Главная последовательность - Павел Шушканов
– Эй, ну ты чего? – Миша улыбнулся.
Распахнулась дверь.
– Здрасьте! – Миша неуверенно протянул руку.
– Привет.
На высоком незнакомце был костюм, тонкий и очень дорогой. И шелковая рубашка под запонки, но без галстука. На массивной шее Миша ожидал увидеть не менее массивную цепь. Но ничего такого, только вздутые жилы. А в коротких пальцах оказалась лампа со стола. Лампа тоже дорогая. Миша успел подумать, что точно хотел бы такую себе в спальню. А потом массивный плафон опустился на его лицо.
Миша пошатнулся, едва успев ухватиться за край комода. Второй удар пришелся ему по скуле, третий по виску. Плафон слетел, лампочка разбилась, оставляя теперь глубокие царапины на лице парня. Руки перехвалили лампу и массивное основание обрушилось вновь на лицо Миши.
Он отлетел к комоду, упал. Сверху на него посыпались грамоты в рамках и медали. Одна из них, за шестой класс, хрустнула под его рукой.
Лера сидела неподвижно, закрыв глаза. Считала от восьми до нуля, останавливалась и начинала заново. Еще пять-семь минут и буря пройдет, может быть даже не заденет ее на этот раз. Сокрушит все вокруг, выметет из ее комнаты ненужный сор, ненужных людей, ненужные мысли и планы на свою жизнь и успокоится. Нужно только подождать.
Руки схватили Мишу, подняли с пола и выволокли на лестницу. На два оборота закрылся замок в двери ее комнаты. Когда он откроется снова, Лера не знала. Может утром, может через пару дней. Может быть в какой-то другой жизни. Она спрятала лицо в простыни, поджала ноги и принялась ждать.
***
Келер проснулся поздно. В окна светило зимнее солнце, по стеклу расползался узор от нагрянувшего мороза. А на маленькой кухне закипал чайник. Лера переворачивала омлет, пытаясь удержать горячую сковородку носовым платком и тихо ругалась.
– Отец, доброе утро! Сразу кофе или подождешь завтрак?
– Я кофе не люблю, – сказал Келер.
– Тогда заварю тебе чай.
Келер улыбнулся. Лера хлопотала на кухне в откопанном в недрах стола фартуке. Такая смешная с огромной сковородкой.
– Ты чего? – Лера улыбнулась в ответ.
– Вспомнил как дочка мне в первый раз яичницу жарила. Ей лет семь было. Скорлупы там было столько, что кости у меня до сих пор крепкие от кальция.
– Понятно. Ну, не думаю, что я дальше ушла. Это мой второй опыт. Умывайся и за стол!
Вероятно, думал про себя Келер, нет ничего приятнее того, когда утром тебе готовят завтрак. Не сам плетешься на холодную кухню к пустому холодильнику, а просыпаешься от запаха кофе или чая, бутербродов, жареных яиц. Да чего угодно, главное, что приготовленного для тебя. Последний раз кто-то клал ему на тарелку кусочки свежего омлета и заваривал чай много лет назад. А потом настали темные времена самообслуживания и созерцания пыльного окна за завтраком в полной тишине и одиночестве.
– Не слишком крепкий? – Лера поглядывала на его стакан.
– Там, где я родился, чай вообще не разбавляют водой. Только молоком и то слегка.
– И что получается?
– Заварю тебе как-нибудь.
Лера положила рядом с собой телефон и поминутно листала текст на его экране.
– Что пишут? – поинтересовался Келер. – Париж на месте?
– Читаю всякую чушь. Может музыку включить?
Келер пожал плечами.
– Это смотря что.
– Да что угодно! Это же интернет.
Спустя мгновение из телефона вырвалось нечто довольно ритмичное, но на неопределенном языке. Лера ухитрялась подпевать, затем спросила.
– Ну как тебе?
– Забавно, – отозвался Келер.
– А если серьезно?
Келер отложил вилку.
– Ладно, музыка на самом деле страшная. Слышно же, что у человека эпилептический припадок. Кстати, на каком это языке.
– На русском, – Лера принялась копаться в телефоне. – А это?
Келер некоторое время слушал и покачивал рукой, затем дал заключение.
– Грустно. Это записывалось у стоматолога?
– Ладно. Давай послушаем твое. Что там слушали в семидесятые?
Келер выглядел оскорбленным.
– Эй. Неужели думаешь, что я настолько древний. Мне и современные песни нравятся.
– Например?
Келер покопался в памяти.
– Ну, вот эта из «Титаника». Мы в кино на него ходили.
– Селин Дион? Ты серьезно, отец? Я тогда еще не родилась. Но тебе включу, если хочешь. Только заткну уши чем-нибудь минут на пять.
– Будь добра.
Некоторое время они ели молча. Селин Дион присоединилась к ним третьей, но не ела, а рассказывала о снах. Лера улыбалась и ковыряла омлет вилкой.
– Ладно, моя очередь.
Из динамиков донесся тяжелый гитарный рок, плавно переходящий в совершенно непонятную для Келера песню, слегка надрывную, но в целом неплохую.
– А вот это мне нравится. Что это?
– Французская рок-опера. В переводе песня означает – «Виню своего отца».
– Да, мне определенно нравится. Хотя ни слова не понимаю.
– Мне тоже. Я в душ, развлекайся.
Келер поднялся из-за стола и собрал тарелки.
– Куда-то собираешься?
– Прогуляться. Нужно решить вопрос с паспортом, по крайней мере с моим. А ты тоже отправляешься, в магазин – купить себе новое зимнее пальто. И не надо возражать, за больными стариками я ухаживать пока не умею, а на улице обещали минус десять.
– Хорошо.
До торгового центра они добрались вместе. Лера подвела Келера к крутящимся дверям и показала на часы.
– Прогуляйся, купи себе что-нибудь потеплее, перекуси. Я заберу тебя часа через три. Один никуда не ходи. Если потеряешься, иди к фонтану, я найду тебя там.
Келер кивнул и сунув руки в карманы окунулся в недра торгового центра.
Магазин верхней одежды он нашел не сразу. Покрутился у витрины, зашел, посмотрел на ценники. Зимние куртки, пальто, плащи и всего огромный выбор. Нечто подобное они возили с Аней из Польши в огромных клетчатых сумках в девяносто пятом. Аня упиралась и тащила сумки наравне с ним, а он ругался и просил оставить и подождать, пока он вернется из автобуса. А вечерами дома они меряли одежду, которой торговали, но не могли себе купить. Ана каждый раз говорила, что он выглядит шикарно, а Келер задумчиво смотрел в треснувшее зеркало и сетовал, что слишком много карманов. На самом деле его всегда смущала цена. И тогда, и сейчас.
– Вам что-то подсказать? – вкрадчиво спросили сзади.
– Да. Я пальто ищу. Не очень дорогое, но теплое.
– На себя?
Он посмотрелся в огромное зеркало. Этому облезлому пальто уже лет сто, неверное. По крайней мере, оно так выглядит. Из той партии, которую он привез в свой день рождения. Едва доволочил сумки, а дома ждала улыбающаяся Аня и спящая дочка. На столе стояли два оставшихся со свадьбы бокала, бутылка
