Музыка пчел - Эйлин Гарвин
Потом Алиса узнает имена всех ульев, которые были там представлены: Лангстрот, планочный улей, разборный улей. Там даже был улей из плетеного тростника и грязи, стилизованный под сопетку. Эти инсталляции были сделаны местной ассоциацией пчеловодов. Все они стояли пустые, за исключением одного улья Лангстрота, где с одной стороны была вставлена стенка из оргстекла.
Алиса сидела на лавочке перед ульем и завороженно смотрела на то, что происходит внутри. Тысячи пчел ползали по сотам, каждая из них упорно выполняла свою миссию. Пчелы, нагруженные пыльцой, запихивали ярко-оранжевую пудру в ячейки и утрамбовывали лапками. Она видела, как одна пчела кормила неуклюжую белую личинку. Она видела, как из ячейки выползает пчела, взрослая и прекрасная. Какой крохотный, потрясающий, упорядоченный мир.
Бад прочитал табличку перед ульем: «Этот улей построен в стиле американского пчеловода Лоренцо Лангстрота и вмещает приблизительно пятьдесят тысяч пчел. Здоровый улей производит от пяти до десяти галлонов меда в год. Местные ульи медоносных пчел – это подарок для садов и ферм. Ульи Лангстрота можно приобрести со скидкой у Ассоциации пчеловодов округа Худ Ривер».
Он сидел рядом с Алисой, и какое-то время они смотрели внутрь вместе в тишине. Алисе никогда не было так комфортно с мужчиной. Она даже не думала, что это возможно. Бад незаметно для нее проскользнул в ее тихий мир.
– Тебе нужен такой, – сказал он спустя какое-то время. – Им очень понравится сад твоих предков.
Алиса покачала головой.
– Я в них ничего не понимаю, – бросила она.
Бад думал иначе и заявился на следующую субботу в сарай ее родителей с разобранным ульем Лангстрота в багажнике.
– Я думал, может, ты поможешь мне его собрать, – заявил он с довольной улыбкой, поднимая большие руки вверх. – У меня руки-крюки со всеми этими гвоздиками и прочей ерундой.
Алиса решила поддаться на его хитрость. А почему бы и нет? Вместе они собрали сорок деревянных рамок, две секции и два корпуса. Они обожгли улей, покрасили и установили на подставку. Весь процесс занял несколько суббот, и каждый раз Марина приглашала Бада на ужин. К тому моменту, как улей был достроен, было уже слишком поздно отказывать Баду Райану в каких-то просьбах. Этого большого забавного мужчину не напрягало ее молчание. Он не принимал это за враждебность, как многие люди. Бад понимал ее так, как не могли понять многие люди. Алиса чувствовала, что с ним она может быть самой собой. Ей даже в голову не приходили такие вещи, как любовь или свадьба. Не было никакого решения. Были только они вдвоем.
– Как это и должно быть, – сказала Марина через три месяца, все еще раздраженная, что ее единственная дочь пошла под венец в пятницу днем и никому не сказала.
Но это было давно. Сейчас Алиса сидела в машине, вцепившись в руль, и чувствовала, как ее всю трясет. Внутри нее зияла дыра. Доктор Циммерман сказала, что понадобится много времени и упорной работы, чтобы она уменьшилась. Она сказала, что дыра эта никогда не затянется полностью. Ее горе теперь стало частью ее жизни. Ей нужно дать имя этому горю и научиться с ним жить так, чтобы не чувствовать панику и не терять контроль над телом.
Алиса сжала кулаки и пыталась выровнять дыхание. Она вспомнила о мальчишке, оставшемся на пасеке, и от этого стало только хуже. Она не сможет жить с еще одним человеком в доме. Не когда она вот так разваливается на части. Джейку придется отправиться домой и как можно раньше – это точно не обсуждается. Эта мысль ее успокоила. По крайней мере в ее руках все еще оставался контроль над домом и над пасекой. Она могла оставаться на своем острове имени себя с поднятым разводным мостом. Ее дыхание замедлилось. Она вытерла слезы, почувствовала, как к ней возвращается внутреннее спокойствие.
Алиса повернула ключ зажигания и поехала в «Литл Бит», чтобы купить пару стогов сена. Все равно ей надо ставить защиту от ветра, покупка стогов будет нормальной отмазкой для ее срочного отъезда. Она попыталась придумать слова, чтобы не так сильно расстраивать парня. Даже ее родители согласились бы с таким планом.
– Все будет в порядке, правда? – спросила она вслух. Он поймет, что по-другому никак, верно?
Но голоса ее родителей затихли.
9
Рабочая пчела
Рабочие пчелы, или обычные пчелы, составляют основное население улья… Как уже было сказано, рабочие пчелы – это женские особи, чьи яичники недостаточно развиты, чтобы откладывать яйца.
«Лангстрот об улье и медоносной пчеле,руководство для пчеловода» 1878 годаКогда Алисе Хольцман было всего десять лет, она стояла перед своим классом четвероклашек и рассказывала про то, как Хольцманы владели фамильным садом на протяжении трех поколений. Она вспоминала, как ее прадедушка и прабабушка приехали в долину Худ Ривер из Германии и посадили первые деревья. Она объясняла, как они передали сад по наследству ее бабушке и дедушке, которые в свою очередь передали его Алу и Марине. Презентацию сопровождали цветные рисунки и пояснения про сезоны обрезки ветвей на деревьях, ирригации и сбора урожая. Она детально описывала, сколько тонн яблок они собирали каждый год и про призовые сорта яблок Хольцманов, в том числе Пепин, Гравенштайн и Бребурн. На последнем рисунке Алиса нарисовала себя в комбинезоне за рулем зеленого трактора между рядами фруктовых деревьев. Так она представляла себя взрослой – унаследовавшей сад от своих родителей, фермером семьи Хольцманов в четвертом поколении.
Когда она закончила, учительница мисс Туксбери похлопала красивыми ручками, приглашая одноклассников последовать ее примеру. Алиса сворачивала рисунки, когда услышала с задней парты Дэвида Хэнсон.
– Ты не сможешь стать фермером! Только женой фермера!
Он свесился через парту, сотрясаясь от смеха, и весь класс разразился хохотом. Алиса застыла как вкопанная у доски. Мисс Туксбери пожурила Дэвида, сказав, что Алиса может стать всем, чем она захочет.
– Да, даже космонавтом, Дэвид, – сказала она, нахмурившись.
Но когда Мисс Туксбери посмотрела на нее и снова отвернулась с прищуренными глазами, Алиса поняла, что учительница не верит, что девчонка может стать астронавтом или фермером. Впервые в жизни она поняла, что иногда взрослые лгут. После школы она рассказала эту историю отцу, когда помогала ему пилить и шлифовать ветки для новых черенков. Ал слушал ее, кивал, но ничего не
