Лариса Матрос - Социологический роман
Удовольствие от доброжелательного любопытства и внимания аудитории, а также ощущение своей привлекательности придавали ей уверенность, и она спокойно стала излагать свои мысли. Данные ей "от Бога" хорошее ораторское мастерство и память сейчас, как никогда, сделали ее речь красивой, логичной и грамотной. После ее выступления начались ответы на вопросы, которые постепенно переросли в бурную дискуссию о критериях современного развития общества, о взаимодействии гуманитарной и технической интеллигенции, о повышении ответственности интеллигенции во всех сферах жизни современного общества. Особый спор вызвал вопрос, связанный с презумпцией невиновности. Некоторые из выступавших эмоционально защищали этот принцип и в правовой сфере и за ее пределами, не видя ему альтернативы для защиты от произвола. Другие, приводя цитаты некоторых юристов из США и других стран, соглашались с их авторами, что этот принцип вообще бессмыслен. Один из выступающих -представитель молодого поколения ученых -- так тщательно подготовился к семинару, что даже зачитал давнее высказывание американского автора Коллисона, который утверждал: "Теория презумпции невинов ности -- явная фикция. Ни один здравомыслящий человек не будет исходить из предположения, что задержанное лицо невиновно... Это одна из абсурдных теорий". В своих комментариях молодой эрудит утверждал, что принцип презумпции невиновности устарел, ибо всюду полно примеров тому, что откровенные преступники, изощренно потрудившиеся для того, чтоб не было доказательств их виновности, цинично смотрят людям в глаза и живут (на правах невиновных) среди честных людей. Он даже предлагал изменить формулировку статьи 11 Декларации прав человека, в которой вместо слов "имеет право считаться невиновным" записать слова: "не может быть осужден, если его виновность не будет установлена законным порядком" (и далее по тексту статьи декларации). -- Ну что ж, -сказал, медленно вставая с председательского места академик Остангов, когда время уже перевалило за пределы рабочего дня. -- Я думаю, что наша гостья уже устала, тем более что часы показывают тридцать пять минут седьмого. Да, время пролетело незаметно, и, я думаю, что мы получили много новых неожиданных для нашей аудитории знаний и озадачены многими вопросами. Я думаю, что истина еще ждет часа для своего рождения как в представлениях каждого из нас, так и в обществе в целом. Но бесспорно, что сегодня мы приобщились к тому, над чем работают представители гуманитарной науки, и я хочу от имени всех присутствующих поблагодарить нашего философа и пожелать ей успехов. Академик первый сделал несколько хлопков, чему дружно последовали все участники семинара, начавшие вставать со своих мест. Несколько человек тут же окружили Остангова, а Инга Сергеевна, сложив свои бумаги в папку, тихо вышла из зала, пытаясь сориентироваться, в каком направлении приемная Остангова, где она оставила сумку с сапогами и шубу. Зайдя в приемную, Инга Сергеевна быстро сменила туфли на сапоги, надела шубу, меховую шапку и, выйдя в коридор, направилась к лестнице. Несмотря на то что рабочий день кончился, в институте, как водится в Академгородке, было полно народу, но ей вдруг среди незнакомых людей стало пусто и одиноко. Никто из запомнившихся участников семинара не попался ей на глаза, никто не вышел ее проводить, и чувство ненужности происшедшего, недовольство собой и ужасная усталость охватили ее. Почти бегом она спустилась с лестницы и вышла на улицу, где было уже темно и густо падал снег. Она подошла к остановке автобуса. "Если показавшийся вдали автобус не мой, пойду пешком, чтоб проветриться", -- подумала она. В это время перед ней остановилась знакомая "Волга", и из нее вышел академик Остангов. -- Простите, Инга Сергеевна, я не заметил, когда вы ушли. Что ж вы так быстро, даже не попрощались?! -- сказал он с улыбкой. -- Извините, Кирилл Всеволодович, но вас окружили сотрудники, и я не хотела мешать, -- ответила она растерянно. -- Садитесь, пожалуйста, в машину, я вас подвезу. -- Большое спасибо, но... -- Сегодня я сам водитель, как видите, -- с этими словами он открыл дверцу, предлагя ей сесть на переднее сиденье. Уже включив мотор, он вдруг повернулся к ней и, поймав ее взгляд, долго не переводил свой, как бы сообщая что-то очень важное и значительное. Это был не просто взгляд, это было нечто проникшее в нее и начавшее жить самостоятельной жизнью. Ей стало не по себе настолько, что мелкая дрожь в теле невольно вызвала желание сильнее закутаться в шубу, и она съежилась. -- Вам холодно? -- спросил Остангов, уловив ее движение.
