Избери жизнь - Людмила Георгиевна Головина
И так прошел, наверное, месяц. Однажды мы с бабушкой завтракали (обычно мы вставали поздно, было, наверное, часов двенадцать).
И вдруг раздался такой страшный грохот, что мы на несколько секунд оглохли. Наш домик тряхнуло так, что стол опрокинулся, мы тоже оказались на полу среди битой посуды.
Я помогла бабушке подняться.
– Надо поскорее выйти во двор, – сказала она. – Если это землетрясение, то возможны новые толчки, наш домик развалится, и нас завалит обломками.
Мы выскочили наружу и увидели, что все жители Синицы тоже покинули свои дома. Некоторые дома, в том числе и наш, покосились. Один домик лежал в руинах, к тому же, из его обломков валил густой дым. Правда, тут нам повезло, почти сразу пролился короткий но сильный летний дождь и загасил начинающийся пожар.
И никто ничего не мог понять. Одни, как и бабушка, предполагали, что случилось землетрясение, другие – что произошел взрыв газа под землёй, третьи – что началась атомная война, четвертые – что это – атака террористов.
Новых толчков мы не дождались и стали потихоньку заходить в свои дома. Выяснилось, что нет электричества и газа, насос, для которого тоже нужна была электроэнергия, перестал качать воду из скважины. Радио молчало. Мобильные телефоны тоже не работали.
У нескольких дачников были машины, и они сразу же стали собираться в город. Наши соседи Васильевы предложили подвезти и нас, но бабушка отказалась:
– Наши обязательно за нами должны приехать, боюсь разминуться с ними. Как потом друг друга искать?
В следующие два или три дня за оставшимися дачниками приезжали их родные. От них мы узнали, что в городе тоже большие разрушения и полный хаос. Говорили о том, что бензин нельзя купить ни за какие деньги.
– Ну вот, – говорила бабушка,– наши ищут горючее. Как купят, сразу за нами приедут.
Сейчас дачники уезжали уже не налегке. Старались нагрузить машину вещами, продуктами. Было видно, что возвращаться они не собираются.
Одна пожилая супружеская пара тоже ждала своих детей, но когда отъезжающие на последней машине дачники предложили забрать их с собой, те согласились.
Мы остались одни на всю Синицу.
В нашем домике была печка, но мы её никогда не растапливали. Жили мы на даче только летом. Было тепло, а готовили мы на газе.
Сейчас газа не было, а холодильник без электричества стремительно размораживался. Надо было срочно что-то делать с продуктами, а бабушка, которая родилась и всю жизнь прожила в городе, понятия не имела, как растапливать печку. Но делать было что-то надо, и бабушка решилась. Она послала меня собрать какие-нибудь ветки, дощечки – словом всё, что могло гореть.
Не буду сейчас подробно рассказывать, как мы намучались с этой печкой! Она дымила на всю кухню. Бабушка то закрывала, то открывала заслонку, боялась, что мы угорим, и всё время проветривала наш домик. Но в конце концов удалось справиться с этой задачей, и бабушка начала срочно варить, жарить и парить всё содержимое морозилки. Пригодился и подпол, куда мы раньше никогда не совались. Всё же там было холоднее.
Шли дни за днями, а мои родители всё не приезжали. Я видела, что бабушка всё сильнее волнуется, хотя старается и не подавать вида.
Первые дни мы питались очень хорошо, надо было использовать продукты. Но вот, всё, что могло испортиться закончилось, остались только крупы, из которых бабушка варила каши, а потом закончилось и они. Родители всё не приезжали. За водой я бегала на колодец на противоположном конце деревни. Я носила воду в бидоне, как как большое ведро поднять не могла. А бабушка с её больным сердцем, тем более. Ещё в мои обязанности входило добывать дрова.
Надо сказать, что моя бабушка была человеком исключительной честности и никогда не позволяла себе взять не только чужого, но и даже бесхозного. И мне не разрешала. Около одного дачного дома красовалась под навесом целая поленница сухих напиленных и наколотых дров. Бабушка не разрешала мне даже приближаться к этим прекрасным дровишкам. Но когда не только в деревне, но и в ближайшем лесочке не осталось ни одной веточки, ни одной деревяшки, которую можно было бы засунуть в печку (и которую я могла бы поднять), бабушка, наконец, решила прийти к компромиссу. Мы стали брать дрова из чужой поленницы, но бабушка вела строгий учёт того, что мы брали "взаймы". Бабушка подсчитывала каждое полено и записывала в тетрадку.
– Мы потом купим и отдадим, или заплатим за то, что взяли.
Не лучше было дело и с продуктами. Мы съели всё, что было у нас. Огорода у нас не было, возделывать его было некому. Только немного зелени к столу росло на грядках. А вот сад был, хотя и слегка запущенный. Сначала пошли ягоды: смородина, малина, крыжовник, потом созрели яблоки, сливы, вишня. Ещё я собирала в лесочке рядом с Синицей грибы. В дальний лес бабушка меня не пускала.
Но на грибах, ягодах и яблоках долго не протянешь.
У бабушки были ключи от дачи наших соседей Васильевых. В прошлом году они как-то приехали на дачу, а ключи от неё забыли в городе. Тогда и решили оставить запасной комплект ключей у нас. Уехали Васильевы в спешке в первый день налегке. Ясно было, что у них на даче какие-нибудь продукты наверняка остались.
Так оно и оказалось. Кое-что, конечно, испортилось. Но нашлись сахар, крупа, мука, чай, несколько упаковок "долгоиграющего" молока, а также консервы: рыбные и тушёнка. Это было настоящим сокровищем. Бабушка внесла все найденные продукты в свою тетрадку. Ели мы эти припасы понемногу, растягивали как могли. Но всё равно или поздно кончается, кончились и эти продукты.
Между тем, минул июль и половина августа. Ночи стали холодными. Мы уже потеряли надежду на приезд моих родителей. Если бы они были живы, давно бы
