5 правил счастливой жизни - Светлана Локоть
Его память состояла из выборочных воспоминаний, а все остальное безжалостно забивалось в самые дальние уголки и никогда не ворошилось. Ну, возможно, лишь последнее время невольно вспоминалось что-то, что могло бы пролить свет на нынешнее состояние Дэмиена.
В комнату постучались.
– Дэмиен, я хочу заказать ужин. Что ты хочешь?
Мисс Максвелл старалась говорить дружелюбно, но он прекрасно чувствовал всю ее неловкость и скованность. Она до сих пор казалась недоступной и чужой. Словно он приехал гостить к другу и сейчас общается с его матерью. Такая же неловкость. Разница лишь в том, что сейчас не хотелось проявлять дружелюбия или же показывать себя с хорошей стороны. Он смотрел на мать, а видел глянцевую обложку. Дэм никогда и не знал, какая она на самом деле. Никогда не мог узнать ее поближе. И сейчас сильно сомневался, что мать будет с ним настоящей.
– Мне все равно, – делано равнодушно пожимает плечами Дэмиен.
– Может, закажем китайскую еду?
Дэм лишь кивает, стуча пальцами по экрану телефона.
Ужин прошел холодно. В плане того, что им было не о чем говорить. И, к тому же, Дэмиен не горел желанием разговаривать вовсе. Лишь сдержанно кивал на разговоры матери о том, что ему нужно будет пройти полное обследование и записаться к психологу. Он не особо вдумывался, как можно будет успеть все это сделать за неделю. Дэм привык к вечным обещаниям матери. Как правило, ни одно из них не реализовывалось, поэтому он даже не видел смысла спрашивать о чем-либо.
– Как тебе Сан-Франциско? Ты уже нашел здесь друзей?
– Он… очень неровный, – выдавливая из себя слова, отвечал Дэмиен.
– А что насчет друзей?
– Да. Все хорошо.
Ему даже не стыдно было врать. Аппетита практически не было, поэтому Дэм неторопливо ковырял вилкой плохо сваренную лапшу в коробке. Она противно хлюпала в луже острого соуса и давно была еле теплой.
Четыре дня прошли, словно в тумане. Внезапно, у вечно занятой матери нашлись свободные часы, в которые она водила Дэмиена по врачам, чтобы он сдавал всевозможные анализы. Его разрывало от неоднозначности и неопределенности своих собственных мыслей. Он держал в себе всю боль, о которой так давно хотел рассказать маме. С другой стороны, понимал, что это ни к чему не приведет. С третьей, он все также не хотел раскрываться перед ней хоть на чуть-чуть. И пока что нежелание перевешивало все.
Дэм обычно отсиживался в своей комнате, не делая абсолютно ничего. Его любимым занятием стало смотреть в стену, сидя на кровати. Иногда он ложился и тогда разглядывал потолок. Мыслей было так много, что они сливались в монотонное гудение, зачастую становясь въедливым звоном.
Он боялся спать, дремал лишь урывками, но снов не видел. Просто закрывал глаза и через несколько часов их открывал. Иногда он просыпался от страха. И часто не понимал, где находится. Один раз, Дэмиен забыл, кто он есть. В плане, вообще забыл, не мог вспомнить даже собственного имени. Это было всего на несколько секунд, но было настолько страшно, что отходил Дэм от этого долго. Он и представить себе не мог, насколько жутким может быть осознание абсолютного неведения. Когда ты даже не можешь понять, человек ли ты. Животный страх, на уровне инстинктов. Не хотел бы он ощутить это вновь.
Тридцать первое октября наступило быстро. Дэмиен даже толком и не помнил даты со дня приезда в дом матери. Прошло четыре дня, но для Дэма это был один длинный и серый день. Он практически не разговаривал, мало ел и спал. Был, скорее, похож на куклу, чем на живого человека. И продолжал бы себя вести так и дальше, не случись с ним то, что случилось.
В этот день он проснулся поздно, около полудня, к тому же до четырех часов просто лежал в постели, не в силах подняться на ноги. Мать его не тревожила, а к врачам сегодня было не нужно. Голова была тяжелой, а ноги ватными. Дэмиен впервые так поздно встал с кровати. Даже во время болезней он просыпался рано, не позднее девяти утра. Но сегодня было сложно делать все. Еле продвигая ноги вперед, Дэм прошел в ванную комнату умываться. Подойдя к раковине, он взглянул в зеркало.
И не увидел себя.
Пару секунд он смотрел в глаза чужому лицу из отражения.
Внутри все похолодело, но мозг еще не осознавал происходящего. Есть он, Дэмиен. Он же помнит, как он выглядит. Но сейчас он видит…
– Что за черт! – наконец-то подал голос Дэм, трогая свое лицо.
Отражение в точности повторяло его мимику и движения.
– О нет, нет, нет! – уже кричал Дэмиен, закрываясь от зеркала руками и оседая на пол.
Он видел парня. Видел молодого парня, но это был совсем не он. Он был
мертвый
такой жуткий. Видел его серое лицо и впалые щеки. Но глаза: глаза-то были Дэмиена.
– Нет, нет, нет, – продолжал кричать в исступлении Дэм, закрывая лицо руками, – убирайся!
В комнату вбежала абсолютно потерянная и взволнованная мисс Максвелл. Повторяя слова, вроде, «что случилось?», она опустилась рядом с Дэмиеном на колени. Было видно, что она не знает, как поступать в такой ситуации. В ее речах то и дело мелькали вопросы о том, нужно ли вызывать врача. Мисс Максвелл неловко дотрагивалась до его плеч, пытаясь хоть как-то успокоить своего сына.
Они сидели за обеденным столом. В воздухе витал запах лекарств. Дэмиен крепко сжимал свои дрожащие руки. Перед глазами все так же стояло то лицо из зеркала.
Через пару часов начнут стучать в дверь за конфетами загримированные и облаченные в чудовищ дети. А их дом даже не был никак украшен. В сравнении с другими яркими домами, что переливались разноцветными лампами и страшными фигурками ведьм, их дом был действительно жутким. Жутким в своей безликости. Дэмиена душил холод, исходящий от этого дома. Или это был не он? Дэм заглушал мысли о том, что холод исходил от его матери. Безразличие к происходящему. Волнение от того, что это все затянулось. Его ли это эмоции? Или же он чувствовал сейчас чужие, впитывал их, словно губка?
– Мне нужно на воздух, – Дэмиен резко встал, направляясь к выходу.
– Хорошо, давай выйдем, – тут же спохватилась и миссис Максвелл, но застыла от ледяного взгляда сына.
– Я хочу пройтись один.
– Но ты не в том состоянии, чтобы оставлять тебя одного…
– Мне будет лучше одному.
– Дэмиен, я не отпускаю тебя.
Дэм полностью развернулся к матери, с растерянностью смотря на нее. Она не пускает его? Она? Да кто она такая?!
– Ты мне никто, – уже после он поймет, что сказал эти слова вслух, – мне не нужны твои разрешения.
Когда Дэмиен выходил из дома, его уже никто не останавливал. Он
