Николай Старилов - Хроника революции
Дневник Николая Романова: "2-го марта. Четверг. Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот. я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман"
Генерал Болдырев - генералу Лукомскому, 00 часов 28 минут: "Манифест подписан. Передача задержана снятием дубликата, который будет по подписании государем вручен депутату Гучкову, после чего передача будет продолжена".
Генерал Клембовский - Воейкову, 00 часов 55 минут: "Из Царского Села по телефону передают, что генерал Гротен, князь Путятин, полковник Герарди и полковник Терехов арестованы в Ратуше. Сообщаю для сведения".
Генерал Иванов - генералу Алексееву, 1 час 30 минут: "До сих пор не имею никаких сведений о движении частей, назначенных в мое распоряжение. Имею негласные сведения о приостановке движения моего поезда. Прошу принятия экстренных мер для восстановления порядка среди железнодорожной администрации, которая, несомненно, получает директивы Временного Правительства".
Гучков и Шульгин - начальнику Главного штаба, 1 час 45 мминут: "Просим передать председателю Думы Родзянке: "Государь дал согласие на отречение от престола в пользу великого князя Михаила Александровича с обязательством для него принести присягу конституции. Поручение образовать новое правительство дается князю Львову. Одновременно верховным главнокомандующим назначается великий князь Николай Николаевич. Манифест последует немедленно. Сообщите немедленно в Псков положение дел в Петрограде".
Генерал Алексеев - генералам Эверту, Брусилову, Сахарову и адмиралу Русину, 3 часа 23 минуты: "От наштасева мною получена телеграмма об отречении. Прошу ее срочно передать во все армии и начальникам главных военных округов, входящих в состав фронта. По получению по телеграфу манифеста таковой должен быть безотлагательно передан во все армии по телеграфу и, кроме того, напечатан и разослан в части".
Генерал Алексеев - главнокомандующим фронтами, начальнику Морского штаба Верховного главнокомандующего, командующим войсками военных округов, 6 часов 45 минут: "Председатель Государственной Думы Родзянко убедительно просит задержать всеми мерами и способами объявление того манифеста, который сообщен этой ночью, ввиду особых условий, которые я вам сообщу дополнительно. Прошу сделать соответствующие распоряжения, ознакомив с манифестом только старших начальствующих лиц. Прошу ответа".
Адмирал Непенин - адмиралу Русину, 8 часов 00 минут: "В Гельсингфорсе задержал, пытаюсь задержать в Абозиции и Монзиции. В Ревеле уже объявлено, расклеено и получило широкую огласку. В Ревеле беспорядки временно прекратились".
Приехав в Петроград, Шульгин с вокзала позвонил в Думу. К телефону подошел Милюков и закричал в трубку: - Василий Витальевич, прошу вас и умоляю акта отречения не оглашайте. Народ возбужден до предела. С тех пор как вы уехали, настроение сильно ухудшилось. Это отречение никого уже не удовлетворяет. Не делайте дальнейших шагов, могут быть несчастья... А Гучков, оставив Шульгина у телефона, уже был в железнодорожных мастерских. Разговора Милюкова с Шульгиным он не слышал и теперь объявлял рабочим, что царь отрекся от престола в пользу великого князя Михаила и сформировано "демократическое" правительство во главе с князем Львовым.
Генерал Брусилов - генералу Алексееву, 9 часов 42 минуты: "Распоряжения сделаны. В трех армиях манифест задержан в штабах армий и лишь в одной - в штабах корпусов. В Киевском округе объявить его не успели. Не откажите возможно скорее ориентировать меня, что крайне необходимо".
Генерал Данилов - командующим 1-й, 5-й, 12-й армиями и командующему 42-м корпусом, 9 часов 45 минут: "Необходимо принять все меры к борьбе с бродяжничеством в тылу, сократить до крайнего предела выдачу пропусков в армии, установить контроль на железных дорогах, на пропускных пунктах, кои менять чаще, дабы к наличию их не приспособились, установить службу разъездов и облав. Цель этого - изолировать войска от возможного проникновения агитаторов, а также не допустить образования в тылу шаек грабителей и бродяг. К последним главкосев приказывает применять самые беспощадные меры".
