Х Собачий - Сломанная Головоломка

- Кто, кто... Мефодий!

- Давно не виделись, - Константин встал и открыл дверь. - Что-нибудь случилось?..

- Да так, ничего, - Мефодий вошел, споткнулся в темноте обо что-то, сел у окна. - Шел вот мимо, дай, думаю, зайду...

Константин закрыл дверь, молча опять лег. Из головы не выходил странный сон. - Такой чудной сон приснился, - сказал он наконец. - Телеги - это к чему?

- К поездке, - удивленно и даже немного растерянно ответил Мефодий Правда, что ли? Телеги приснились?..

- Много телег. А что? Почему ты так удивился? И чего приперся? Что стряслось? Выкладывай.

- На самом деле - ничего! - засмеялся Мефодий. - Просто мимо шел. Дай, думаю, зайду.

Константин молчал.

- А перед этим встретил Георгия, - так звали их общего знакомого. Вот и все.

- И он тебе опять чего-то наплел...

- Как всегда!

- Ну и?..

- Он сказал, что скоро, похоже, кому-то придется-таки ехать на северозапад.

- За последний год он, кажется, уже раза три об этом говорил...

- А вот сегодня я ему поверил. Знаешь, что за чудаков мы вчера из окошка разглядывали, после обеда, помнишь?

- Догадываюсь. Я по одежде понял, откуда они...

- В неточном переводе, со слов Георгия: "Мы, - говорят, - ничего не понимаем: отовсюду к нам съехались всякие умники, все пытаются чему-то учить. А мы - люди простые. Нам бы кого-нибудь, чтобы все наконец понятно растолковал - и все. Организуете?" Очень просят. Хотят! Представляешь?

- А мы-то тут при чем? - Константин потянулся. - Они там вообще люди забавные. Слышал, что, говорят, другие, на северо-востоке, учудили? Вот совсем недавно, несколько лет назад. Еще более простые ребята! Пришли ни с того ни сего к соседям и говорят: "А давайте вы будете нами командовать?"

- И что?..

- Кто же от такого отказывается... А теперь скажи, все-таки, зачем ты эти разговоры затеял? Ты на что-то, по-моему, намекаешь. Так вот прямо и скажи. Мы, по-твоему, имеем к этому всему какое-то отношение, да?

- Не прикидывайся, - засмеялся Мефодий. - Да и признайся: мы давно уже не путешествовали... Я начинаю скучать.

- Но все равно: что, из-за этого всего надо было будить меня среди ночи?..

Мефодий не ответил. Он встал - его силуэт появился на фоне чуть светлеющего окошка, - опять молча сел.

- И еще, знаешь... - наконец сказал он. - Я еще, сам не пойму почему, вспомнил вдруг одну вещь. Очень давно, помнишь; примерно через год после смерти отца, я приехал домой и мы с тобой однажды целую ночь проболтали. Тебе тогда сколько было? Кажется, четырнадцать?

- Пятнадцать.

- Мы влезли на крышу...

- А! Это! Конечно, помню, - сказал Константин, улыбнувшись. - Но... При чем здесь...

Мефодий молчал.

- Думаешь?!. - Константин даже сел на кровати. - Ты это серьезно?..

- Ладно, я пойду, - Мефодий в темноте, опять споткнувшись о валявшийся мешок - по звуку, с костями, - подошел к Константину и поцеловал его в лоб. - Не сердись, что разбудил. И убери куда-нибудь, - он показал на мешок. - Грех, все-таки...

- Сам давно собираюсь. Прости. Утром обязательно. Будешь сегодня в библиотеке?

- Зайду. Расскажу все, что к тому времени разнюхаю про поездку. Ложись, поспи еще...

Глядя на светлеющий прямоугольник окна, Константин вспомнил вдруг вид с крыши дома родителей. Под ногами плоская, залитая смолой крыша, соломенный тюфяк, который втащил туда Константин, сверху - огромное синее небо. Верхушка дерева, виднеющаяся из-за края крыши, остальное - вдалеке. Море с одной стороны, виноградники - с другой, справа и слева внизу - холмистый город, сады, кривые улочки, несколько куполов.

С улицы донеслись голоса, вдалеке что-то заскрипело, хлопнула дверь. Проем окна стал совсем светлым.

Константин поднялся, застелил постель. Потом, подумав, сунул валявшийся посреди комнаты мешок под кровать, вытащив оттуда стопку книг.

Выходя, он опять вспомнил свой сон и только пожал плечами. Днем он еще два раза вспоминал его - на улице, увидев громадную телегу, и в библиотеке, проходя мимо вазы с изображением белого быка.

Мефодий в этот день тоже несколько раз вспоминал одну и ту же сцену: ночью, при свете полной луны, они с Константином сидят на плоской крыше и спорят. Вспоминая это, Мефодий улыбался и чертил - на всем, что попадалось под руку - странные закорючки: те самые, о которых они тогда спорили на крыше.

