Изгоняющий бесов. Трилогия - Андрей Олегович Белянин
Бородатые стражники на крыльце скромненько опустили глазки, пропуская нас внутрь. Но за порогом, при входе в коридор библиотеки, нас двоих попытался тормознуть толстый ретивый монах, пропахший пивом. Тот ещё тип, тоже отнюдь не привыкший, чтобы ему перечили.
Однако и мы были не в настроении, поэтому играли с козырей.
— Именем святого Доминика, куда?
— Именем налоговой службы, сюда!
— Именем папы римского, зачем?
— Именем федеральной экспертной службы, не ваше дело!
— Именем магистрата, вы не вправе…
— Гесс, лучше объясни служителю культа, в чём он не прав.
— Типа я ему должен сказать «гав»?
— Можешь даже немножечко его укусить.
— Эй, толстый, сейчас я тебя кусь…
После этой фразы монах позорно бежал, бросив позиции с воплем: «Собака дьявола-а!»
Мой пёс вторично обомлел от незаслуженной обиды.
— Стой, гад! Чтоб ты знал, я тебя поймаю и точно кусь! Меня воспитал отец Пафнутий, а не какой-то там рогатый дьявол! Я честный пёс благородных кровей, хочешь — лапку дам? На! Не хочет лапку, не любит собаченек. Как теперь жить?!
— Плюнь на него, у нас другая задача. Главное, что мы в библиотеке и где-то здесь нарвались на засаду двое наших бесобоев. Поможешь найти следы?
Доберман мгновенно сделался очень серьёзным и пошёл по коридорам между книжных полок, опустив чуткий нос к самому полу. Первый, второй и третий этажи он забраковал, не поведя и бровью. А вот на четвёртом замер:
— Тут что-то есть. Тут люди были и бесы, и ещё кто-то, слушай…
По движению его острых ушей и вертящегося кончика хвоста можно было читать романы. Не берусь судить за всех и каждого, но лично мне всё было ясно, как если бы он ещё и вслух комментировал каждый шаг.
А он, кстати, и комментировал:
— Здесь шёл один человек, пахнет салом копчёным и колбасой. Белорус. Идёт сюда… Опа! Ещё один слева, тоже пахнет колбасой и жареной картошкой. Он… слева… справа… идёт на цыпочках, как будто в засаде. Беса нет. Нет бесов. Первый бежит, упал тут. Второй пришёл, трогал книжки, трогал полки, страх… запах страха! Фу-фу, невкусно, плохой запах. Погладь меня!
— Ты мне голову не заморачивай, — тихо попросил я, честно погладив пса по шее. — Почему первый упал? Что делал второй? Как они умерли? Следы крови есть?
— Нет, — ещё раз обнюхав все углы, доложил доберман. — Нет крови. Адреналин есть. Получается, они… очень-очень-очень испугались.
— Опытные бесобои чего-то очень испугались? — не поверил я, хотя у самого пробежал лёгкий холодок меж лопаток.
Вот уж передайте наше душевное «спасибо» отцу Пафнутию, который и подговорил нас взяться за самое трудное задание. Сидел бы я сейчас в уютном доме, с тёплой печкой и гречневой кашей на столе, гонял бы мелких бесов по селу и окрестностям. Тихая, спокойная, непыльная, но вполне себе уважаемая работёнка, согласитесь. Или не согласитесь, ваше право.
В конце концов, всё строится на контрасте: мат, алкоголь, святая вода, молитвы и незатейливая жизнь на своей земле, но именно контраст и наполняет наше существование смыслом. Чего ещё желать человеку в провинции?
— А тут вот сиди себе гадай: что же вдруг могло до смерти напугать несгибаемых потомков бобруйских партизан…
Я не сразу заметил, как от мыслей в голове перешёл к озвучиванию их же вслух.
Гесс вежливо слушал, вывалив набок красный язык, как пионерский галстук. Откуда-то издалека донёсся вечерний перезвон колоколов, единственное узкое окно в дальнем углу длинного коридора едва пропускало последний сумеречный свет. Значит, уже темнеет.
А у нас с собой нет ни свечей, ни факелов, ни фонариков. Да и кто бы позволил нам тут бродить с канделябрами среди собрания древних манускриптов. Пожароопасное местечко! Получается, надежда одна — на нюх моего добермана и на…
— Господи, дай мне пинка! У нас же, блин, есть оружие.
Лихорадочно вскрыв коробку, я достал новенький «макаров» в заводской смазке, быстро проверил его, разобрал, собрал и зарядил магазин патронами. Пока всё работало как часы.
Годы службы научили нескольким прописным истинам в обращении с огнестрелом — оружие держи стволом вверх, пистолет сам по себе не стреляет, а если палец на спусковом крючке — жми не задумываясь, времени на снятие с предохранителя элементарно может не быть.
Травмат считается безобидным в сравнении с боевыми патронами, но, между нами говоря, просто надо знать, куда целиться. С двух-трёх метров — в висок, в глаз, в горло или в упор в область сердца, и всё, шансы выжить очень невелики, так что…
— Кто-то идёт? — повернул голову мой бдительный пёс. — Человек, не бес, может, он хочет с нами поиграть? Дать ему лапку?
— В поздний час в тёмной библиотеке, на том месте, где были убиты двое наших? Нет, лапку давать ему явно не надо. Но мы его дождёмся и вежливо побеседуем.
В мягкой, зыбкой темноте библиотечных коридоров мелькнул серебристо-синий свет.
Я поднапрягся, укрывшись в углу между двух полок. Гесс залёг рядом, прижав пузо к каменному полу, а уши к голове. Через пару минут мы увидели высокого, худого старика в длинной чёрной мантии и маленькой круглой шапочке на затылке. Блестящий лысый череп, длинная борода, блуждающий взгляд, впалые щёки, чем-то на художника Рериха-старшего похож, если понимаете, о чём я.
Мы проходили его учение в рамках традиций развития восточной философии и буддизма. Не берусь начинать здесь диспут на эту тему, никому оно не надо, просто будь как будет. В конце концов, внешнее сходство ещё ни о чём не говорит, верно?
Под мышкой у него была толстая книга, а сам свет исходил из светло-голубого камня, вставленного в перстень на среднем пальце правой руки. Конечно же он сразу увидел нас, засада была не ахти какая, чего уж…
— В прошлый раз меня встречали два стражника, а сегодня сборщик налогов с верным псом. Молодой человек, могу ли я спросить, откуда у вас собака дьявола?
— Не называйте его так, не стоит. — Выйдя из тени, я постарался встать впереди насупившегося добермана, держа пистолет в опущенной руке. — Значит, вы видели тех двоих и знаете, как они погибли.
— Видел, конечно, — не стал отпираться мужчина. — И разумеется, знаю, ведь это я их убил.
Мой пёс недовольно заворчал, но интуиция подсказывала не пороть горячку со стрельбой, а попробовать договориться. В том плане, что в мире нет злодея, не любящего о себе поговорить.
— Как я понимаю, меня вы тоже можете убить в любой момент?
Он кивнул. Так просто, легко, буднично, что я