- Князь! - раздался крик из толпы рабочих, и один из них выскочил вперед. - Так вот, товарищи, для чего мы революцию делали! От князей и графов все терпели и на тебе! Министром финансов - Терещенко! А кто такой господин Терещенко? Сахарных заводов штук десять, земли десятин тысяч сто да деньжонок миллионов тридцать наберется! Рабочие закрыли двери мастерских и обступили Гучкова: - Давай грамоту! В клочья ее! Но манифеста у Гучкова уже не было. В 10 часов утра в Петрограде на Миллионной улице в квартире князя Путятина состоялось совещание думцев и великого князя Михаила. Мнения собравшихся разошлись. - Я не вправе скрывать здесь, каким опасностям вы лично, ваше высочество, подвергаетесь в случае решения принять престол. Я не ручаюсь за жизнь вашего высочества, - говорил Керенский. Милюков убеждал Михаила принять престол, заявляя, что он просто не имеет права отказаться: - Если вы, ваше высочество, откажетесь, будет гибель, потому что тогда Россия потеряет свою ось. Монарх - это ось. Монархия - это единственное возможный в России центр. Это - единственно общее, что все знают, единственное понятие о власти. Если вы откажатесь, будет ужас. Без монарха Временное правительство будет лишь утлой ладьей, которая потонет в океане народных волнений. Без царя стране грозит потеря всякого сознания государственности, а Временное правительствво не доживет до Учредительного собрания.
Разговор по прямому проводу представителя Морского штаба Верховного главнокомандующего с Главным морским штабом, 10 часов 20 минут: Гончаров. Скажите, как обстановка? Альтфатер. Обстановка значительно спокойней, постепенно все налаживается. Гончаров. Вчера распространился слух, что вчера была произведена резня офицеров, и наморштаверх просит узнать, все ли офицеры здоровы. Альтфатер. Все это сплошной вздор. Все живы и здоровы. Гончаров. Наморштаверх просит также выяснить, сильно ли в настоящее время правительство Государственной Думы или авторитет его уже поколеблен. Альтфатер. Полагаю, что сильно. Гончаров. Если что-либо изменится в обстановке, наморштаверх просит немедленно ставить в известность. Альтфатер. Я пошлю сегодня подробнейшую телеграмму обо всем, не могу этого сделать сейчас, ибо не имею времени - у нас у всех масса работы.
Генерал Квецинский - генералу Лукомскому, 11 часов 15 минут: "Объявление того или иного манифеста войскам должно быть произведено с должной торжественностью, с совершением богослужения о здравии восшедшего на престол монарха. Поэтому главкозап считает желательным, чтобы протопресвитером были преподаны военному духовенству соответственные указания".
Командующий флотом Черного моря адмирал Колчак - адмиралу Русину, 14 часов 30 минут: "Секретная. Для сохранения спокойствия нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране - кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное".
Генерал Алексеев - генералу Эбелову,15 часов 10 минут: "Все распоряжения нового правительства должны исполняться, в том числе и освобождение политических осужденных".
Генерал Сухомлин - генералу Лукомскому, 16 часов 30 минут: "Генерал-лейтенант Корнилов отправился из Луцка экстренным поездом в 3 часа 35 минут 3 сего марта по новому назначению".
По предварительному согласию, каждый из присутствоваших на совещании в квартире Путятина мог выступить только один раз, но Милюков после выступлений других участников собрания снова взял слово, не обращая внимания на их протесты, и опять принялся убеждать Михаила: - Хотя правы те, кто ссылается на соображения личной безопасности, надо рискнуть. Вне Петрограда есть полная возможность собрать военную силу. Его поддержал Гучков, но виновник собрания, не на шутку струхнувший, отказался от высокой чести принять терновый венец мученика за великую идею монархии. В 6 часов вечера он подписал манифест об отречении.
