Великий Годден - Мег Розофф
Кит посылал всем воздушные поцелуи, а Хьюго смотрел на свою ракетку, перебирая струны. Мы традиционно разделялись на две команды поддержки, но на этот раз стояли на противоположных сторонах корта, и члены команды Кита жизнерадостно болтали, а команда Хьюго молчала. Алекс казался обеспокоенным. Вероятно, тесное общение с летучими мышами научило его улавливать дурные предзнаменования. Я положила руку ему на плечо:
– Все в порядке. Мы победим.
– Очень, черт возьми, на это надеюсь, – сказала Хоуп. Я повернулась к ней, но она смотрела куда-то поверх наших голов, ее губы были крепко сжаты.
Игроки подошли к сетке, их ракетки быстро соприкоснулись. Кит подбросил монетку. Хьюго выбрал решку. Выпал орел. Подача Кита.
Я находилась в таком напряжении, что едва могла дышать.
Кит играл хорошо, и Хьюго даже не озаботился тем, чтобы отбить его первую подачу. Он стоял и смотрел, как мяч летит мимо, и я запаниковала в страхе, что он уйдет с корта, откажется играть. Или, хуже того, запуганный братом, сломается.
Вторую подачу он возвратил, но не загасил ее, а выполнил простой мягкий удар в центр корта, прямо под правую руку Кита. И дальше он играл «мертвой рукой», останавливал мячи, отбивал их так безобидно, словно играл с Алексом, позволяя Киту резко гасить их. Сорок: ноль. Гейм – Кит.
Команда поддержки Кита обезумела от радости, а он выбросил руки вверх и исполнил победный танец. Хьюго с ничего не выражающим лицом стоял в центре игрового поля. Мне пришло в голову, что они никогда прежде не играли друг с другом. Разные школы и стремление избегать общества друг друга. Может, Кит поначалу и волновался, но я сомневалась в этом. Хьюго никак не вписывался в его планы.
Подача перешла к Хьюго, он почти лениво подбросил мяч в воздух, весь сжался и в мгновение ока расправил тело, что так восхищало меня, распрямил руку и молниеносно ударил. Кит с удивленным выражением лица успел в последний момент подставить ракетку, и Хьюго стремительно отбил мяч в дальний конец корта. Кит с трудом догнал его и едва смог перебросить через сетку, а Хьюго послал мяч в противоположный угол. Казалось, он вовсе не двигается; его удар был чистым и острым, как бритва, лицо безучастно. Он как бы парил над кортом. Поединок продолжался: Кит потел, каждый розыгрыш давался ему с огромным трудом, в то время как Хьюго едва утруждал себя. В жизни не видела ничего подобного. Хьюго был умнее, быстрее, точнее. Ни одного лишнего движения. Ни одного лишнего шага. Он играл как мастер дзена.
Оставшаяся часть сета обернулась разгромом. Подобно Хоуп в «Кукольном доме», Хьюго, казалось, старался все меньше и меньше. Дыхание у него не сбилось, он не стонал и не бегал. А просто делал свои смертельные подачи и безжалостно, без эмоций, выиграл все мячи.
Гейм – Хьюго.
Гейм – Хьюго.
Гейм – Хьюго.
Кит поначалу отделывался насмешками, но по ходу игры начал уставать и злиться, слабыми ударами перебрасывал мяч через сетку и выглядел все более и более измочаленным. В последнем гейме розыгрыш одной из подач Хьюго, казалось, никогда не закончится. Хьюго отбивал мячи самыми простыми ударами, которые мог отразить даже уставший неопытный игрок. А Кит продолжал носиться по корту и, тяжело дыша, пытался запустить мяч в своего брата и выиграть очко, но видел лишь, как мяч возвращается к нему с механической точностью, словно его посылал тренировочный автомат, – мяч за мячом приземлялись там, где он не мог дотянуться до них ракеткой, но все же не настолько далеко, чтобы не бежать к ним.
Это была чистой воды ненависть, замаскированная под спорт.
В конце сета Хьюго молча стоял в центре корта, а Кит тем временем пыхтел, упершись руками в колени. Он был в ярости. Мы ликовали.
Следующий сет оказался еще хуже – или лучше. Хьюго унижал Кита, гонял его, вывел из равновесия, уничтожил его уверенность в себе. Кит стал пропускать простые мячи, спотыкаться о собственные ноги. В какой-то момент он даже в бешенстве швырнул ракетку на землю. Хьюго не обращал на это никакого внимания и продолжал играть как автомат. Он ни разу не встретился с братом взглядом, ни разу – до самого матч-пойнта, а вот тут посмотрел ему прямо в глаза, а затем аккуратно, невыносимо медленно подбросил мяч в воздух и отправил его на сторону Кита. У того не было ни единого шанса взять его. И он со странным выражением лица смотрел, как мяч со свистом летит мимо.
Хоуп, Алекс и я обнялись, выбежали на корт, прыгали и обнимали Хьюго, и он поблагодарил нас легкой улыбкой. Он был весь в поту. А затем Кит за его спиной подошел к нему и протянул руку для рукопожатия, решив, что разрядить обстановку – это единственный способ вернуть контроль над ситуацией.
Хьюго посмотрел на эту руку, потом в лицо Киту – его зрачки были черными, расширенными, – повернулся и ушел с корта.
Это был один из лучших моментов в моей жизни. И даже спустя пятьдесят лет он так и останется одним из лучших моментов в моей жизни…
26
Мама с Хоуп были на нашей кухне, и, что странно, мама плакала, а Хоуп обнимала ее.
– Все хорошо. Все хорошо, – повторяла она.
Разве не должно было быть наоборот? Я на цыпочках вышла оттуда, прежде чем кто-то из них заметил меня.
Смертельно бледный Алекс стоял у кухонной двери.
– Свадьба отменяется, – сказал он, ожидая, что я воскликну: «О боже! Почему?» Но я этого не сделала.
– Знаю, – только и сказала я, и Алекс уставился на меня:
– Нет, не знаешь. Никто не знал до сих пор.
Я кивнула ему и, уходя, услышала, что он говорит по телефону, очевидно, с папой, застигнутым на пути к почте. Я вернулась на кухню, и на этот раз Хоуп увидела меня и устало сказала:
– Тебе лучше сесть.
Я покорно села, и Хоуп поведала мне, что Мэл подошел к ней и сказал, что не может продолжать все это, и его настроение можно было бы счесть вполне объяснимым, вот только он добавил, что любит другого человека.
Хоуп отбросила волосы с лица, посмотрела на меня и нахмурилась:
– Ты знала?
Я не ответила.
– А Мэтти знает? – Я думала о Мэтти, которая пытается убедить себя, что это все к лучшему, хотя, конечно, на самом деле так не считает. Мэтти и подавляющее число людей расценили бы случившееся как чистой воды предательство. Я сомневалась, что она сейчас много внимания уделяет Хоуп. Но оказалась не права.
