Наша боль, наша связь, наш смысл - Мело Нава
– Пожалуйста… – начала она, – нарисуй меня.
…
Сейчас, спустя долгое время, я думаю. Было ли это просто спонтанным желанием? Или она знала, что эта маленькая просьба так изменит нашу судьбу?
Глава 21. Она тёплая
– Кажется, кто-то волнуется, – сказала Голубоглазая, расхаживая по комнате и с любопытством разглядывая меня.
– Отстань. Ты мешаешь, – раздражённо ответил я, после чего продолжил застёгивать рубашку.
– Ты собираешься так, будто бы идёшь на свидание впервые, – заключила девочка.
Я недовольно хмыкнул. Я решил упустить тот факт, что я действительно никогда в жизни не ходил на свидания. А пару дней назад мне позвонила Карина и напомнила о моём обещании. Мы разговорились и приняли решение пойти в кино.
– Мы просто друзья, – ответил я девочке-призраку. Та лишь недоверчиво прищурилась.
– Ну не знаю. Я, конечно, не эксперт, но мне кажется, что вы были бы отличной парой. Только вот одна беда.
– Что за беда? – спросил её я, решив не воспринимать слова про «отличную пару» всерьёз.
– Ты ниже её. – Девочка обречённо опустила голову, будто разыгрывая сценку из какого-нибудь спектакля.
– Всего на пару сантиметров! – Голубоглазая засмеялась и я кинул в неё подушкой. – Всё, я ушёл.
– Удачи! – прокричала она мне вслед.
Интересно, зачем мне удача?
…
– Извини, что вытащила тебя в твой выходной, – сказала мне Карина, когда мы уже подходили к кинотеатру.
– Да нет, я бы так и продолжал ничего не делать, а сейчас вот прогуляюсь наконец, – ответил я, слегка призадумавшись. – Тем более, я дал обещание.
– Чем ты вообще занимаешься в свободное время?
– Я? Да ничем особенным.
– Рисовать не пытался? – внезапно вспомнила Карина.
Я снова задумался. Да, недавно Голубоглазая попросила нарисовать её портрет, чтобы она могла увидеть себя. По каким-то неведомым причинам она не отражалась в зеркале. Попытки сфотографировать её тоже не увенчались успехом. Единственный шанс Голубоглазой увидеть себя – это портрет. Но её просьба поставила меня в тупик. Дело в том, что я никогда не умел рисовать портреты. Нет, в этом не было ничего сверхъестественно сложного. Я в точности мог изобразить оттенок глаз, черты лица, ширину бровей. Но мне всегда казалось, что это совсем не то. Мои портреты были абсолютно пустыми. В отличие от картин природы, которые, как мне казалось, я наполнял жизнью, портреты людей мне напоминали бездушных манекенов. Я никак не мог понять, почему так происходит. В конце концов я решил, что проблема во мне. Видимо, внутри я был таким же пустым, как мои портреты.
– Да тут была одна задумка…
– Правда? – Карина воодушевилась.
– Одна девушка попросила нарисовать её, а я…
– А ты?
– А я очень плох в этом.
– Плох? Не получается рисовать портреты?
– Вроде получается, просто они не такие, как надо… Тебе, наверное, трудно будет объяснить.
– Я понимаю, – уверенно сказала девушка, – не хватает эмоций.
Я остановился и с удивлением посмотрел на Карину. Она подошла ко мне и улыбнулась.
– Ты хорошо знаешь этого человека?
– В-вроде да…
– Думай об эмоциях, которые испытываешь, когда смотришь на неё. Думай о голосе, о смехе. Не изображай картинку, покажи чувства. У тебя получится! – Карина приблизила указательный палец к моему носу, после чего две секунды постояла так и убрала руку. Я не пошевелился.
Почему я сам об этом не подумал?
…
К моему огромнейшему удивлению, мне понравился фильм. Это была французская комедия о школьниках, которые решили отомстить своему ненавистному учителю. Ничего особенного, типичная комедия, но почему-то после просмотра фильма на душе стало легче. Легче настолько, насколько вообще могло стать. У меня внутри всё время стоит неприятное ощущение тяжести чуть выше желудка из-за которой я порой не могу дышать полной грудью. Но сейчас я практически ничего не чувствовал. Неужели простой фильм оказал такое влияние? Или же… Карина предложила попить кофе в кафе неподалёку и я согласился, хотя никогда не видел разницы между «латте» и «капучино». Что уж там, с закрытыми глазами я с большим успехом могу спутать кофе с тем же чаем.
– Тебе уже легче? – спросил я Карину, разглядывая напиток, который она выбрала для меня.
– Ты о чём? – спросила она, потянувшись к маленьким пакетикам на столе. – Будешь сахар?
– О твоей фобии, – спросил я, кивая в ответ на предложение. Сахар мог добавить напитку хоть какой-то привкус. Затем меня осенило, что я сморозил глупость, задав такой некорректный вопрос. Но было уже поздно.
– Работаю над этим, – ответила она, аккуратно высыпав содержимое пакетика мне в чашку и помешав всё маленькой ложечкой.
Мне стало неловко от моей бестактности, так что я решил хоть как-то сгладить ситуацию и тоже поухаживать за девушкой. Я так же спросил, нужен ли ей сахар, и, получив утвердительный ответ, принялся насыпать его в чашку девушки. Карина пристально следила за моими манипуляциями, и от этого у меня невольно дёрнулась рука, рассыпав немного сахара на стол. Я слегка покраснел, а девушка тихо хихикнула.
– Благодарю, – сказала она, пытаясь сдержать смех.
Мы стали обсуждать фильм. На самом деле, мы разговаривали довольно долго, но время летело незаметно. С Кариной всегда было так: она, будучи довольно сдержанной, обладала какой-то внутренней лёгкостью. Я не чувствовал напряжения и мне не приходилось выдавливать из себя очередные слова, чтобы заполнить паузы. Даже наши неловкие моменты были настолько невесомыми, что не причиняли мне никакого дискомфорта.
Я пытался разобраться со своими чувствами. Никогда раньше я не был в таких близких отношениях с девушкой. Не буду лукавить, я даже с парнями до недавнего времени не дружил. Я привык к тому, что вечно нахожусь один, и это состояние было для меня абсолютно нормальным. Прежний Артур, Артур месяц назад, обвинил бы меня. Обвинил меня в том, что теперешний я начал меняться. Но меня самого пугали эти изменения. Меня пугала перспектива отказа от своих принципов, отказа от того, что преследовало меня долгие годы. Плохо ли это? Возможно, если я изменюсь, я избавлюсь от этой боли, что съедает меня, что ходит за мной по пятам. Но вопрос. А буду ли я тогда собою?
…
Уже стемнело. Сегодня небо было необычайно ясным, усыпанное звёздами, оно буквально заставляло любоваться собою. Мы шли по небольшому безлюдному парку, ничего друг другу не говоря. Каждый из нас наслаждался тишиной, каждый из нас витал в своих мыслях. У каждого были свои переживания и тревоги, которыми он не спешил делиться с остальным миром. Интересно, о чём она думает? Думает ли о том, чем
