Верные сердца - Анна Рыбкина
Вера поднялась и пошла во двор – кормить веселую ораву, оставив деда в глубокой задумчивости.
– Можно подумать, я специалист… по волчьим детям, – тихо проворчал он.
Перед сельчанами дед решил не юлить, рассказал мужикам как есть, и почти все отказались брать щенков, только один настаивал, что хочет «такую зверюгу» себе во двор.
– Остальных-то куда денешь? В лес отпустишь? – спрашивали соседи.
Дед Митя чесал затылок. Ну какой лес? Хоть они и не совсем собаки, но ведь и не волки…
– Эх, извести уж рука не подымется, большие, да и Верка не даст, – вздыхал он. – В город повезу, на птичий рынок. Палыч, подбросишь?
На том и порешили. Через неделю сосед собрался в город по делам и завез деда Митю с его беспокойным товаром на рынок.
Крупными щенками активно интересовались, спрашивая породу и предлагая хорошую цену. Дед Митя знал только две породы собак – овчарку и лайку, и говорил покупателям, опуская глаза, что это их помесь.
Он уже продал двоих, когда к нему подошел худощавый мужичок и, внимательно глянув на щенков, тихо спросил:
– Волкособы?
Дед хотел было возразить, но осекся… Зачем, если человек в этом понимает?
– Могу всех забрать, – сказал мужичок, – оптом. Есть у меня на твой товар покупатели…
Дед Митя торговаться не стал – оптом так оптом. А мужик вместе с деньгами сунул ему бумажку с адресом:
– В следующий раз вези прямо ко мне, заберу всех.
– Ну уж нет, – усмехнулся дед, – следующего раза не будет!
Мужик пожал плечами:
– Как знаешь, но ты адресок-то не выбрасывай, мало ли что… Волки – они такие, любовь у них настоящая, на всю жизнь!
В последующие годы дед Митя не раз вспоминал эти слова…
Найда щенилась почти каждый год. И никакие цепи и заборы не могли удержать ее от побега в лес, она рыла подкопы, выскальзывала из тугого ошейника, перемахивала через высокие ограды…
А если деду все же удавалось крепко ее запереть, она выла так, что у бабы Веры надрывалось сердце, а со стороны леса отчетливо слышался ответ – более низкий и протяжный.
– Митя, отпусти ты ее, – говорила жена, – ну сил нет! Она ведь не просто так рвется, по кобелям побегать, а к нему! Любовь же у них, настоящая…
Дед вздыхал, ворчал и… отпускал Найду.
Мужик в городе исправно забирал каждый помет, давая неплохие деньги.
– И куда ж ты их деваешь? – спросил как-то дед Митя. – Я, вон, соседу отдал одного, так он его как ни воспитывал, а все без толку! Тот озлобился, бросаться на него стал. И сбежал потом…
– Волкособы – это как отдельная порода, они поумнее многих людей будут, – ответил мужик. – Там еще неизвестно, кто кого воспитывал. Не переживай, дед, щенков я отдаю только тем, кто знает толк, не то что твой сосед!
Связь Найды с ее диким другом крепла с каждым годом. Уже неоднократно деревенские видели в лесу крупного волка-одиночку, иногда он показывался на опушке совсем рядом с жильем, поджидая свою подругу.
Найда бегала к нему уже не только в брачный период, а почти каждый день. Они могли часами вместе рыскать по лесу, чувствуя себя настоящей парой.
И все же собака неизменно возвращалась домой, каждый раз радуясь встрече с хозяевами. Она облизывала руки бабы Веры, словно извиняясь за свое отсутствие…
Календарь отсчитывал месяцы и годы, которые, как известно, никого не щадят. Давно уже не стало Бобика и сгинула куда-то старая кошка.
Найде шел седьмой год, когда скончалась ее любимая хозяйка баба Вера.
Дед Митя сильно горевал, и Найда не отходила от него ни на шаг. Они часами сидели вместе на крыльце, а со стороны леса доносился тоскливый волчий вой.
Дед понимал, что природа возьмет свое, вскоре Найда снова убежит к своему другу и нагуляет щенков.
– Ну уж нет, – ворчал дед Митя, перетаскивая собачью будку в сарай, – некому теперь с твоими волчьими детьми нянчиться…
Следующую ночь Найда провела на цепи внутри запертого сарая. Она выла полночи, но не было теперь ее заступницы, а дед Митя лишь ворочался с боку на бок, накрывая ухо подушкой.
Под утро собака затихла, а старику не спалось, и он вышел на крыльцо покурить. В предрассветных сумерках он сразу увидел распахнутые настежь двери сарая. Оттуда слышалось звяканье цепи и тихая возня…
Ружье было рядом, в сенях. Держа его наготове, дед Митя заглянул в сарай. В полутьме светло-серая шкура волка сразу бросилась в глаза. Зверь был поглощен ухаживаниями и заигрываниями, он обнимал свою подругу лапой и тихонько покусывал за шею.
Потому, видно, и не услышал деда, зато сразу почуял, оглянулся и уставился своими желтыми глазами прямо в дуло ружья. А из-за спины волка на деда смотрела Найда…
И почему-то в этот момент в памяти деда встало лицо Веры, ее теплая улыбка и слова: «Митя, отпусти ты ее… Любовь же у них, настоящая…»
Еле различая волка от застилавших глаза слез, дед Митя медленно опустил ружье и отступил назад, к крыльцу.
– Эк тебя, брат, угораздило, – проворчал он, – с любовью-то.
Потом постучал ногой по пустому ведру и, проводив глазами метнувшуюся вдоль забора серую тень, пошел в сарай отпускать Найду. Уж лучше пусть она в лес бежит, а то видано ли дело – волк в деревне!
Найда появлялась все реже, а дед Митя сдавал, проявляя все меньше интереса к жизни.
Навещавшая его дочь и повзрослевшие Петя с Алешей хотели забрать деда в город, но тот лишь качал головой:
– Нет, тут Вера моя похоронена, куда ж я поеду… Да и Найда скоро ощенится, придет, а тут никого…
Но Найда не пришла. На этот раз она ощенилась в лесу, создав со своим волком полноценную семью. Логово их располагалось в глухой чаще, километрах в восьми от деревни.
Петр остался ухаживать за дедом, помогать по хозяйству, но был у него и свой интерес. Почти каждый день молодой человек, взяв ружье, уходил в лес на несколько часов. Он искал Найду.
И где-то через месяц, уже не особо надеясь, он вдруг увидел ее. Она вышла к Пете из густых зарослей, мимо которых он не раз проходил, а следом за ней выскочили на поляну пятеро малышей.
Петя гладил и ласкал собаку, внимательно разглядывая ее щенков. Ему понравился крупный спокойный малыш с волчьим окрасом.
– Ну что, подруга, счастлива ты тут? Домой, вижу, не
