Карусель сансары - Юрий Мори
Цвета и ароматы! Ну да, точно же! Всё слишком яркое, всё слишком пахучее. И звуки более резкие, пронзительные, чем должны быть. Как будто смотришь кино, снятое повёрнутым на психоделии режиссёром, да ещё и закинувшимся любимыми препаратами, а зритель тихо-тихо, но тоже съезжает по скользкой дорожке в подсознание творца фильма, размахивает руками, норовя зацепиться за реальность, но куда там!
– Я вот не пойму… – начал он было, но «бабушка» сверкнула глазами и перебила:
– Вечером поспрашиваешь! А пока – гулять. Тебе свежий воздух нужен.
Генка, без особой натуги несущий два уже полных ведра, согласно кивнул.
– Ну так. Воздух – первое дело.
Из бабушкиной половины – Мякиш вспомнил, что дом строили когда-то с прицелом на двух хозяев, только кухню раздели и пробей второй вход – неторопливо вышел кот, привлечённый суетой возле еды. Зверь этот вполне вписывался в происходящее: довольно крупный, но это бы и ладно, он был покрыт вместо шерсти мелкими чешуйками панциря. Эдакий броненосец южноамериканской пампы – но нет! Кот. И морда характерная, и лапы, вибриссы пучками, однако чешуя… То, что она была нежно-розового цвета с мелкой сеткой совершенно чёрных клеток, уже не имело особого значения.
Антон понял, что немного завис, разглядывая странное существо.
– Муиз! Вот ты где! – обрадовалась Десима Павловна. – Кис-кис-кис!
– Во-о-оу… – важно отозвался удивительный зверь. Потом обошёл всех, обнюхал ноги, потёрся о табурет Мякиша и лёг рядом, вытянув во всю длину хвост, похожий на редкостного вида змею.
Антон понял, что стоит выйти на улицу. И быстрее, пока ум за разум не зашёл окончательно, сдвинутый с места всем, что происходило после подъёма.
– Пойдём мы, наверное. – Он постарался не наступить на кота.
– Идите, ребятки, идите! – махнула сухой тонкой рукой бабушка. – Водичка у меня есть, а там и вязать сяду. Столько накопилось, а времени всё нет и нет. Идите.
Окрестности ничем Мякиша не удивили: всё те же давно знакомые домишки, узкие кривые переулки, стекающиеся к более-менее прямой центральной улице. Гаражей почему-то нет на привычных местах, вместо них или глухие простенки заборов, или сараи разной степени неказистости.
– Улица деяний генерал-аншефа, – с лёгким удивлением прочитал вслух он на табличке. Хоть убей, но он вырос на какой-то другой, с иным названием. Впрочем, после кота и удивляться уже нечему.
– Ну так. Хорошее название, – подтвердил Генка.
Шли они развёрнутой цепью, шагая прямо посередине улицы. Соседей почти не попадалось, но кого видели – с теми вежливо здоровались. Не шпана какая-нибудь, приличные люди. Время от времени попадались водоразборные колонки, красные, в форме буквы Г, на перекладину которых надо было нажимать, чтобы добыть воды. Толик возле одной остановился и попил, неловко изогнувшись и повернув голову, а рукой надавив на гусак.
Миновали небольшой магазинчик, повернули на уже нормальную улицу, широкую, с многоэтажками по одной стороне и унылыми складами по другой. Асфальт свежий, выбоин почти нет, не то, что на «улице деяний». Телефонная будка на углу, похожая на поставленную на попа клетку для большого животного, с выбитыми стёклами и погнутой, до конца не закрывающейся дверью.
Пока всё так. Но не так: Мякиш встрепенулся – впереди вместо длинной прямой дороги, уходящей в кольцо трассы между центром и Северным, находился явный спуск. А уже с этого места открывался вид на весь центр, и это точно не был его родной Руздаль, ничего похожего!
Они остановились на самом верху, пока Мякиш недоумённо оглядывался по сторонам. Перед ними была огромная чаша, куда и ныряла дорога, застроенная сперва такими же одноэтажными частными домиками, потом рядами пятиэтажных хрущёвок, а дальше, в самом центре, уже и вовсе дивными строениями. Он даже тайком протёр глаза, пытаясь понять, не чудится ли.
– Постоим пока здесь, Лерка просила подождать, – сказал Толик. – Мы ж не просто так лентяи и гуляки. Дело есть, важнейшее, дружище, дело.
Антон глянул на него искоса. Ну-ну, не просто так.
– Какое дело, Толян?
– Ты забыл?! А, ну да… Ничего, расскажем, покажем и введём в курс дела. Не переживай.
– Ну так, – лаконично подтвердил Геннадий.
Мякишу было не до переживаний. Он рассматривал город, центр, который лежал перед ним как на ладони. Бросалось в глаза почти полное отсутствие транспорта. Вообще никаких легковушек, автобусов и подобной привычной техники, только редкие и какие-то медлительные грузовики. А вот велосипедистов видно, эти есть.
Но машины, вернее, их отсутствие, это чепуха: здания, вот что притягивало внимание. Левее явно центральной площади, где виднелся совершенно циклопических размеров памятник кому-то на коне, торчал карандаш то ли административного, то ли банковского здания. Самый натуральный карандаш, с чернёной верхушкой, ясно видимыми гранями, вдоль одной из которых стекала цепочка окошек. С другой стороны виднелись коробка от торта с ясно различимой имитацией банта из алой ленты сверху; потом кубик великанских размеров, с точками на каждой из видимых сторон, словно кто-то играл в кости, бросил его, да и забыл. Песочные часы. Развёрнутая книга. Нечто, напоминающее воткнутый посреди застройки кинжал с витой рукоятью и короткой гардой. Ключ, торчащий боковой бородкой в сторону.
Дальше, за всей этой фантасмагорией, виднелась широкая полоса реки – вон как отсвечивает солнцем, слепит даже! – а уже за ней, в туманной дымке, ряды небоскрёбов, навевающие воспоминания об увиденном по телевизору Нью-Йорке.
Сколько Мякиш не всматривался, прищурившись, он не увидел ни одного моста. Странно как-то, словно за рекой лежала чужая враждебная страна, с которой и отношения поддерживать не стоило.
– А чего мостов нет? – не выдержал он.
Толик странно вздохнул, но промолчал. Геннадий почесал затылок и ожидаемо откликнулся в привычной манере:
– Ну так. Там же это…
Выяснить не удалось: за их спинами раздался смех, кто-то окликнул Толика. Генка сам развернулся и почему-то покраснел, будто от натуги. Такие большие крепкие ребята частенько небыстро думают, да и эмоции можно прочитать на лице без особых стараний.
– Толечка, хороший мой, давно ждёшь? Привет, пацаны! – всё это скороговоркой, от души обнимая на ходу Толяна и целуя в щёку, прощебетала высокая стройная барышня с развевающимися на ветру чёрными кудрями. – Это Маша, знакомьтесь! Мария, твой выход.
Мякиш повернулся и – пропал! А куда деваться: девушка его мечты, помноженная на гормональный шторм полноценных двадцати с небольшим лет. Так оно обычно и бывает. Ни слова ещё не сказано, но уже и говорить не о
