Евгений Попов - Подлинная история Зеленых музыкантов
(513) Да что же это, как у М. Булгакова, персонаж говорит - чего ни коснись, ничего у вас нету? Сильное романтическое преувеличение утверждать, что ничегошеньки-то у нас нет и, в особенности, не было. Или заблуждение. [...]
(514) О слезах см. комментарий 382. Хотите или нет, но плачущий чист пред Господом, если он, конечно, не делает это смеху ради, за деньги или сдуру.
(515) некомментируемо.
(516) Домотканые половики - замечательная вещь. Половики - это практически единственное из произведений народного творчества, функционально используемое в современном быту. Их кладут на высохший вымытый пол, и по ним тоже приятно пройти к столу и выпить чаю. (См. комментарий 508.) Белье раньше действительно полоскали во всех без исключения реках, в том числе и в реке Е., да и сейчас полощут в малых городах, где слабо развиты водопровод и канализация. [...]
(517) [...]
(518) Реку перегородили, петухов съели, детство кончилось, и его никогда больше не будет. Некогда босые ноги обуты в английские башмаки. Молюсь за всех деточек планеты.
(519) Ну уж, так-таки и совсем ничего? А вот это?
"Господи Иисусе Христе Сыне Божий молитвы ради пречистыя Твоея матери преподобный и Богоносный Отец наш и Всех Святых помилуй ны. Аминь. Слава тебе Боже наш Царю Небесный утешителю душе истины иже везде сый и все исправляй. Сокровище благих и жизни подателю прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны и спаси Блаже души наши. Аминь". [...]
Прости, Господи, если по малой теологической образованности допустил в этих словах и буквах какие-либо несуразицы. "Совок", "образованщик", что с меня взять!
(520) Некомментируемо.
(521) Некомментируемо.
(522) Некомментируемо.
(523) Некомментируемо.
(524) Все, все здесь некомментируемо. Все - тайна. А вы как думали, автор до изнанки станет выворачиваться и комментировать все "до конца"? Шиш вам!
(525, 526, 527) [...]
(528) Она же - осознанная необходимость.
(529) [...]
(530) , и наступил "момент истины", товарищи,
(531) C этим "Голосом" мы попозже разберемся.
(532) Это скорей всего "из Свифта". Я плохо помню текст неадаптированного для детей "Гулливера", но там есть сцена, где какие-то придворные не то пляшут, не то сражаются на нитке-канате перед владыкой Лилипутии. У нас, кстати, персонального владыки никогда не было - я даже Сталина таковым не считаю, не говоря уже о Хрущеве, Брежневе. Нашим коллективным феодальным царем всегда была Коммунистическая партия. Все семьдесят с чем-то там лет cоветской власти - это возвращенное средневековье. Я понимаю, что ничего нового не говорю, но повторение простых истин необходимо для их существования.
Западная литература так же повлияла на русскую, как варяги на наше государственное устройство. Стерн, Свифт, Гете, Сервантес, Байрон и даже Эжен Сю (см. комментарии 66 и 289) - беру первые взятые наугад имена.
(533) Короче, кончай молодежь с наркотой! [...]
(534) Любой бред - пустяк по сравнению с реальной действительностью ХХ века, любой пустяк этой действительности - бред. [...]
(535) [...]
(536) Мало того, что букву Е с двумя верхними точками слямзили, так и ударения теперь можно встретить только в какой-нибудь "Книге по внеклассному чтению для нерусских школ". Естественно, чудная картина... Хотя... может быть, все-таки чуднбя? Что-то я совсем запутался.
(537) [...]
(538) Нитки хрупкие? Гм-м-м... Как же такое, пардоньте, может быть? Хотя, как нас учили в школе на уроке химии, если какой-либо предмет, например, зеленую цветущую ветку, поместить в жидкий азот, имеющий температуру, в тысячу раз более отрицательную, чем любой лед, ветка эта, совершенно не изменив внешнего вида, рассыплется от первого прикосновения. Учительницу звали тетя Котя. Она была моим классным руководителем (во всех смыслах). Именно она и замастырила мне ту самую школьную характеристику, с которой в пору было в говночисты поступать, а не в институт. (См. комментарий 48.) Бог простит, я уже простил.
(539, 540) [...]
(541) Ну еще бы! Ведь это все ненавистные литератору "андерграунда" официальные советские писатели, члены СП СССР. Для литератора "андерграунда" (заметьте, я пишу в третьем лице, так как таковым себя не считаю) и "западники", и "деревенщики" были на одно лицо, как белые для индейца. Иван Иваныч даром что анаши накурился, а воспроизводит коллективный портрет советского писателя довольно точно. В каком-то неостроумном анекдоте говорится, что вовсе не Сталин ТЕКУЩУЮ ИДЕОЛОГИЮ изобрел, а именно они, совписы. Изобрели и блюли. Литератор "андерграунда" полагал, что совпис это определенный вид или класс, который стоит у кассы, живет в Переделкине, лечится в закрытой поликлинике, пишет доносы и советские книги, клеймит на собраниях "отщепенцев". В какой-то степени литератор "андерграунда" прав, но он и сам нередко впадал в гордыню, являющуюся одним из смертных грехов. Извините, что я так много о литературе. Ну, кто-то пиратов, индейцев, трактористов или депутатов посткоммунистической Государственной Думы описывает, а я вот говорю о писателях. [...]
