одно из моих желаний и наделил моих кошечек даром речи на один день, то первый
