Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)
В 1844 была предпринята ещё одна, энергичная и снова неудавшаяся, попытка выселения евреев из деревень.
Гессен образно пишет, что в российских "законах, долженствовавших нормировать жизнь евреев, слышится как бы крик отчаяния, что при всей своей власти правительство не может выкорчевать еврейское существование из недр русской жизни"98.
Нет, правителями России ещё никак не была осознана вся тяжесть и как будто даже нерешаемость огромного еврейского наследства, полученного в награду от разделов Польши: что же делать с этим стремительно растущим и самоупорным организмом в российском государственном теле? Они не находили уверенных решений и тем более не могли провидеть вдаль. Накатывались одна за другой энергичнейшие меры Николая I - а положение как будто только осложнялось.
Подобный же нарастающий неуспех преследовал Николая I и в борьбе с еврейской пограничной контрабандой. В 1843 он категорически распорядился выселить всех вообще евреев из 50-вёрстной приграничной с Австрией и Пруссией полосы, невзирая на то, что "в некоторых пограничных таможнях торгующее купечество почти сплошь состояло из евреев"99. Задуманная мера поправлялась сразу широкими изъятиями из правила: сперва - предоставлением двухгодичного срока для продажи недвижимости, затем - продлением этого срока. Переселенцам предлагалась материальная помощь для устройства на новых местах, и ещё они вперёд на 5 лет освобождались от податей. Несколько лет переселение не начиналось, а вскоре "правительство Николая I перестало настаивать на выселении евреев из 50-вёрстной приграничной полосы, и часть из них смогла остаться на прежних местах"100.
И тут Николай получил ещё одно предупреждение, объём и последствия которого для всей России вряд ли осознал: эта угроженная и далеко не осуществлённая мера приграничного выселения, вызванная контрабандой, разросшейся до опасных для государства размеров, - откликнулась в Европе таким негодованием, что как бы именно не она резко поссорила европейское общественное мнение с Россией. То есть, может быть, этим частным указом 1843 года и следует датировать первую грань эры воздействия европейского еврейства в защиту своих единоверцев в России, - активного влияния, уже затем не прекращавшегося.
Проявлением этого нового внимания, несомненно, был и приезд в 1846 в Россию сэра Мозеса Монтефиоре с рекомендательным письмом к Николаю от королевы Виктории, и с задачей добиться "улучшения участи еврейского населения" в России. Он совершил поездку по некоторым городам, густо населённым евреями; затем из Англии прислал, для представления Государю, обширное письмо с предложением вообще освободить евреев от ограничительного законодательства, дать "равноправие со всеми прочими подданными" (исключая, разумеется, крепостных крестьян), "а до того возможно скорее: уничтожить ограничения в праве жительства и передвижения в пределах черты оседлости", купцам и ремесленникам дозволить поездки во внутренние губернии, "разрешить услужение христиан... восстановить кагал... "101.
Напротив, напротив: Николай не терял напора навести свой порядок в еврейской жизни. Он походил на Петра I в решимости властно формовать всё государство и общество по своему плану, а сложность общества сводить к простым, ясно понятным разрядам, - как и Пётр когда-то "прочищал" всё, что нарушало ясную группировку податных сословий.
Теперь такой мерой стал разбор еврейского мещанского населения. Проект этот возник в 1840 при обдумывании общей задачи, как преодолеть религиозно-национальную отчуждённость евреев (рассматривались при том и соображения Левинзона, Фейгина, Гезеановского), "исследовать корень их упорного отчуждения от "общего гражданского быта"", а также "отсутствие между евреями всякого полезного труда и вредные занятия их мелочной промышленностью, сопровождаемые всякого рода обманами и хитростями". Эту ""праздность" множества евреев" правительственные круги приписывали их "закоренелым привычкам", считали, что еврейская "масса могла бы найти заработки, но отказывается от некоторых видов труда в силу традиций"102.
