Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!
– Ураааааа, мультики! – обрадовались дети и унеслись вглубь квартиры.
– Ну что же вы, проходите, – Соня отвела взгляд, щёки у неё зарумянились.
Игнат перевёл дух, решился:
– Соня, послушайте, пожалуйста. Я скажу, только вы не перебивайте. Если захотите, можете меня после этого сразу выгнать, но я должен сказать. Выходите за меня замуж. Да, я знаю, что такие вещи не решаются быстро, да мы и не знаем толком друг друга. Ещё эти мои обстоятельства с работой, – он поморщился. – Но я вас не тороплю и моё признание вас ни к чему не обязывает. Сейчас я просто хочу, чтобы вы знали, а я буду ждать. Просто знаю, что не буду искать никого больше. Я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но, видимо, поэтому…
Он сделал движение к двери.
– Игнат, останьтесь, – Соня счастливо улыбалась, а в уголках глаз Игнат увидел слезинки.
Аннушка разлила масло
Екатерина Тиева
Полная бутылка выскользнула из задумчивой руки и, кувыркаясь и разбрызгивая содержимое, полетела вниз. Ударилась об пол, выдав очередной фонтан на дверцы кухни, холодильник и хозяйку. Ещё раз подпрыгнула и, завалившись на бок, издевательски медленно покатилась по кухне, щедро поливая полы.
Я с интересом наблюдала.
Аннушка взвизгнула. Метнулась поймать. Поскользнулась.
Нелепо взмахнула руками, ударив себя по носу, и с изяществом пожилой панды завалилась в жирную лужицу вся.
Аннушка задумалась.
Сначала только матом. Потом о жизни в целом.
Ведь грезилось поначалу, что как вырвется из-под тотального контроля отца и мужа, так сразу заживёт счастливо и всем назло. Вспоминались гордые мысли про «всё сама». Дети станут воспитанными как по волшебству. Потому что портить их больше некому. Можно наконец заняться всем, к чему душа лежит. Распоряжаться своим временем и деньгами. Без настойчивых подсказок и уверенных распоряжений.
Да.
Аннушка завозилась, устраиваясь поудобнее.
А что вышло?
Душа никуда не лежала. Выбор – макраме или по ягоду – не вдохновлял.
Дети не воспитывались. Хотя Аннушка выяснила, что претензий особых у неё к мальчишкам и нет. Это были не её претензии.
Вообще, оказалось, чтобы построить новую и прекрасную жизнь, надо что-то о ней знать.
Аннушка – дочь состоятельного отца.
Дочь жены состоятельного отца, которая мама.
Мама, правда, присутствовала в жизни Аннушки только условно. Очень занятая женщина! В свободное от суперважных дел время мама поправляла здоровье в пансионатах или просто отдыхала где-то от семейной жизни.
Потом Аннушка стала женой состоятельного прихвостня отца.
Детство провела, общаясь с няней и выезжая в мажорские лагеря.
Это потом Аннушка узнала, что все свои амбиции отец оставил для параллельного сынишки от другой женщины, а ей досталась няня на двадцать четыре часа в сутки.
Она была интересная. Как оказалось, отучилась на искусствоведа и, не найдя себе применение в профессии, делилась знаниями с Аннушкой. Под страшным секретом, конечно.
Распоряжения отца были чёткими.
Поминутный режим дня.
Английский, художественная гимнастика, здоровое питание, прослушивание классической музыки по полчаса в день.
Художественная гимнастика, правда, так и не прижилась. Таланта к этому в Аннушке не нашли, хоть и очень старались. Изящество бегемота и ловкость картошки совсем не способствовали развитию в этом направлении. Через год папа сдался и разрешил заняться верховой ездой. Это аристократично.
Однако няня умудрялась впихивать свои книжки, показывать картины и рассказывать, про что они, знакомить со всеми возможными жанрами музыки и объяснять, куда слушать.
Аннушка росла сообразительной и смешливой. На радость няне.
И на радость отцу, который дочь не знал вообще.
Два параллельных воспитания. Вчувствованное заинтересованное общение с няней. Кивать и отчитываться отцу.
