Камиль Зиганшин - История Варлаама (Скитник)
Наконец ливень утих, муть рассеялась и над головой засияло солнце. О, это Великое Солнце! Как ты сразу преображаешь Жизнь и меняешь настрой мыслей и чувств человека!
Горный поток по-прежднему надсадно ревел, клокотал в двух саженях под ним, но Корней понимал, что пройдет некоторое время и он иссякнет, от его грозной мощи не останется и следа.
Приободренный Корней подумал:"Ну что ж, такое начало пути мне очень даже нравиться!"
Преодолев за свою жизнь уйму самых опасных приключений он уже не мог жить без них и тяготился тихим, спокойным течением событий.
Оглядевшись вокруг скиталец пришел в восхищение. Он стоял в нижней части узкой расщелины с отвесными склонами, уходящими высоко вверх. Они, казалось, смыкались над головой: натуральная щель в плато. Куда же выведет его этот мертвый закоулок? И стоит ли ждать, , когда ключ войдет в берега, чтобы брести потом по мрачному дну каньона в котором ничего кроме камней? Пожалуй лучше попытаться поднятся на плато.
Эта мысль понравилась Корнею и он карабкался по скалистой стене словно горный баран, сумел одолеть казалось бы неприступный склон и выбраться на плато от края до края покрытого угрюмым и бескрайним хвойным лесом.
Сквозь темно-зеленый лапник солнечные лучи почти не пробивались, поэтому в глубине леса стоял вечный полумрак и почти не росла трава, но зато сколько мхов и лишайников! Бесконечными изумрудными коврами устилали они землю, поднимались по стволам деревьев. Тихо и безжизненно было в этом девственном лесу. Одним кабарожкам. этим небольшим, сгорбившимся, будто от страха, олешкам мила сумрачность и сырость ельников.
Идти по такому лесу одно удовольствие. Через верст пятнадцать плато заканчивалось пологим спуском на холмистую равнину.
"Люди держаться рек",- подумал Корней и пошел вниз по течению небольшой речушки и совершенно неожиданно наткнулся на довольно свежую могилу с крестом в ногах. Христианская могила в этой глухомани! Может где-то поблизости скит? А может и христопродавцы неподалеку. Надо бы быть поосторожней.
Вдоль речушки стали попадаться кострища, какие-то ямы, кучи песка на берегу. Будь Корней знаком со старательским промыслом он бы сразу понял, что здесь мыли золото.
Ниже по течению послышались необычные швыркающие звуки и плеск воды. Подкравшись, Корней увидел седоволосого загорелого старика с разлохмаченной на всю грудь бородой. Он зачем-то покачивал его круговыми движениями, сливал одновременно то, что в корыте находилось. Скитник подошел ближе и произнес:
-Бог в помощь, мил человек.
-Благодарствую, коль не шутишь,-ответил корытник почти не удивившись неожиданной встрече,-Откель явился, ангел божий?
-Издалека,-ответил Корней и неопределенно махнул рукой.
-Ты, паря, не темни.Из Варлаамовского скита ты. Колодка ваша мне знакома. Никодимова порода.
Ошарашенный Корней не знал, что и ответить.Безотчетно осенил себя крестным знамением, попятился.
-Да не пугайся. Я с вашей общиной до Сердитых порогов ходил. Мужикам вашим вольной жизнью обязан. Чем могу - отплачу.
Корней сразу вспомнил рассказ деда о лихом старателе оставшемся на богатых россыпях золота на порогах перед Впадиной.
-Уж не Лешак ли ты, дядя?
-Вот видишь, и ты меня знаешь!
Велика тайга. но человеку везде тесно. Надо же было такому случиться, чтобы свел Господь их двоих, может единственных на сотни километров, на этом тихом, неприметном ручье.
Старатель, словно читая мысли скитника с явным удовольствием и радостью произнес:
-Мне, голубчик, Господь тебя прислал. Дело стоящее есть, да одному оно не под силу, не управиться. Подсобишь?
-Отчего ж не подсобить дяденька, если дело богоугодное.
-Нашел я развалины древнего монастыря с множеством тайных мест. Раскопал ход заваленный. Один боюсь спускаться. Грешник я. Господь счастье в руки не дает. С Сердитого порога Господь не выпустил. Полпуда золота в реке утопил. Здесь уже напарника потерял как тот тайник обнаружил. А ты ангельская душа, чистый перед Богом. Пойдем, прямо сейчас и спустимся...
Глубокий подземный ход заканчивался квадратным помещением сажень на сажень. Корней держал берестяной факел, а старатель стал бить киркой по полу и, после очередного удара, она погрузилась в грунт как в масло. Сняли слой земли и под гнилыми досками открылась ниша в которой стояли три деревянные кадушки и четыре оловянных бидона с плотно закрытыми крышками. С трудом извлекли тяжелые сосуды наружу. Открыли один из бидонов. Он был заполнен небольшими слитками чистого золота. В деревянных кадушках лежала дорогая церковная утварь.
