Телефонная будка на краю земли - Лаура Имай Мессина
Благодаря частым приглашениям в гости и дополнительным знакам внимания (подложить подушку под спину маме или специально купить тофу ее любимой фирмы) она немного успокоилась. Перед сном или ночью, когда не спалось, она подолгу сидела перед бацуданом и рассказывала мужу о молодой подруге сына: она такая худая, что непонятно, как только на ногах держится, зато носит изящные шляпки, они придают ей благородный вид. В остальном вкусы у нее странные: каблуки не носит, всегда ходит в спортивной обуви. Зато ведет себя любезно, а главное, кажется, внучке с ней хорошо.
«Она чаще молчит, иногда подолгу, так, что задумаешься поневоле, здесь ли она, – рассказывала мать Такэси, протирая бацудан полотенцем. – А потом вдруг начинает говорить, когда не ждешь. Такэси с Ханой сразу замирают и так и смотрят ей в рот, боятся и слово ее пропустить. Такэси становится такой рассеянный, когда она говорит, ты себе не представляешь! Я сразу вспоминаю, как он в детстве уроки делал за столом на кухне, помнишь? Бывало, так сосредоточится, что не дозовешься».
Эта пожилая женщина никак не могла представить, что голос Юи может звучать бойко и быстро. Однажды она из любопытства послушала по радио ее передачу и осталась поражена: ей показалось, это совершенно другой человек.
Пока мать Такэси подбирала правильные слова, чтобы рассказать об этом мужу, Юи гнездилась, как голубка. Она обустроила у себя дома уголок для Ханы, где девочка могла делать уроки и играть в те дни, когда Юи забирала ее из школы. Иногда она даже брала ее с собой на радио: Хана обожала говорить в микрофон. Ей казалось волшебством, что голос может разноситься по всему миру, доходить до десятков тысяч незнакомых людей, которых объединяет только эта загадочная любовь слушать.
– Как в Телефоне ветра, да? – спросила девочка однажды, пока Юи причесывала ее перед входом в студию. Ей разрешили посидеть рядом с Юи во время эфира при условии, что она не издаст ни звука. – Ты говоришь с людьми и даже не знаешь, кто они, кто тебя слушает. Зато ты приходишь к ним в дом и делаешь их счастливыми.
– Не знаю, насколько счастливыми, но они точно чувствуют себя не так одиноко.
– А разве это не то же самое?
Юи, растроганная вопросом, поглаживала косички девочки перед зеркалом.
Именно в это волшебное время пришло известие, что Судзуки-сан заболел и какое-то время свободно попасть к Телефону ветра будет нельзя. Теперь, планируя посещение, нужно заранее написать по электронной почте или по факсу волонтеру, который назначит время визита исходя из своих возможностей.
А еще через несколько дней в новостях сообщили о страшном тайфуне, надвигающемся на Кудзиру.
52
Отрывок радиопередачи, которую мать Такэси слушала ради голоса Юи
«Идея роста, которую мы бессознательно взращиваем в себе, – и профессионального роста, и роста индивидуального, личностного – на самом деле, как бы это сказать, обесценивает нашу жизнь, наше настоящее. Мы все время сравниваем его с будущим, с позиции, что оно непременно должно быть лучше, должно принести больше возможностей, больше средств, больше ресурсов. Но мне кажется, эта модель, которую наш слушатель Мацумото из Сидзуоки назвал капитализмом в самом прямом смысле этого слова, она… Эта модель больше не работает. Как вы считаете? Что можете сказать по этому вопросу?»
Ответ эксперта (профессора Сато)
«Профессор Цубура, мы сейчас затронули тему, которая долгие десятилетия обсуждается на академическом уровне. Смотрите (по голосу ясно, что дальше следует цитата): „автокоррекция рынка станет возможной благодаря современным технологиям, при благоприятной политической обстановке“, – сказала нам только что профессор Сато. Хотелось бы услышать от вас подробнее, о какой именно политической обстановке речь, какой она должна быть… И если сейчас мы находимся в рамках капиталистической модели, достаточно ли у нас ресурсов для решения задач, предусмотренных программой развития до 2030 года? Или вы, я сейчас обращаюсь к вам обеим, ожидаете смены этой модели?»
Часть II
1
Кудзира содрогалась. Казалось, Китовая гора вот-вот опрокинется от очередного удара ветра. Словно великий кит решил вернуться в океан, который где-то там, внизу, гнал свои устрашающие волны. А пока кит выглядывал из воды, смотрел на мир и ревел во весь голос.
Сад «Белл-Гардиа» то поднимался, то опускался прямо на глазах у Юи. Она понимала, что точка невозврата близко, может быть, всего в шаге от нее. Небо рушилось, осколками пронзало землю. Поддавшись инстинкту, вопреки всякому здравому смыслу, Юи раскинула руки ему навстречу. В тот момент голоса, все голоса «Белл-Гардиа», скопившиеся за эти годы, поднялись разом и закрутились вихрем вокруг. Она оказалась в самом центре воронки, безумный хоровод голосов опутывал руки и ноги.
Ей казалось, что она видит их, что они мелькают перед глазами, как хулахуп, когда вращаешь его на бедрах. Умершие родители, потерянные дети, канувшие в историю предки, пропавшие друзья – все голоса, которых когда-либо ждали у Телефона ветра, слетались сюда, в то место, куда их призвали.
Юи потеряла равновесие и снова вцепилась в скамейку. В этом яростном вихре скамейка казалась устойчивее всего, что было вокруг. Она подняла голову, пыталась найти взглядом флюгер на крыше дома, но не нашла. Ветер пробрался в рукава, потоки воздуха с напором блуждали по поверхности тела. Настырные ласки превращались в случайные толчки, грубые шлепки, неистовые удары. Так действуют убийцы, она читала об этом в книгах.
Вся страна в страхе следила у экранов телевизоров за продвижением стихии, буря тем временем достигла своего пика. Будка, обернутая пластиковым покрывалом, пугающе дрожала. Воздух был грязный от частиц земли, ветер поднимал ветки, листья, какие-то предметы, Юи не могла сказать точно, что проносится мимо, различала только размер, да и то смутно. Пролетела, наверное, черепица, а следом, видимо, садовые инструменты. Огромные вазы катились по земле туда-сюда, как тюки соломы на бескрайних американских пастбищах, пластиковый пакет прилетел неведомо откуда и теперь взмывал все выше и выше.
Юи как будто попала в фантастический фильм: в аномальную зону, где ослабла гравитация и предметы начали отрываться от земли. Ветер как будто подсказывал, что выбор есть, что гравитация больше не непреложное правило, а нечто, чем можно пренебречь. «Все может рухнуть, – подумала Юи. – Но это же неправильно, – бормотала она. – Это священное место. Никто не посмеет причинить ему вред!»
Тут вдруг она увидела краем глаза, как повалился на землю фонарь. Провода натянулись, отрезали кусок грязного неба, устрашающе заискрили и потухли, припав к земле. Следом рухнули еще два фонаря – и Юи наконец стало страшно. Ветер на горе выл так, что полностью заглушал шум