Аннушка справилась со всем.
К двадцати годам нарисовался Алексей. Папин сотрудник.
Прекрасный и в костюме. Он часто заходил в гости. Одаривал Аннушку страстными взглядами. С папиного молчаливого одобрения.
А когда уверенно поселился в её юном неискушённом сердце, отвёл на веранду и подробно рассказал, что видит в ней прекрасного и как счастливо они будут жить вместе.
Да.
С няней Аннушка тогда общалась уже только по телефону. Папа не знал.
Узнав о предстоящей свадьбе, няня вдруг вспылила. Отговаривала. Сыпала цитатами из книг и фильмов. Умоляла подождать и «одуматься раньше, чем потом, когда одумываться будет больно».
Аннушка бросила трубку, полная негодования и обиды.
А потом сходила замуж.
За пятнадцать лет совместной жизни они народили двух сыновей.
Провели восемнадцать бесед на отвлечённые темы, в которых Алексей занимал позицию «Угу. Да, конечно, ты совершенно права, но завтра у меня тяжёлый день».
Съездили в два совместных отпуска.
Завели и навсегда потеряли собаку.
И… Наверное, всё. Да точно всё!
А потом у Алексея завелась любовница. Аннушке очень нравилось слово «завелась». Как вши или тараканы.
Довелось познакомиться с ней. Она хохотала, как больная, над каждым словом Алексея. И, казалось, треснет от свежести, как перезрелый арбуз.
Аннушке было уже всё равно.
Есть недурственный накопленный капитал. И наследство от бабушки по материнской линии в виде трёхкомнатной квартиры.
Проснувшись как-то утром, Аннушка вдруг выбрала начать жить самостоятельно. К тридцати пяти годам можно и попробовать!
Пригрозила Алексею невыгодным разводом. Отправила отца заниматься любимым сыном. И, одним днём, ворвалась в новую, захватывающую, полную приключений жизнь.
Короче, квартира и деньги есть.
Лишний вес.
Двое сыновей в переходном возрасте (ну, психологи пугали).
Полное отсутствие опыта ведения домашнего хозяйства.
Полное отсутствия опыта общения с людьми, которым от тебя ничего не надо, то есть просто общения.
Аннушка перевернулась на спину, чавкнув халатом об масло.
– Так, а что у меня есть помимо того, чего нет?
«Лишний вес и тупая башка!» – громко сказала Аннушка в потолок.
Я хлопнула дверцей шкафчика и полуоткрытым окном.
– А! У меня две прекрасные болванки человека. Я отличаю красивое от некрасивого. Умею притворяться.
На лошади чувствую себя увереннее, чем на ногах.
И у меня всё ещё есть няня!
В проёме двери нарисовалось бледное лицо старшего.
Просто подростки всегда очень скорбные и значительные. Земля вертится вокруг них, а Вселенная только и думает, как подсунуть Саньке неприятность и испытать мужество. Да.
– Мам. Ты чего тут делаешь?
– Лежу и истекаю жиром! Не видишь?
– О… Тебе помочь?
– Истекать?! Нет, спасибо. Я вроде справляюсь. Скажи мелкому, чтобы не выходил пока. Мне это всё ещё обратно собрать надо.
– Впитать, что ли?! Ну, удачи…
Лицо исчезло.
Я не выдержала и хохотнула, мигнув всеми лампочками.
Аннушка перевернулась на четвереньки и аккуратно поползла в сторону ванной – как инопланетянин-улитка, оставляющий за своим грузным телом склизкий след.
Потратив час на уборку, Аннушка потратила ещё час на душ. В душе о чём-то думала и приняла решение.
Я сразу поняла это по незнакомому стальному отблеску глаз, когда Аннушка уверенно выходила из ванной комнаты, вся обмотанная полотенцами и с чем-то зелёным на лице.
Не растрачивая время зазря, Аннушка набрала номер на телефоне.
– Лидия Максимовна? Няня… Мне нужна ваша помощь. В чём? А… Научите меня жить.
Я – квартира номер сто шестнадцать.
Мне много лет.
Таких вот временных подселенцев у
