Лесные люди - Александр Анатольевич Стрекалин
Всё выглядело именно так, как объяснил этот человек. Никто в их конторе и не подозревал, для чего, а, вернее, для кого они ремонтируют полотно. И такое чувство, что и заказчик – тоже. Подумав, Степан спросил:
– Зачем такая тогда секретность? Ведь радар – это ведь не ядерные ракеты, это же… законно.
– Мысли шире, Степан, – словно пружина, которая мгновенно разжалась, «костюм» расслабился, и перешёл на «ты». – Если мы просрали холодную войну, мы не можем позволить себе сделать это снова. Ещё есть вопросы?
– Что с Михалычем и с машинистом, Соловьёвым?
– Отрадно видеть вашу заботу, – откликнулся «костюм» на это. – С ними работают наши сотрудники. Утром их отпустят.
– А меня? Зачем вы всё это мне рассказываете?
Радик, молчавший всё это время, и изучающий бумаги на столе, испуганно перевёл взгляд на «костюм», и в след за ним испугался и Степан.
– Затем, Степан Иванович, чтобы вы понимали меру своей ответственности до конца.
Снова затяжка, и новый окурок последовал на пол, за старым.
– В моей конторе уже долгое время бытует мнение, и я его разделяю, что человек, знающий правду, будет молчать. Всегда и везде. Не проболтается спьяну, не будет хвалиться друзьям или женщинам. Будет хранить тайну всю жизнь. Я склонен думать, что вы человек ответственный и глупостей не наделаете.
Степан быстро кивнул.
– Да, конечно.
– Вот и хорошо. Кстати, а почему вы сами не поехали в Дальнее?
– Даже не знаю. Подумал, что лучше – остаться.
– Ну что же, верно.
Степан секунду подумал, а затем спросил снова:
– Как вы узнали, что произошло? Вы прилетели раньше, чем Михалыч мог бы доехать.
– Датчики сработали. Да и лететь тут, – «костюм» махнул рукой. – Рукой подать. Мы даже хотели кран по дороге перехватить, но потом решили посмотреть, кто как себя поведёт.
– Вы думали, что среди нас – шпион?! Степан был ошарашен.
– Нет, конечно, – человек в костюме даже попытался улыбнуться. – Все ваши люди давно проверены. Но все версии должны быть отработаны. Да, раз уж речь зашла. Елену мы тоже проверили. Она «чистая».
У Степана ёкнуло в груди.
– Адрес и номер телефона настоящие, – «добил» Степана «костюм», скорее по привычке, нежели специально, пренебрегая смущением собеседника.
«Откуда они знают про записку?» – изумился Степан, вспоминая, где и когда он видел её последний раз, но потом посмотрел на Радика, и сразу всё понял.
– Ну, всё, – произнёс тот, вставая. – Информации с вас достаточно. По всем другим вопросам Радик Булатович вас проконсультирует, не выходя за рамки гостайны, разумеется.
– Да-да, – кивнул Радик, и пододвинул Степану несколько листов бумаги.
– Ты должен подписать кое-что. Ты обязуешься не разглашать сведения…
– Степан Иванович, я уверен, понял, – перебил Радика человек в штатском. – И всё подпишет.
Степан взял у Радика листы, ручку, нашёл графу «подпись», подмахнул, не читая. Вернув бумаги, он спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Что бывает с теми, кто разглашает?
– Вам-то зачем знать, вы же не расскажите, – ответил «костюм» снова располагаясь на стуле у входа.
– Хочу осознавать меру своей ответственности до конца.
– Как пожелаете, – застегнув пиджак, тот встал у двери. – Ваши расписки, это так, бумага. А люди, которые нас подвели, обычно нелепо и грубо погибают. Пьяные гопники в подворотне забьют, наркоман ножом пырнёт, другие варианты имеются. Радик Булатович отвезёт вас в гостиницу. Выходим.
Кивнув солдатам, он развернулся и первым шагнул за порог. Всю дорогу обратно они шли так же молча, немного забирая вверх. Под руки Степана уже никто не держал.
Покореженных ворот на месте уже не было, и вход казался огромным. Обе воротины лежали поодаль, как металлолом. Выйдя на насыпь, Степан поднял лицо кверху. Небо было затянуто облаками, и в обозримом пространстве не светила ни одна звезда. Пахло сырой землёй и тайгой. Надвигался дождь. Прожив здесь больше месяца, Степан научился определять его приближение почти безошибочно.
Несколько солдат замерли у входа в ангар. Остальные направились к вертолёту. Куда делся человек в костюме, Степан не заметил. Прощаться тот не планировал.
– Почему Михалыча и машиниста нельзя отпустить сейчас? Где они? – спросил Степан Радика, как только они остались наедине.
– Их отпустят утром, не кипятись.
– Почему? И кто ты на самом деле? Феэсбешник? Разведчик?
– Расскажу по дороге.
В кабине крана двоим было тесновато, и чтобы не мешать Радику, Степан забрался на какой-то ящик в углу, едва не разодрав себе штаны. С минуту поколдовав у приборов, Радик сумел завести машину, и кран плавно тронулся.
Примерно через километр, на полотне показались часовые. Две тёмные фигуры, рослые и ладные, словно от одной матери, синхронно подняли автоматы и Радик затормозил. Один из молодцов так и остался стоять на рельсах, рассматривая пассажиров через прицел, второй, сняв с пояса мощный фонарь, осветил им кабину, пошарил лучом между колёс, и не найдя ничего интересного, дал знак «можно ехать». Первый нехотя опустил автомат и освободил путь.
Снова разогнав аппарат, Радик нажал на какой-то рычаг, и откинувшись на спинку кресла, окликнул Степана:
– Пока мы вдвоём, можешь спрашивать. На какие вопросы смогу – отвечу.
– Да… слушай… – Степан не знал, с чего начать. – Не знал, что ты умеешь водить такие штуки.
– Я много чего умею, – Радик совсем по-домашнему почесал нос. – Вот что, Степан, давай я тебе помогу. Я действительно работаю в минобороны. Не «шишка», конечно, но и не «дух». И форму носить не обязан. Когда решили «поднять» объект, – Радик мотнул головой назад, – то наверху здраво рассудили, что лучшей легендой будет правда, ну, или почти правда, и куратором назначили меня, раз уж я живу от него в двух шагах, а твой прораб – мой родственник. Я, естественно, согласился. Присматривал, докладывал, и до сегодняшнего дня всё было хорошо. Думал, сдам объект и получу поощрение. Но… сегодня вы поставили всех «на уши». Ладно, проникновение, полбеды. Но пока мы взлетали, пришла вводная, что с объекта уходит транспорт с двумя людьми, и ещё одна единица осталась. Я очень надеялся, что остался ты. Это многое упрощало.
– А как вы узнали, кто где?
– Если тебе действительно интересно, то со спутника много чего видно. Но об этом тоже никому не стоит говорить.
– Понятно…
– Вот, в принципе, всё, что я могу тебе сообщить. Главное, не навреди себе, и с Михалычем ничего не обсуждай. Он меня здесь не видел, я с ним сам потом поработаю.
Сегодня Радик был другой. Собранный, деловой. От прежней мягкости не осталось
