Клятва пацана - Владимир Григорьевич Богданов
— А в слезах с Нового года пришла! — отпуская терпилу, сказал Кеша.
— С какого Нового года? Мы с Агнией еще до этого разбежались! — мотнул головой Денис.
Он смотрел на Кешу, поглядывая и на Баса. Понял, с кем дело имеет, да и сам по себе Кеша нагнал на него страху.
— Эй, пацаны, что за дела? — донесся издалека голос.
Кеша оглянулся и увидел двух здоровяков, среди которых заметил того самого десантника, с которым возился на недавней разборке. Победить он этого вояку не смог, но держался против него до финального свистка. Свою задачу, можно сказать, выполнил.
— Да это личный разбор! — с небрежностью крутого пацана бросил Бас.
— Да не трогал я твою Агнию! — захныкал Денис.
— Кто такая Агния? — спросил вояка, зло, но и с уважением глядя на Кешу.
Куртка джинсовая на нем, варенка с белым меховым воротником, из-под которого выглядывала тельняшка.
— Сеструха моя, а что? — с вызовом глянул на него Кеша.
Вояка, может, и крутой боец, но Кеша уже знал не только сильные, но и слабые его стороны. Еще неизвестно, чья возьмет, если вдруг…
— Он твою сеструху обидел?
Десантник подходил все ближе в то время, как его дружок заблокировал Баса.
— Если бы обидел, и дня бы не прожил!
Вояка резко выкинул перед собой ладонь. Кеша только и успел что оттолкнуть Дениса.
— Кирюха!
Но десантник и не думал его бить, он протянул руку для знакомства. Но пожимать ее Кеша не стал, дураков нет. Он всего лишь шлепнул пальцами по ладони.
— Кеша!
— Это чмо нам теперь две жилы должен. Выпьем за здоровье твоей сестры!
— Нормально, пацаны!.. Расход?
— Да все в порядке, пацан!
На прощанье Кеша сам протянул руку, Кирюха крепко ее пожал. И подмигнул. Ничто не мешает им знаться друг с другом, но, если вдруг разбор, драка будет жестокой. Кеша и сам прекрасно это понимал.
А обстановка накалялась, и люберецкие хозяйничали на рынке, и долгопрудненские качали права, искры уже проскакивали, дуговые разряды, кому как не Кеше это знать. В любое время могло рвануть со страшной силой. Но сегодня ничего не случилось. Люберецкие собрали со своих, долгопрудненские со своих, на этом и разошлись. Рамсами.
Домой Кеша возвращался в одной машине с Феликсом, за все время тот и слова об Агнии не сказал. А высадив Кешу возле его дома, вышел вместе с ним.
— Что там у тебя за терка с лохом была? — спросил он.
— Да мажор один Агнешку подвозил, меня чуть не сбил. Наехал, типа, крутой! Ну, я сказал, что ему здесь ни разу не дома. А он не понял…
— Агнешку обидел?
— Да нет.
— А что там на Новый год было?
— Да ничего.
— А слезы?
— Ну, бросил он ее, по ходу. Денис этот.
— Да? А я думал, там что-то другое…
— Что ты думал? — напыжился Кеша.
— Эй! Ты не борзей, пацан! — вскинулся Феликс. — И, мой совет, сначала думай, а потом уже говори!.. Видишь, я тебя в сторонку отвел, чтобы пацаны не слышали! А ты прямым текстом шпарил, Бас все слышал! Что Агнешку обидели, слышал! Хочешь, чтобы на нее пальцем показывали?
— Бас не так все понял.
— И не так все сказал… Мне сказал. Больше никому. Все, только он, только я, только ты знаем, что Агнешку изнасиловали!
— Никто ее не насиловал! — дернулся Кеша.
— Конечно, никто!.. — Феликс пристально смотрел ему в глаза. — Никто и не узнает. Или ты думаешь, что я дам Агнешку в обиду?
— Да нет.
— Поэтому заткни свой рот! И ни слова больше. А то, что мажору навалял, правильно сделал!.. Эй, а почему мажор? Мажоры, насколько я знаю, фарцой не занимаются.
— Значит, это неправильный мажор.
— И мед у него неправильный!.. — засмеялся Феликс.
— Пасечники у него неправильные, — хмыкнул Кеша.
— Это да!.. Бас сказал, что ты с долгопрудненским нормально поговорил, — Феликс вопросительно смотрел на него.
— Кирюхой зовут. Мы с ним на стрелке всю дорогу махались, ну, он узнал меня, нормальные пацаны за такое не предъявляют.
— Ну это если ты не чмо… А ты у нас держишься крепко. Так и дальше держать, пацан!
— Не вопрос!
— И еще, Долгопрудный предъяву нам бросает, стрелу нам забили, драка большая намечается. Будь готов!
— Всегда готов! — Кеша приложил руку к голове в пионерском салюте.
На этом разговор и закончился, Феликс вернулся в машину, а Кеша подошел к своему подъеду. И слегка вздрогнул от неожиданности, увидев Колю. Этот черт выскочил из темноты и перегородил ему путь.
— Отвали!
Кеша хорошо помнил, чем закончился прошлый разговор с Колей, Феликс усомнился в его надежности, устроил проверку. И сейчас Феликс где-то недалеко. Может, сидит в машине, смотрит на них.
— Кеша, надо поговорить! — Кирпич качнул головой, отказываясь уходить.
— Тебе же сказали, сгинь!
— Кеша!
— Это же правда, что ты к Отшельнику подался!
Кеша не спрашивал, он уже точно это знал. Кирпич ходил заниматься в качалку к Отшельнику.
— Куда я подался? Просто к нормальным пацанам вернулся. Мне ваши подвиги на фиг не нужны.
— А кто тебя так подкрадываться научил? Менты?
— Да какие менты? Кеша, ты совсем съехал?
— Съехал! И наши подвиги мне нужны!.. Все, отвали!
— Что там с Агнией случилось?
— А что с Агнией случилось?! — взвился Кеша. — Ничего с ней не случилось!
Все правильно сказал Феликс, нельзя выносить сор из избы, а то метлы у людей злые. Не было ничего с Агнией, и точка. Тем более что Колю это уже не касается.
— Зря ты так! — донесся вслед возглас.
Но Кеша не обернулся, не глянул на бывшего друга.
А дома его ждал пьяный Бородулин. Он стоял в холле, держа початую бутылку в руке, а из гостиной показалась мама. Глянула на Кешу и снова исчезла. И все же он успел заметить слезы на ее глазах. Снова это ничтожество отрывалось на маме.
— А-а, вернулся!
— Волчонок! — добавил за него Кеша.
Он уже знал, почему Бородулин позволил маме забрать его к себе. И дело не только в заявленном члене семье, со временем открылась и другая сторона правды. Бородулину пообещали должность в Центральном комитете, но сначала велели привести в соответствие семейный список, он все сделал, но его прокатили, оставили на прежней должности. А он уже настроился, поэтому отказ в продвижении воспринял как личную катастрофу. И с горя потерял чувство меры, чуть ли не каждый день возвращался с работы подвыпившим.
— А кто ты?
— Волчонок!!!.. И могу уйти жить в общежитие!
— Да скатертью дорога! — Бородулин раскинул руки и выпятил живот.
И