-- Нет, нет! Просто я поправила шубу. -- Если вы не возражаете, я вас немного покатаю по вечерним улицам?.. Она одобрительно улыбнулась. Машина, проехав вдоль Морского проспекта, помчалась прямо в сторону Бердского шоссе. Покрытые свежим снегом сосны и ели при слабом освещении редких фонарей создавали картину новогодней сказки за окном. Кирилл Всеволодович включил радио, и тут же зазвучал модный шлягер в исполнении авторакомпозитора Юрия Лозы "Мой плот": Нить в прошлое порву, И дальше будь, что будет, Из монотонных будней Я тихо уплыву На маленьком плоту. Лишь в дом проникнет полночь, Мир новых красок полный Я, быть может, обрету... Инга Сергеевна вся замерла в молчании, еще более завернувшись в шубу, а Остангов, делая вид, что сосредоточился на выборе маршрута, также не проронил ни слова, очевидно, не желая нарушить какую-то особую необъяснимую ауру, которая превращала их молчание во что-то, что сливало их в нечто единое. Спустя полчаса, машина свернула к ее дому, и вскоре оказалась у ее подъезда. Остановив машину, Остангов ловко вышел из нее, открыл дверцу перед Ингой Сергеевной и, подав руку, помог выйти. На прощанье он протянул ей руку и, задержав ее, сказал: -- Благодарю вас еще раз за участие в нашем семинаре. Семинар прошел лучше, чем я предполагал. Вы -- замечательный оратор и заинтересовали нашу скептически настроенную к гуманитариям аудиторию. Я вас искренне поздравляю. Он продолжал держать ее руку в своей теплой ладони, внимательно глядя ей в глаза. Инга Сергеена стояла молча, чувствуя неловкость, не зная как поступить. Он вдруг склонил голову, поцеловал ее руку и, как ей показалось, слегка дрогнувшим голосом тихо спросил? -- Могу ли я вас когданибудь видеть?.. Растерявшись и продолжая держать свою руку в его, она глянула на него не в состоянии произнести что-либо в ответ. -- Ну хорошо, -- сказал он вдруг, решительно отпустив ее руку. Всего доброго. Благодарю вас. Он быстро сел в машину и мгновенно уехал. Инга Сергеевна продолжала стоять на ступеньке подъезда обдуваемая ветром. Крупные снежинки с навязчивостью первых летних комаров впивались в глаза, растворяя тушь, вызывая жжение и боль в глазах. Это не дало ей возможности постоять еще на улице и она, стряхнув снег с шапки, вошла в подъезд. -- Ты что -- плачешь? -- спросил муж, снимая с нее шубу. -- Да нет, на улице сильный снегопад и ветер прямо в лицо, -- сказала она тепло, но не глядя мужу в глаза, чувствуя, какую-то неловкость перед ним. -- Ну как прошел семинар? -- Я и сама не знаю! Может быть, я выглядела умной, а может, беспросветной дурой. Я еще должна понять, что же это было сегодня, -- ответила она и направилась в ванную. -- А как Остангов отнесся? -- Ну разве этих аристократов поймешь? Вслух он оценил положительно.
-- Ну нет, ты не права. Остангов не такой. Я его не раз слышал на общих собраниях, президиумах. Он не станет говорить на черное белое, и, если б что-то было не так... Инга Сергеевна чувствовала, что разговор мужа об Остангове, который она раньше всегда поощряла, сейчас вызывает дискомфорт, и, чтоб его прекратить, она сказала: -- Сашенька, извини, я закрываю дверь. что-то у меня ничего не смывается с глаз. Очень больно. Я быстренько приму душ. Как только она закрылась в ванной и осталась одна, она почувствовала себя словно в объятиях какого-то воздушного покрывала, которое выплывало постепенно из ладони той руки, которую поцеловал Остангов. Это покрывало согревало и одновременно охлаждало все ее тело, ограждая от окружающего мира независимо от ее воли и сознания. Она быстро включила душ, но когда вода стала струиться по ее телу, это облакопокрывало с еще большей силой запеленало ее всю, не давая возможности вернуться в реальность. Она быстро выключила душ и, как только набросила халат, услышала стук в дверь. -- Инга, извини, -- говорил муж быстро, -- звонит Анюта. Я бегу к телефону, а ты поторапливайся.
Инга Сергеевна, набросив небрежно халат, выскочила из ванной и побежала в гостиную к телефону. Муж держал трубку телефона, который находился в кухне. -- Доченька, добрый вечер, я тоже у параллельного телефона и слушаю тебя внимательно, -- говорила она быстро, только сейчас почувствовав, что дочь плачет. -- Что случилось, Анечка, дорогая?! Ну не плачь, я тебя умоляю, -- твердила она растерянно. -- Мамочка, ну как же не плакать, я боюсь, я не знаю, что делать, здесь не достать мышеловок! -- Каких мышеловок? Я ничего не пониманию, повтори, пожалуйста, я была в ванной и не слышала начала разговора. -- Мамочка, мы все в отчаянии, здесь развелись крысы. Они не дают спать ночами, бегают по всем продуктам. Это же грозит черт знает чем! -Господи, еще этого не хватало! Вы обращались в санэпидемстанцию?
