Клетка для бабочки - Анна Морозова
На следующее утро после ставших уже привычными дел в козлятнике Никита решил разобрать наконец пакеты с учебниками, которые не глядя запихнул в нижний отсек стеллажа, все пересмотреть и расставить на полке. Он запланировал за эти каникулы повторить свою физику, читать программные вещи по литературе и учить стихи по списку, а еще позаниматься физикой с Антоном. Для этого нужно было поискать в Сети хорошие видеоуроки за его класс, чтобы вспомнить все самому. Разбирая драный пакет с торчащими углами тетрадок, Никита вспомнил про конверт, и его бросило в жар. Вдруг он остался где-нибудь на дне пустого ящика, и папа его найдет? Да нет, не может быть, он как сейчас видел фанерное дно своих ящиков – ничего там не оставалось. Они с папой даже решили не тащить его стол в будущую комнату, а просто пристроить кому-нибудь или предложить консьержке.
Так, нужно сосредоточиться. Он сунул конверт в какую-то тетрадь, а ее – в самый низ ящика. Очень осторожно он начал пересматривать каждую тетрадку, встряхивая ее над полом. Ничего не находилось. Почувствовав, что совсем взмок, Никита открыл окно, втянул свежий морозный воздух. Немного успокоившись, он вскрыл очередной синий пакет. Здесь были атласы, контурные карты, пособия большого формата, какие-то папки. Вот она! Он вспомнил, как положил письмо в эту небольшую светло-желтую однотонную тетрадку. Она сама раскрылась на конверте. Облегченно вздохнув, он быстро сунул его под подушку и опустился на кровать. «Вот трухануло меня. А ведь и правда могло быть худо». Он обвел глазами комнату: гора тетрадей на полу, упавшая стопка учебников, отвратительные разодранные пакеты, разлетевшиеся от сквозняка, когда он высовывался в окно… «Только бы никто не зашел сейчас, а то будто менты наркоту искали». Он стал быстро наводить порядок и через четверть часа уже спустился в кладовку за пылесосом. В холле он с удивлением встретился с незнакомой пожилой женщиной в эффектном серебристо-сером пальто с черным меховым воротником, вежливо поздоровался и потащил пылесос наверх.
Из своей комнаты, которая носила название «Полинкина», вышел Антон. Никита отметил его бледность и какую-то вялую помятость.
– Привет! Как спал?
– Ну как? Коньяк – вещь, конечно, хорошая, снотворная, но проснулся я в шесть, как дурак. Все спят еще. Пробрался на кухню, сделал себе кофе с молоком и сидел с чашкой и шоколадом, смотрел, как снег падает. Просто тупо сидел, представляешь? Час целый. Как вакуум в голове, тот самый, из физики. Потом думаю: сейчас кто-нибудь встанет и не поймет, чего это я расселся. В общем, лег я, угрелся и задрых до одиннадцати, вот. И меня никто не разбудил.
– Ну и правильно, ты на каникулах, чего тебя будить? Кстати, как насчет после Нового года позаниматься физикой все-таки?
– Да хоть завтра. Сегодня у меня план пойти раскопать нашу дачу. Вроде бы папа меньше недели назад ездил, и все так замело. Дядя Миша говорит, что за одну ночь, представляешь? Слушай, зайди ко мне, я тебе учебник дам, глянешь, что мы прошли. Там у меня с задачами главный затык. Нужно просто тупо прорешивать все подряд, похоже.
Никита оставил пылесос в коридоре и зашел к Антону в небольшую светлую комнату.
– Слушай, какая парта старинная! Это ж сколько ей лет, интересно?
– Ага, раритет! Не старинная, конечно, а так, советская. Или это уже старина считается? Полине предлагали купить современный стол, а она ни в какую. Это еще от Стаси осталось. Наверное, хотела перекрасить.
– А Стася – что с ней произошло?
– Авиакатастрофа.
– То есть она не сама?
– Нет, конечно. – Антон взглянул на Никиту, понимающе кивнул. – Извини.
– Да за что же? Что, прям на самолете разбилась?
– Ну да. Я ее и не знал-то особо, мы мало общались. Мне дядя Миша потом рассказал. Ну и с бабушкой обсуждали, конечно. Она очень переживала, и за дядю Мишу тоже. В общем, Стася же сама из Питера. И у нее там брат младший, меньше двух лет разница. Они очень дружили с детства. И она каждый март ездила на машине к ним. Там у ее папы день рождения, потом, в конце марта, – у брата. Семья богатая, какой-то бизнес с недвижкой, что ли. У них большой дом и целый гараж всяких машин, катер такой с колесами, то есть ты едешь, а потом плывешь. Ну и самолет, как это называется, легкомоторный. Они с сестрой каждый год уходили в отрыв – адреналин и все такое. Традиция у них такая перед его днем рождения. Ну и что-то пошло не так. Оба насмерть. Дядя Миша с бабой Раей и с моим папой на похороны ездили. Мне бабушка рассказывала, потом уже. Говорит, хорошо, что у родителей еще старшая дочка есть, и внуки уже.
– А Михаил Владимирович долго, ну, приходил в норму после этого?
– Еще не пришел на самом деле. Это дело не быстрое. Вот, держи учебник. Хотя давай я сам донесу, а то у тебя пылесос.
– Да донесу. Ты еще не завтракал? Там какая-то женщина приехала пожилая, в сером пальто.
– Правда? Так это моя бабушка! Ну, мамина мама, баба Лена. Интересно! Слушай, пойду хоть в порядок себя приведу. Спускайся потом на кухню, составишь компанию. Я вас познакомлю. Она у нас богомолка, каких мало.
Никита быстро пропылесосил и пошел почистить отсек для мусора. Он как-то неудачно вдохнул в тот момент, когда высыпал его в ведро, и начал чихать. Наскоро все убрав, он побежал умываться. Из глаз лились слезы. И опять ему попалась эта пожилая женщина в самый неподходящий момент, когда он, бросив дверь в ванную открытой, неудержимо чихал над раковиной, пытаясь при этом хоть как-то умыться.
– Мальчик, что с тобой? Похоже на аллергию, – услышал он за спиной ее голос.
«Сразу слышно, решительная. Не отстанет», – понял он. И действительно, его твердо взяли под руку, провели на кухню, усадили, придвинули упаковку салфеток, налили воды и потребовали у хозяина таблетку. Только после того, как Никита покорно выпил ее, женщина представилась. Она оказалась не только бабушкой Антона, но и приятельницей бабы Маши и приехала забрать по ее просьбе какие-то вещи, чтобы передать в больницу. Пришел Антон, переодевшийся в чистую рубашку, причесанный. «А с ней считаются, – понял Никита. – Или просто не хотят связываться».
– Ну вот, другое дело.