Когда-то, совсем в детстве, он и сам выдумывал что-то похожее. Но мальчишка Константин!.. Он, откровенно говоря, утер тогда ему, бывшему мальчишке Мефодию, нос своими отличными значками - даже теперь Мефодий не мог вспомнить ни одной выдуманной им самим закорючки, зато многие загогулинки Константина видел теперь - спустя двадцать лет! - совершенно отчетливо. Кружки с треугольничками сверху и снизу, кисть из четырех виноградинок, еще какие-то петельки. Некоторые, правда, так и не смог вспомнить, хоть и пытался весь день.

В конце концов, решил сегодня же узнать их у самого Константина: иначе все равно бы не успокоился - Мефодий себя уже немножко знал...

Константин сидел у невысокого стола на своем обычном месте - в дальнем левом углу комнаты, у окна - и что-то писал. Мефодий, поздоровавшись с почтительно поднявшимися переписчиками, подошел к столу Константина и сел в кресло. Константин, извинившись, продолжал писать. Чтобы Мефодий не скучал, он сунул ему какой-то документ:

- Почитай, пока закончу, - сказал он. - Это копия очередного послания Фотия, только сегодня утром принесли... Все на папу наезжает...

"...Вот что, к примеру, пишет об этих важнейших богословских терминах, уберегающих истинную веру от ересей монофизитского, монофелитского, а равно и всех прочих толков, блаженный Августин, - прочел наугад Мефодий. "Греки употребляют, - пишет он, - также термин ИПОСТАСЬ в отличие от УСИЯ, сущность; и многие усвоили, исследуя греческие источники, фразу: "одна сущность, три ипостаси". По латыни это звучит как "одна сущность (essentia), три субстанции (substantia)". Но в нашем языке "сущность" по значению совпадает с "субстанция". Поэтому мы избегаем пользоваться такой формулой; мы предпочитаем говорить: "одна essentia или substantia и три Лица"".

Весь труд, проделанный отцами-каппадокийцами оказывается бесполезным, коль скоро непригодным для прояснения столь тонких вопросов является, как мы видим, сам язык - латынь. Единственный достойный выход из создавшегося опасного положения - о его истинной опасности я уже неоднократно писал в связи с распространяющимся в западных странах употреблением ошибочного слова "филиокве" - я вижу лишь в одном: все христиане, где бы они ни жили и на каком языке ни говорили, должны, во избежание подобных разночтений, по возможности, использовать греческий язык. А в том, что Символ веры следует всюду читать только по-гречески, я уверен совершенно!.."

- Забавно, правда? - спросил закончивший писать Константин. - Что скажешь?

- Да ничего, - пожал плечами Мефодий. - И хорошо, что послы приехали к Михаилу, а не к Фотию.

- Да, - оживился Константин, - так что ты выведал насчет Моравии? Едет Георгий?

- Он уверен. Уже вещи, я думаю, собирает.

- Прохвост! - засмеялся Константин. - Возьмем его с собой?

Мефодий удивленно поднял брови. Константин не выдержал и опять громко засмеялся: - Завтра обедаем у Михаила. Тебя он тоже пригласил.

- Едем?!

- Похоже на то, - скромно сказал Константин.

Мефодий хлопнул в ладоши (все переписчики в зале недовольно вскинули головы), радостно подскочил в кресле, схватил Константина за плечо, опять всплеснул руками. Константин улыбался.

- А я тут еще одну интересную штуку нашел, - сказал он, вытаскивая из ящика свернутые кусочки пергамента. - Узнаешь? - протянул он один из них Мефодию. - Это, правда, я не тогда, это уже сегодня...

было нарисовано на листе. Мефодий опять громко засмеялся и тоже полез в сумку.

- Те самые, о которых мы тогда на крыше говорили, - улыбался, разглядывая свой лист, Константин. - Ты, признаюсь теперь, очень меня тогда расстроил. Тем, что, оказывается, сам тоже в детстве так баловался. Я вдруг подумал, что, наверное, и вообще каждый мальчишка сам однажды, научившись писать, пробует что-то такое придумать...

- Так и есть.

- ...А я-то думал: "Это я один такой умный!" Почти как кто-то, кто когда-то в древности впервые буквы изобретал. Вот они все, - Константин протянул Мефодию небольшой истрепанный старый пергамент. - Так старался, выдумывал...

Мефодий, склонившись над пергаментом, улыбался: - Ага! - хлопнул он по столу. - Вот эту... и эту - помню! А эту улиточку - забыл! Красивая... - он показал Константину свой кусочек пергамента: - Вот, тоже сегодня вспоминал.

Они оба громко засмеялись. Переписчики опять недовольно подняли лица.

Выскоблив свой пергамент, Мефодий перерисовал на него все закорючки, Константин, посмеиваясь, наблюдал за ним, подперев голову рукой.

- Готово! - гордо сказал Мефодий, посыпал пергамент песком и хитро подмигнул Константину.

- Только никому не говори, чем ты тут сейчас занимался, - посоветовал тот, по-прежнему улыбаясь. И тихонько, покачав головой, добавил: - Пожалуй, ты был прав тогда, отказавшись от сана архиепископа. Хорош бы сейчас был!.. Мальчишка, позор...