Нездоровые люди - Вячеслав Игоревич Мешков
В этот момент он как-то неестественно улыбается, но я понимаю, что он искренен в своём посыле и, по всей видимости, ему знакома эта тема. Я продолжаю стоять у двери и обращаю внимание, что дверь в палату закрыта не полностью и сквозь дверной проём можно увидеть, как девушки подслушивают наш разговор и даже чуть-чуть шепчутся.
– Мне это знакомо, поверь, – продолжает весьма спокойным голосом Дима. – Видишь ли, всё то, что ты говоришь, происходит, как мне кажется, в любом коллективе. – Ты, кстати, в какой школе учишься?
– Неважно, это не имеет значения.
– Понимаю, вот и я уже как около года на домашнем обучении. Это даже лучше. Я так же, как ты, когда-то думал «шагнуть», но что-то меня удерживает, может, надежда на спасение?
– Надежда? Ты серьёзно болен или что-то другое? – говоря эти слова, я почувствовал, что Лена поняла искренность слов Димы и сама подсела к нему, смотря в его глаза.
– Да, увы, я болен. Почки отказывают, это всё вроде как поправимо, но, увы, со временем. А у тебя что, что-то серьёзное?
– Я бы не хотела про это говорить. Мне не хочется.
– Понимаю, я тоже не люблю говорить с посторонними, да и с близкими людьми про свои болезни. Но тут знаешь, я уверен, что твоя проблема решаема. То, что у тебя лишний вес, не делает тебя, как ты говоришь, «коровой», или, ещё хуже, жирной кобылой. Нет, ты прежде всего человек, личность. Со всеми положительными и отрицательными качествами. Понимаешь? И то, что какая-то кучка негодяев и лицемеров кричит тебе в спину грязные ругательства, не делает тебя тем, кем тебя пытаются определить. Мне кажется, они просто отыгрываются на тебе или решают свои низменные задачи, тешат своё самолюбие, а также самоутверждаются за твой счёт. Мне кажется, это так мерзко – бить толпой одного, зная, что он заведомо тебя слабее и не даст сдачи, а будет терпеть и искать спасения в этом терпении.
– Слушай, мы тут пару раз гуляли во дворе у больницы, может, ты как-нибудь к нам присоединишься? – подкатывая к Лене, Максим чуть-чуть осмелел и показал рукой на окно.
– Не знаю, я обычно тут сижу, не хочу никуда выходить, мне не особо интересно.
– Так мы же не ночью зовём и не к себе домой, – вставляю я и слегка ухмыляюсь.
Лена не смотрит в мою сторону, мне кажется, что она прониклась к Диме, а он как-то проникся к её проблеме, и мне кажется, что они чем-то близки. Может, это их болезнь, или, напротив, отрицание существования проблемы, или то, что саму суть проблемы, которая делает их такими несчастными, в итоге решить-то можно, но нужно время и усилия.
Мы продолжаем молчать, и нужно, наверное, уже как-то решить этот вопрос, или чтобы Лена согласилась пообщаться с нами ещё раз, но никто не хочет сделать итогового предложения или поставить на худой конец вопрос ребром.
– Знаешь, ты, наверное, прав, – вдруг начинает свой монолог Лена. – Проблема, наверное, во мне самой, я же ничего не делала для её решения. Ожирение в моём случае неизлечимо, так как у меня неправильный обмен веществ, да и я сама не могу остановиться порой, когда начинаю есть. Что я только не пробовала, и что я только не пила. И мази, и уколы, и всякие психологические программы, и ничего не помогает. У меня, знаешь, как будто выключили пульт к телевизору. Вроде всё работает, а включить нужную программу или канал я не могу. Вроде и вижу всё, но красок не хватает. Хочу сделать ярче на телевизоре, а он не работает, и бью себя (вернее его), а он никак не показывает разноцветными красками. Менять телевизор? Или отдать его в ремонт? Я уже и то, и то делала. И пробовала всякие мази, кремы, и таблетки какие только ни пила, ничего не помогает. Просто мне выключили цветной экран, а на его место поставили старинный немой фильм с незамысловатым сюжетом и классической музыкой, и так каждый день.
– Стой, а как же лёгкий фитнес, – говоря это, Максим начал ускоренно кататься по палате, словно имитируя гоночный автомобиль, а мы в этот момент начали улыбаться, а я же чуть-чуть похлопал в ладоши.
– Фитнес – это не для меня, – выдохнула Лена, начав осматривать себя с головы до ног.
– То есть как это не для тебя? – удивился Максим и начал пристально рассматривать её тоже.
– А может, и не для меня, – подхватил Максим, вдруг остановившись напротив Лены, и показал большими пальцами на свои ноги.
– Ну, я не знаю. Что мне делать? Бегать, что ли? Я толстая, будут смеяться во дворе соседи и одноклассницы. Типа, толстая бежит, смотрите!
– И что дальше? Если мази не действуют, а масла не сжигают жир? – Максим начал имитировать, как будто он что-то втирает в свои ноги. – Я, к примеру, тебе не знай как завидую, ты даже не представляешь, каково это – ходить!
– Это называется эффект плацебо, – перебил Максима Дима.
– Эффект чего?
– Плацебо – то есть вера в свои силы, внутренний ресурс, вера в себя. Это в книге написано, мне моя одноклассница Настя подарила книгу про это. Мы с ней за одной партой сидели. Я когда заболел, она мне сюда её принесла.
– И что там? – Лена повернулась в сторону Димы и как бы поймала его состояние души, показывая всем видом, что она настроена на диалог и готова его слушать и, может быть, даже принять помощь.
– В целом верить в себя, верить в лучшее, а всю шелуху выбрасывать в сторону. Это всё пустое – не стоит смотреть и слушать, что о тебе говорят люди, которых уже года через три ты по именам не вспомнишь, а лет через десять забудешь окончательно.
– То есть ты предлагаешь оставить школу, что ли, и уйти?
– Я предлагаю начать верить в себя, что у тебя всё получится. Он, – кивая в сторону Максима, – говорит тебе правильно. Почему бы тебе не начать заниматься спортом? И безразлично, кто там будет смеяться или смотреть в твою сторону косо… Верь в себя! К чему присушиваться к тем людям, которые не желают тебе добра? Зачем подстраиваться под тех, кто не считает тебя человеком? Боясь быть униженной ими, ты лишь делаешь себе же хуже, так как убиваешь своё внутреннее «я». Не нужно думать, что они исправятся и завтра всё прекратится. Будет только хуже.
В палате воцарилось молчание, хотя я,
