Водолаз Коновалов и его космос - Ксения Полозова
Принцесса
Писательница, всю дорогу рассказывавшая о неудачной, в силу морской болезни, прогулке по водам Адриатики, идти на катер отказалась, утянув за собой в такси размякшего в труху писателя. Композитор спекся еще в ресторане после очередного посещения туалета и был отправлен заботливым Викой домой. Актриса же переместилась за соседний столик к большому почитателю ее таланта и осталась там навеки.
Так что на борт из всей компании поднялись только Герман и Джо, Коновалов и Вика и Купидон со своей моделью. Белоснежная яхта с золотыми буквами «Star Princess» по борту плавно отошла от причала.
Все шестеро поднялись на верхнюю палубу. Герман уселся за штурвал, остальные заняли места за небольшим столом. Откуда-то появилась очередная бутылка шампанского. Марина, сложив ладони на груди, слабо повизгивала: «Лёня, красота какая! Лёня!» Купидон красотой не восхищался. Он увлеченно гладил Маринино правое бедро, с каждым взмахом руки все выше поднимая ее подол.
Катер медленно шел навстречу алевшей на горизонте полоске, и розовый пенный след волочился за ними. Джо спустилась на нос и стояла на кончике носа, безупречная живая кариатида в развевающемся на ветру черном шелке. Она смотрела на море. Коновалов знал, что море тоже смотрит на Джо, и от этого ему было жутко.
– Герман, я, пожалуй, спать. Где, ты говоришь, гостевая каюта? – бесцеремонного Вику, толстокожего гиппопотама, не впечатляли ни рассвет, ни ветер, ни Джо.
– Внизу дверь справа, – буркнул Герман. Свита Джо, в которой оказался и Юрий, его раздражала. Он нетерпеливо забарабанил пальцами по матовой коже штурвала.
Вика, напевая под нос песенку про «Дельфина и русалку», погрузился в темное нутро нижней палубы. Марина и Леонид, окончательно забыв о присутствующих, сплелись в человечий узел, из которого доносилось влажное чмоканье.
Небо налилось розовым. Герман выключил двигатель и вприпрыжку спустился по лестнице. Коновалов остался наедине с чмокающим узлом, в котором прибавилось оголенных частей тела, преимущественно женских. Он видел, как Герман обнял Джо, закрыв своим громадным туловищем ее маленькую фигурку, наклонил голову к ее плечу и не то шептал ей что-то, не то целовал. Юрий не хотел знать подробностей. Он устал.
В гостевой каюте, свесив пухлую розовую руку с узкой кровати, сопел Вика.
– Скажи ежику, что я за него… – пробормотал он, приоткрыв глаза, повернулся на бок и засопел в другой тональности.
Коновалов лег и закрыл глаза. Он слышал сонное бормотание моря – неразборчивое, невнятное, злое. Слышал хрустящее ржавое звяканье опускаемой якорной цепи, тихий нетерпеливый шепот Германа за дверью: «Да спят они, твои мальчики». Закрылась дверь. Катер качало. Болела голова. Мутило. Коновалову казалось, что он тонет – без костюма, без акваланга – медленно, с большим усилием, словно не в воде, а в крутом мутном киселе. Наконец он достиг дна.
Со дна его вытащил Вика. Резко, бесцеремонно, без всяких остановок потащил вверх, как утопленника.
Он открыл глаза. Вика в нелепых лососевых плавках до колена тормошил его за плечо:
– Юра, ты не видел мой телефон? Я писателям такси вызывал, а куда потом дел – не помню. Все утро ищу. – Он опустился на колени и стал ползать по полу. – Да вот же он! – Викентий извлек из-под кровати мобильник. – Пошли на палубу купаться! Здесь море не то что в городе – чистое, как слеза девственницы.
Он бросил телефон на свою койку и вышел из каюты. Коновалов следом за ним пересек кокпит, устланный мягким ковром молочного цвета, и оказался на корме в тот момент, когда Вика бомбочкой прыгнул в воду. Столб брызг обдал его с головы до пят. Купидон Леонид и Марина, плававшие неподалеку, загоготали. Юрий стянул промокшие майку и брюки и хотел было прыгнуть следом, но тут из воды показалась голова Германа. Крепкие волосатые руки ухватились за поручни лестницы и вытянули покрытое густой черной шерстью тело хозяина яхты.
– А у Германа-то – пивной животик вместо кубиков, – злорадно подметил напуганный Юрик.
– Я – в душ, – провозгласил Герман и скрылся за зеркальной дверью.
Коновалов нырять передумал. Он прошел в носовую часть катера. Джо лежала на мягком белом пледе. Ее тело, казалось, светится изнутри теплым, манящим светом.
– Доброе утро! Смотрите, как здесь красиво.
Коновалов смотрел на ее согнутые в коленях ноги, на белоснежный треугольник купальника между ними, на круглые бедра, перечеркнутые ниткой бикини, на инкрустированную жемчужиной темную ложбинку пупка, на ее обнаженную грудь, на почти черные, торчавшие вверх соски.
– Здесь очень красиво, – согласился он, сглотнув неприлично громко.
– Да я о другом… – улыбнулась Джо и показала рукой вперед. Коновалов обернулся. Носом яхта была развернута к маленькой бухте, образованной двумя утесами, согнутыми в коленях, между которыми виднелся белый треугольник пляжа, обрамленный черными камнями.
– Правда, похоже на лежащую на спине женщину? – спросила Джо. Она теперь стояла рядом с Коноваловым, одной рукой прижимая к обнаженной груди полотенце.
– Правда, – выдохнул он.
– Ты обещал, Юра, – шепнуло ему море. Но Коновалов не расслышал его слов. Облако вновь сомкнулось у него над головой. Теперь в нем пели птицы и взлетали радуги над хрустальными водопадами. Теплый ветер нес аромат бергамота над лугами и шевелил траву, и она пригибалась под его порывами.
Он протянул руку, чтобы коснуться этой травы, и его рука коснулась нагретой солнцем кожи. Он открыл рот, чтобы выпить хрустальной воды, и его губы коснулись ее губ.
Яхту качнула невесть откуда налетевшая волна. Коновалов с трудом удержал равновесие. Джо, чтобы не упасть, обняла его обеими руками. Полотенце упало к ногам. Шоколадные соски прижались к его груди. Вне облака неслись от горизонта свинцовые тучи, ревел ветер, и волны становились все выше. Вика и Леонид с подругой спешно поднялись на борт. Но Юрий этого не видел. Он был в облаке, где его целовала Джо.
– Гхм, – прогремел снаружи удивленный злой кашель, – я вам не мешаю?
Герман стоял у поручней. Развевающееся на ветру полотенце, обмотанное вокруг бедер, и зажатая в левой руке перевернутая швабра делали его похожим на разгневанного Посейдона.
Джо, в отличие от Коновалова, нисколько не смутилась. Сделала шаг назад, подмигнула и повернулась к Герману:
– Нисколько, милый…
Мужчины смотрели друг на друга. Герман – с перекошенным яростью лицом. Коновалов – дерзко, с вызовом.
– Я думал, ты из этих… Как Вика… – спустя минуту процедил Герман сквозь зубы. Взгляд его уперся в недвусмысленно вздыбившиеся плавки Коновалова.
– Ты ошибся, – тихо ответил Юрий.
– Это ты ошибся, космонавт. – Герман
