Пой. История Тома Фрая [litres] - Габриэль Коста
Новость пришла к докторам уже на следующий день после операции, но сообщить подобное человеку, находящемуся на волоске от смерти, значило бы толкнуть его в могилу. Главный хирург, как один из самых опытных врачей в больнице, решил взять груз ответственности на себя. Он зашел к Ванессе в последний день ее пребывания в палате, когда пациентка уже снова стала девушкой, способной очаровать любого.
– Ванесса, вы еще не ушли?
– Нет, но уже на низком старте. – Она взглянула на хирурга и улыбнулась. Мужчине оставалось лишь удивляться, насколько в ней идеальна каждая мелочь, и, что самое важное, она знала это и использовала по максимуму. Как же изменится ее жизнь после… – Если позволите, мне бы хотелось убраться из этого места поскорее и желательно никогда не возвращаться. Я не видела своего сына, кажется, целую вечность.
– Конечно, однако нам надо поговорить, Ванесса, присядьте. – Доктор снял свои небольшие очки и протер глаза, устало выдыхая. Ванесса почуяла неладное и, сжав руки в кулаки, села на кровать. – К сожалению, я пришел сообщить вам нерадостные новости. Для спасения вашей жизни мы обратились за помощью в ближайшую больницу. Ваши травмы не дали нам выбора и времени все проверить… – Он вздохнул. – В одном из семи пакетов с кровью мы обнаружили ВИЧ. Ванесса, мне очень жаль, но это ведет к стопроцентному заражению. Люди, виновные в ошибке… Их дела уже переданы на рассмотрение по делу о халатности. Мое слушание состоится завтра. Мне не остается ничего, кроме как принести свои извинения. – Хирург смотрел на медленно бледнеющее лицо Ванессы. – Мне очень жаль.
– ВИЧ?.. – сказала она безжизненным голосом. – Я… Я… Я не могу заболеть именно этой болезнью. – Ванесса выделила интонацией слово «этой». Слезы бесконтрольно вырисовали на ее щеках узоры страха. – Я всегда предохранялась и пользовалась одноразовыми предметами по-настоящему один раз, проверялась каждые полгода на весь букет заболеваний. Неужели даже так мне не удалось…
– Ванесса…
Она закрыла лицо руками и продолжила плакать. Ванесса терпеть не могла, когда мужчины видели ее настоящие слезы. Не притворные, не направленные на манипуляцию, а выражающие ее истинные чувства, но сейчас она плевала на все. Профессия Ванессы предполагала такое стечение обстоятельств, и она уже давно готовилась узнать о каком-нибудь заболевании, и все же это оказалось намного больнее, чем она ожидала, словно тебя бросают в ледяную воду с гирей на ноге. Завтра ты не проснешься с мыслью о яичнице и беконе, а будешь долго смотреть в потолок, задавая извечные вопросы, на которые нет ответов. Боль разрывала сердце Ванессы, было до омерзительного обидно, как и в тот день, когда умер отец Тома, и лишь воспоминание о сыне снова привело ее к светлой мысли. Это все… ради Тома. Если бы врачи помедлили хоть минуту, Ванесса могла бы не проснуться в белоснежной чистой палате. ВИЧ, по мнению многих, – приговор, который больше не позволит тебе нормально жить, но Ванесса изучала литературу, она, и правда, готовилась. Раз Ванесса узнала о диагнозе сейчас, то возможно она еще увидит Тома в мантии выпускника, улыбающегося на свадьбе, его детей. Конечно, Ванесса будет плакать, она будет рвать, метать и проклинать судьбу, в частности Бретта.
Но это все потом. Сейчас она – Ванесса. Без фамилии, без слез и страха.
– Доктор, я надеюсь получить приличную компенсацию и помощь в борьбе с вирусом. – Она говорила таким же безжизненным тоном, но бледность начала отступать. – Я, к сожалению, много знаю о ВИЧ. Если начать с противовирусных сейчас, можно замедлить его победу над иммунитетом. – Ванесса смотрела прямо. – Хочу сказать, лично вы ни в чем не виноваты. Да, те придурки, прохлопавшие пациента с ВИЧ на заборе крови, должны заплатить… Но не вы. Я хочу, чтобы в этой жизни люди получали лишь то, чего достойны и что заслужили. А сейчас вы заслужили мое прощение, не терзайте себя.
– Ванесса, вы невероятная женщина. Уверен, вы в курсе. – Хирург мягко улыбнулся. Ее прощение много значило для него, и все же сегодня бутылка виски опустеет минимум на один стакан. – Я обещаю вам, что виновные заплатят как деньгами, так и временем, все будет по закону. – Он встал с кровати. – Может, вы хотите побыть одна какое-то время? Потом зайдите ко мне в кабинет, и мы обсудим нашу дальнейшую стратегию лечения.
– А разве вы не хирург? – Ванесса выгнула брови. – Конечно, мне нужно немного времени в одиночестве и один важный звонок.
– Я и лечащий врач, два в одном. – Он усмехнулся. – Если вы понимаете, о чем я. – А затем, не убирая печальную улыбку, он покинул палату.
В одиночестве, как ни странно, Ванессе стало невыносимо. Когда необходимо держать лицо перед другими людьми, незаметно начинаешь врать и самому себе. По этой причине осознание действительности превратилось в цунами, которое неизбежно сносило преграды, уговоры, убеждения о хорошем и спокойном будущем. Волна накрыла с головой и обещала держать под своей тяжестью еще очень долгое время. Ванесса прикрыла глаза и первые капли горьких слез упали на ее изящные руки. Она устала метаться от хороших заверений к полному отсутствию надежды. Ванесса разблокировала телефон и увидела фотографию Тома. Ее мальчик такой красивый и талантливый. Она, не как мать, но как человек с непростым жизненным опытом, видела свет, исходящий от него, и талант. Крылья, которые прореза́лись на спине Тома, грозили закрыть своим величием солнце. Нужно ли ей увидеть это воочию, если она уже верит в это? Ванесса распахнула глаза.
Она еще не умерла.
Она еще поборется.
Ей есть за кого.
– Алло, – сказала она, набрав номер телефона. – Привет, дорогой, как ты там? – В трубке послышался детский плач и очередные уговоры вернуться домой в песне The FateDice. – Ну-ну, перестань плакать и петь “Love is drama”[65]. Это про другое. – Ванесса вздохнула. – Ты можешь послушать меня хоть секундочку, золотце?
Она убрала трубку в сторону от очередных криков.
– Я возвращаюсь домой! Сегодня! – Ванесса радостно закричала в трубку, чтобы донести свою мысль до сына, а потом уже еле слышно добавила: – Я возвращаюсь домой…
* * *
«Итак, мне предстоит найти двух вредных придурков в огромной куче народа. Школьная столовая – это всегда какой-то ад. Я перестал покупать еду здесь пару