(542) [...] Я и сейчас не стал бы их называть поименно: во-первых, знакомые обидятся; во-вторых, слишком длинный получится перечень, размером с последний "Справочник членов СП СССР", огромный том с золотым тиснением, включивший в себя около десяти тысяч "инженеров человеческих душ"; ну а в-третьих, моим руководством к действию является русская пословица, запрещающая вместе с грязной водой выплескивать из ванночки ребеночка, в этой воде мытого.
(543) Компьютеров и факсов тогда не было. Ксероксы находились под пристальной охраной КГБ, их "опечатывали" на праздники и уик-энды. Хорошие "западные" авторучки были дефицитом. Хорошие пишущие машинки - тоже. Например, "Эрика", которая "брала четыре копии" (А. Галич). Мало кто помнит, что еще в конце 50-х машинки нужно было регистрировать в милиции, как ружья и охотничьи ножи.
(544) Вот и начинает разворачиваться неуклюжая, злобная, плоская антисоветская метафора. Вчера на бывшую виллу тов. Отто Гротеволя, ставшую странноприимным домом для литераторов всех стран, явился классик словесного концептуализма Лев Рубинштейн, который сообщил мне, что в Греции на грузовиках, осуществляющих перевозку, написано "метафора". Лев Рубинштейн рассказал также, что в их кругах (московского литературно-художественного "андерграунда") осуждающей была фраза "Ну, это и напечатать можно", он сказал, что до сих пор плохо представляет себе, где находится редакция журнала "Новый мир". При всем при том в гордыню он, кажется, не впал. Следовательно: пословица про грязную воду и дитя является универсальной. (См. комментарии 541, 542.)
(545) "Слово "гнусный" здесь, пожалуй, лишнее, дорогой автор", рассуждаю я с высоты (или из уютной ложбинки) 1997 года. Как излишними являются некоторые расхожие и непотребные детали в средней руки "фильмах ужасов". И так, например, уже понятно, что оживший мертвец - малосимпатичное существо, так у него еще из глаз черви ползут. (См. комментарии 512, 534.)
(546) Ну что за досадные неточности! Разве все мы не знаем, какого цвета говно!
(547) А что еще скажешь в такой ситуации? Ясно же, что атеизм бессмыслица и верят ВСЕ. Но вот только во что?
(548) Если бы Иван Иваныч читал в то время "Евангелие от Матфея", то он бы лучше понял, ЧТО ему предлагают и ЧЕЙ это "Голос". А так - ну что там, право - какой-то Союз писателей, писатели, поэты... Какая, право, мешанина у молодого человека в голове.
(549) Детский вопрос!
В 1977 году я участвовал в чрезвычайно любопытной встрече В. П. Катаева с молодыми писателями, где он именно так и ответил на вопрос жаждущего истины прозаика Ю. Аракчеева, отчего, де, мэтр всю жизнь писал по-советски, а теперь вот пишет как бы совсем не по-советски, не мешает ли ему в творческом плане это двоемыслие? "Детский вопрос", - кратко сказал Катаев.
Поразительно, что на другие дискомфортные вопросы он вообще не отвечал, даже не ссылаясь на глухоту, а просто начиная говорить о другом. Например, сообщил, что никак не относится к "Чевенгуру" Платонова, потому что никогда Платонова не читал, равно как и Джойса. Сильно и презрительно отзывался о "писательских начальниках" (Михалкове, Чаковском), сообщил, что "лучшим писателем ХХ века" является Юрий Олеша, величие которого состоит в том, что он "вместе со мной" (В. К.) изобрел "ассоциативную прозу". Тут-то и поступил запрос о Платонове и Джойсе. А ведь Катаев действительно был один из лучших! Его не сбросишь с "парохода современности" и не выплеснешь из ванночки вместе с грязной водой. (См. комментарий 542.)
В 1969 году я послал из города К., стоящего на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, рассказы в Москву, в Лаврушинский переулок на домашний адрес Катаева. К моему скорее нынешнему, чем тогдашнему удивлению, я вскоре получил ответ, писанный собственноручно авторучкой, а не на машинке либо секретарем. Мало того, и на конверте адрес был написан все той же рукой мэтра, который сообщал мне следующее:
- что человек он старый, больной и обычно в переписку с авторами не вступает;