-Бери половину.
-Нам не можно чужого. Скажи лучше есть ли скиты в этих местах?
-Хозяин-барин! А про скиты что сказать!? Много их здесь вокруг раскидано, да все брошенные. Может только ближе к Большой реке встретишь обитаемые. Попробуй, поищи за гарью, голубчик. А сейчас пошли в мои "хоромы", отдохнем, чай попьем. Я угощаю! Я ведь теперь богач! А бочки пусть здесь постоят, никуда не денутся.
Лешак повел Корнея через двор монастыря к отдельно стоящему строению, где прежде располагалась монастырская кухня с большой русской печью подле которой стоял медный самовар.
-Это и есть мои хоромы. На печке сплю, кости старые грею, вокруг нее жизнь вся моя и вертится.
За душистым чаем Лешак, стосковавшийся по человеческому общению с людьми, говорил почти не переставая. Он рассказывал о ярмарках, о новых порядках, о своих старательских делах...(рассказы..)
Переночевав в монастыре Корней стал собираться в дорогу. Лешак, желая хоть как-то отблагодарить парня щедро отсыпал ему полную меру чая.
-Если не доведется свидется, передай деду, что Лешак жив и что Лешак теперь самый богатый в округе человек.Если нужна будет помощь, обращайтесь. Где искать теперь знаете. Ну а ты, паря, что надумал? Куда двинешь?
-У меня цель одна. Мне жилой скит найти велено.
-Попробуй поищи в той стороне, вон за тем невысоким хребтом. Сказывали на ярмарке, что где-то в тех краях есть скит, но сам не бывал, потому врать не стану.
Путь к холмам пролегал сначала через гарь, а дальше через плоскую лесистую низину, по которой текла река разбивавшаяся на ней на бесчисленные мелководные рукава, перемежавшиеся с моховыми болотцами. На них, среди осоки, зеленели кустики болотного вереска. Густой, пряный аромат дурманил голову путника. Впереди, сквозь волнистую дымку синели горы. Солнце припекало все сильнее.
Гарь была старая. Редкие обугленные стволы еще торчали кое-где черными пальцами, но земля уже покрылась брусничником и низкими зарослями багульника. Стайками кудрявились кустики голубики. Целый день мерял Корней таежный ягодник, облюбованный стаями тетеревов, глухарей. Наконец он достиг леса и пошел по чистому ключу, струившемуся среди валунов. Его хрустальный звон красиво вплетался в пение птиц гнездившихся в прибрежных зарослях.
Часто попадались небольшие табунки диких северных оленей. Отдыхая в прибрежном лесочке Корней наблюдал как с противоположного берега зашли в речку попить воды олени. Они по очереди поднимали головы и внимательно осматривались кругом. Но несмотря на бдительность не замечали приближающейся опасности.
Не успела речка, помутившаяся от грязи, поднятой со дна копытами оленей перешедшими на другой берег, сделаться снова чистой и прозрачной, как на место водопоя выбежала пара волков. В течении секунды стояли олени неподвижно, а затем легкими прыжками понеслись мимо Корнея, словно подхваченные порывом ветра, вглубь чащи.
Волки, разбивая в брызги прозрачную воду, бросились следом, но на другом берегу вдруг остановились наткнувшись на магический взгляд человека. Эта небольшая задержка позволила оленям убежать на безопасное расстояние.
Переночевав в дупле дерева Корней наутро продолжил путь. Верст через двадцать он подошел к цветущей долине. Оглядывая с пригорка расцвеченные цветами луга, островки светлых, как невесты, березняков, медные величественные колонны соснового бора с зелеными кудрявыми головами, меловые осыпи окружавших гор, Корней замер от восторга. Такого буйства красок он еще не видывал. Удивительно тихо было здесь. Просто сказочно тихо! Наверное так должен выглядеть рай.
В июне месяце тайга всегда красива, но здесь красота была совершенно необычной: какой-то особенно светлой и торжественной.
Не спеша продвигаясь по долине очарованный скитник не переставал восхищаться окружавшей его красотой.
Позже, вернувшись в скит, Корней часто с благоговением вспоминал чудесную долину, представляя себе ее живописную красоту, удивляясь, как удачно она защищена от ветров, сколько в ней красивых уголков. Мысль о том, что вдруг ему еще когда-нибудь приведется побывать там, приятно волновала его.
За долиной, на юге, опять пошли обомшелые пустынные хребты. Только были они пониже тех, что окружали их Впадину. Горы устремляли ввысь голые плечи кое-как прикрытые рваной мантией кедрового стланника.