И министр граф Киселёв предложил Государю такую меру: не касаясь вполне устроенных евреев-купцов, заняться евреями-мещанами, а именно - разобрать их на два разряда: в первом числить тех, кто имеет прочную оседлость и имущество, во второй же включить тех, кто их не имеет, и предоставить им 5-летний срок, дабы стать либо цеховыми ремесленниками, либо земледельцами. (Ремесленником считался тот, кто записался в цех навсегда; мещанином оседлым - кто записался в цех на время103.) Тех же, кто не выполнит этого за 5 лет и останется в прежнем состоянии, считать "бесполезными" и применить к ним особую военно-трудовую повинность: брать из них в рекруты (с 20-летнего возраста) по разнарядке втрое больше обычной, однако брать не на обычные 25 лет солдатской службы, а лишь на 10 лет, и в этот срок "употребляя их в армии и флоте преимущественно в разных мастерствах, обращать потом, согласно с желанием их, в цеховые ремесленники или в состояние земледельцев" - то есть дать им принудительное производственное обучение. Но средств для того правительство не имело, и не видело иного, как использовать коробочный сбор, ибо еврейское общество не может не быть заинтересовано в трудовом устройстве своих членов104.
В 1840 Николай I утвердил этот проект. (Термин "бесполезные евреи" был заменён на "неимеющие производительного труда".) Все меры о преобразовании еврейской жизни сводились при этом в единое постановление и была предусмотрена такая последовательность их: 1) "упорядочение коробочного сбора [и] уничтожение кагала"; 2) устройство общеобразовательных школ для евреев; 3) учреждение "губернских раввинов"; 4) "поселение евреев на казённых землях" для земледелия; 5) разбор; 6) запрет носить еврейскую долгополую одежду. - Киселёв мыслил "разбор" в ещё не ближайшем будущем, Николай же передвинул его раньше земледелия, которое уже треть века не получалось105.
Однако "разбор" предусматривал 5-летний предварительный срок выбора занятий, и само оглашение меры произошло только в 1846, так что сам "разбор" должен был начаться лишь с января 1852. (В 1843 против "разбора" протестовал генерал-губернатор Новороссии граф М. Воронцов, писавший, что занятие этого "многочисленного класс[а] мелких торговцев и посредников... "оклеветано"", а "к числу бесполезных отнесены [80%] еврейского населения" - то есть 80% евреев занимались преимущественно торговлей. Но, по просторным экономическим условиям Новороссийского края, надеялся Воронцов, что обойдётся безо всякой принудительной меры, не следует и выселять евреев из сёл, а надо лишь усилить средь них образование. Предупреждал он и о вероятном негодовании Европы от "разбора"106.)
Да, уже обожжась, как воспринята в Европе попытка выселения евреев из приграничной полосы, российское правительство теперь, в 1846, составило аргументированное оповещение о новой мере: что евреи не имели в Польше ни гражданства, ни права на недвижимое имущество, и вынужденно ограничивали свою деятельность мелочной торговлей и шинкарством; а при переходе в Россию расширены границы оседлости евреев, они получили и гражданские права, и вступление в городское торговое состояние, право недвижимой собственности, право вступать в земледельческое состояние и право образования, включая университеты и академии107.
И надо признать, что действительно евреи получили всё это уже за первые десятилетия пребывания в пресловутой "тюрьме народов". Однако столетие спустя, в обзорном сборнике еврейских авторов, это будет оценено так: "При присоединении к России польских районов и их еврейского населения, были даны обещания прав и сделаны попытки осуществить эти обещания [обещания исполнялись; попытки были успешными]. Но в то же время - начались массовые изгнания из деревень [действительно начинались, да никогда не осуществились], двойное налоговое обложение [последовательно не взималось и вскоре отменено], установление черты оседлости"108 - мы видели, что, по обстоятельствам конца XVIII в., границы оседлости были сперва географическим наследством. Если такое изложение истории считать объективным - то до истины не договориться.
Но, к сожалению, гласило дальше правительственное оповещение 1846 г., евреи не воспользовались многим из этого: "Постоянно чуждаясь слияния с гражданским обществом, среди которого живут, они большей частию остались при прежних способах существования за счёт труда других, и от того со всех сторон возникают справедливые жалобы местных жителей". "Поэтому, с целью [поднять благосостояние евреев]... необходимо изъять их из зависимости" от старшин общины, наследовавших прежней нагольной верхушке, распространить в еврейском населении просвещение и практические познания, учредить особые еврейские общеобразовательные училища, дать средства для перехода к земледелию, устранить "неприятное для многих евреев" отличие в одежде. И "правительство считает себя в праве надеяться, что евреи прекратят всякие предосудительные способы жизни и обратятся к труду истинно производительному и полезному". Лишь уклоняющиеся от того будут подвергнуты "мерам побудительным, как тунеядцы и как тягостные и вредные для общества члены"109.
