Десятые - Роман Валерьевич Сенчин
– Всё, записала! – Ольга закурила новую сигарету. – Действительно, песня отличная. Даже образы есть.
– А что за песня? – снова спросил Игорь. – Чья?
– В общем, в начале девяностых, – почти по складам стала рассказывать Ольга, – появилась такая певица – Барби. Псевдоним, в общем. Совсем девчонка…
– Марина Волкова ее зовут, – вставил Дробов.
– Да?.. Ну хорошо… Спела несколько песен и пропала. Как не было. А раскручивали ее мощно… Все, короче, о ней забыли, а Лёша сегодня напомнил.
– Не все, конечно, забыли, – усмехнулся Дробов. – В инете пишут. Прочитал вчера, что вроде спилась… Тогда еще замуж вышла, разорвала контракт, а потом что-то не сложилось…
– Она совсем молоденькая была, – вторила Ольга. – Лет шестнадцать…
– Так, всё! – поднял руку Андрей. – У меня башка сейчас лопнет от вашего треска. Давайте по существу.
– А вот и Максик! – кивнул Гусь в сторону несущегося к ним бас-гитариста.
– Ну всё, я начинаю, – Ольга махнула листом.
– Погоди, Макса дождемся.
– Да ему всё равно, что играть.
– Он тоже имеет право голоса.
Макс уже подбежал, извиняющимся тоном стал здороваться, но, узнав, что репетиция еще не началась, расслабился, заулыбался. Принял у Гуся банку пива.
– Мне можно читать? – строго спросила Ольга.
– Теперь – да.
– Спасибо. – И она начала с выражением, как отличница в школе:
Мне так с тобою нравится,
А без тебя – засада,
Слоняюсь я по комнате,
Сама себе не рада.
Мальчишка мой единственный,
Соломенная стрижка,
Носи меня за пазухой,
Ведь я твоя малышка.
И припев:
Ты подарил мне летом
Часики с секретом,
Когда со мной ты рядом,
Они идут как надо…
– Это же эта пела!.. – воскликнул Игорь и стал щелкать пальцами. – Эта!..
– Барби, – досадливо сказала Ольга. – Альбом «Азбука любви».
– Да какая Барби… Елена Белоусова пела!
– Игорё-ок, – Ольга зарычала, – не путай и дай мне дочитать.
– Да Белоусова! Я еще запомнил, что там в тексте «соломенная стрижка», а в клипе – мулат какой-то стриженый.
– И кто такая эта Белоусова? – уныло спросил Андрей.
– Да какая разница?! – дернулась Ольга.
– Андрюха прав – мы должны знать, чьи песни поем…
– Это Барбина песня!
– Оль, я точно помню, что ее Белоусова пела.
– И кто это?
– Жена Белоусова. Вдова, точнее.
– Ой, блин, – Андрей потер глаза. – А кто такой Белоусов?
– Женя Белоусов. Ты его «Девчонку-девчоночку» три года играешь.
– Так бы и сказал – жена Жени Белоусова… Без имени я его не воспринимаю.
– Ну, что ж поделаешь, – усмехнулся Игорь. – Она вообще всего несколько тем спела, Белоусова, и потерялась. Какой-то скандал случился, ребенка у нее отобрали…
– Из-за чего? – заинтересовался Макс.
– Да не помню. Кажется, голой сфоталась, а отец ребенка разозлился…
– Ребята-а, – словно будя их, заговорила Ольга, – вы в какую-то хрень влезли. Вам не кажется? Причем здесь Белоусовы, ребенок, кто как сфотался?..
Дробов тоже почувствовал некую нереальность спора. Словно они здесь, в этом дворе, стали ловить привидений.
– А вы не думаете, – сказал Паша Гусь, – что сначала одна пела, а потом другая?
– И обе плохо кончили, – зловеще добавил Андрей.
Макс попытался пошутить:
– Кончали, может, и хорошо, а вот закончили действительно…
– Да, потерялись конкретно, – согласился Игорь. – Про Барби не в курсе, а Лена…
– Ну, ты еще маленький был при Барби, – перебила Ольга. – А нашему поколению она запомнилась. Своя девчонка и по возрасту, и по всему, и – звезда.
– Да сколько их было, – отмахнулся Андрей и допил свое пиво.
– Нет, Барби особенная была… Может быть, поэтому и не выдержала этого ужаса шоу-бизнеса…
– Ладно, всё, – остановил Андрей, – надо с песней определиться, будем или не будем. Меня лично текст не впечатлил.
Ольга тут же захныкала, почти искренне:
– Андрюш, хорошая песня получится. Я в следующий раз запись принесу. Давайте разучим, я классно петь буду.
– А не боишься, – хмыкнул Гусь, – что тоже испаришься, как эта Барби?
– И Лена Белоусова, – добавил Игорь.
Лицо Ольги напряглось, разгладилось, стало и красивым, и одновременно жутким, как у неживой.
– А что мне терять? – как-то горлом спросила она. – Меня и так как бы нет.
Она замолчала, и остальные тоже молчали. Дробов, не поворачивая головы, оглядел доступное глазу пространство.
Дом, белье на некоторых балконах, на площадке дети играют, к скамейке подбирается голубь, мечтая найти какие-нибудь семечки, над домом сочно-синее, уже предвечернее небо. Без туч… Вроде всё нормально, спокойно, а в действительности… Вспомнился фильм «Ночной дозор», и послышался шепоток прячущейся повсюду, под каждой тенью, нежити. Ждущей момента, чтобы накинуться.
И, видимо, это казалось не только Дробову.
– Ой, блин! – вскочил Гусь. – Пойду узнаю, что там… Как играть через неделю? Ни фига вспомнить не успеем.
Он дернул дверь, исчез в полутьме. Дверь за ним медленно закрылась. Ольга почти про себя, ласково и жалобно запела, глядя в бумажку:
Мальчишка мой единственный,
Соломенная стрижка,
Носи меня за пазухой,
Ведь я…
– Объясни мне, Оль, – заговорил Андрей, – что такое «соломенная стрижка»? Я понимаю, это волосы могут быть соломенными. А стрижка?..
– Не глумись! – противно, тонко крикнула она. – Это… Не мешай мне вспоминать!
– Вспоминай у себя в кровати! – криком ответил Андрей.
– Погоди… Нет, – сказал Макс, – в натуре хорошая песня получиться может. Народу такое нравится. Душещипательная. Я уже фишку для своей партейки придумал.
– Фигня это, – Андрей вытряхнул из пачки сигарету. – Вообще фигней мы занимаемся. Да. Просто убиваем свои жизни…
– Хэй! – высунулся из-за двери Паша Гусь. – Заработало!
Парни похватали чехлы и футляры.
– Слава богу, – выдохнул клавишник Игорь, – чуть все не перегрызлись окончательно.
2012
Хоккей с мячом
Подмосковья Бурков почти не знал – не получалось выбираться туда. В отпуск ездил или на родину, или в Крым; бывали семьей и в Греции, Египте, но уставали там: греки и арабы не давали прохода, требуя купить какую-нибудь чепуху, выхватывая чемоданы из рук и потом требуя денег за услуги… Но, может, это были и не греки и арабы, а какие-нибудь их нелегальные мигранты…
Да, Подмосковье было для Буркова белым пятном. Хотя фирма, в которой работал, сотрудничала как раз с подмосковными предприятиями. Каждый день Бурков видел в документах «Шатура», «Воскресенск», «Электросталь», но не представлял, не мог представить, как и чем живут люди, как выглядят эти городки. Легче было представить
