Антон Чехов - Том 28. Письма 1901-1902
3543. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
17 ноября 1901 г. Ялта.
17 ноября.
Милая моя супружница, слухи о Толстом*, дошедшие до вас, насчет его болезни и даже смерти ни на чем не основаны. В его здоровье особенных перемен нет и не было*, а до смерти, по-видимому, еще далеко. Он, правда, слаб, на вид хил, но нет ни одного симптома, который угрожал бы, ни одного кроме старости… Ты ничему не верь. Если, не дай бог, случится что, то я извещу тебя телеграммой. Назову его в телеграмме «дедушкой», иначе, пожалуй, не дойдет.
А<лексей> М<аксимович> здесь, здоров. Ночует он у меня, и у меня прописан*. Сегодня был становой.
Я пишу, работаю*, но, дуся моя, в Ялте нельзя работать, нельзя и нельзя. Далеко от мира, неинтересно, а главное — холодно. Получил письмо от Вишневского*; скажи ему, что пьесу напишу, но не раньше весны.
У меня в кабинете горит теперь лампа. Пока не воняет керосином, ничего себе.
А<лексей> М<аксимович> не изменился, всё такой же порядочный, и интеллигентный, и добрый. Одно только в нем, или, вернее, на нем, нескладно — это его рубаха*. Не могу к ней привыкнуть, как к камергерскому мундиру.
Погода осенняя, неважная.
Ну, оставайся жива и здорова, светик мой. Спасибо за письма. Не хворай, будь умницей. Кланяйся своим.
Целую тебя крепко и обнимаю.
Твой муж Антонио.
Я здоров. Москва подействовала на меня изумительно хорошо. Не знаю, Москва ли это, или ты виновата, только кашляю я очень мало.
Если увидишь Кундасову или кого-нибудь из тех, кто увидит ее скоро, то передай, что в настоящее время в Ялте находится д-р Васильев, психиатр, который болен очень серьезно.
Чеховой М. П., 18 ноября 1901*
3544. М. П. ЧЕХОВОЙ
18 ноября 1901 г. Ялта.
18 ноября 1901.
Милая Маша, посылаю тебе письмо, которое я получил сегодня от г-жи Перфильевой* из Кологрива. Прочти и возврати ей, г-же Перфильевой, деньги. Я писать ей не стану.
Нового у нас ничего нет, всё благополучно. Холодновато.
Мать и я — оба здоровы. Кланяйся знакомым и будь здорова.
Твой А. Чехов.
Ты пошли в Кологрив деньги по почте или, если это можно, переводом через казначейство. В банке тебе объяснят, как это сделать. Только сделай это без формальностей, пошли при кратком письме, без объяснений и без разговоров о чем бы то ни было. Вот так: «Милостивая государыня, посылаю Вам деньги (столько-то), потраченные Вами на покупку имения в Кучук-Кое, и остаюсь готовая к услугам М. Чехова».
Больше ничего не нужно… Если ты, помнится, получила деньги рентой, то вышли г-же Перфильевой ренту. В случае если банк потребует доверенности, то телеграфируй мне.
На конверте:
Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Книппер-Чеховой О. Л., 19 ноября 1901*
3545. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
19 ноября 1901 г. Ялта.
19 ноябрь 1901.
Здравствуй, жена моя хорошая. Сегодня солнечно, тихо, но прохладно. Сижу у себя дома. Вчера получил ругательное письмо от дамы, купившей у нас Кучук-Кой*, а сегодня приходил актер-антрепренер, ставящий в Ялте «Трех сестер»*; он пришел, чтобы пригласить меня принять участие, я же, к великому его удивлению и неудовольствию, стал просить его не ставить «Т<рех> с<естер>». Ставит он пьесу только ради скандала. Сидел у меня больше часа, я замучился.
Сижу дома и скучаю, точно сижу в тюрьме. Одно утешение — твои письма, моя милая девочка. Все думаю: не уехать ли мне за границу?
Сейчас становой спрашивал в телефон, где Горький*.
Платья мне не чистят, потому что по утрам Арсений на базаре, а Марфа занята. Эмс по утрам не пью, ибо пью кофе, раньше же не бывает горячей воды. Сливок в Ялте нет. Обо всем этом я уже писал тебе. Ем вообще много.
Спасибо за письма, большущее спасибо! Я тебя люблю за это. Porte-monnaie я куплю тебе, не одно, а два, только за границей.
Очень рад, дуся, что ты и Маша довольны новой квартирой. И электричество есть? Это очень хорошо. Но почему это стали ходить Оболонские? Ведь они противники Худож<ественного> театра.
Ну, до свиданья, спаси и храни тебя создатель. Обнимаю тебя и целую. Не забывай, помни своего мужа.
Твой Antonio.
В газетах ни слова о Художеств<енном> театре. Охладели, что ли? Если театр останется на прежнем месте, то скоро он станет обыкновенным, все остынут к нему.
Толстого лечит Альтшуллер*. Вчера сей последний говорил мне в телефон, что его пациент чувствует себя хорошо и угрожающего ничего нет. Да и не было.
Книппер-Чеховой О. Л., 21 ноября 1901*
3546. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
21 ноября 1901 г. Ялта.
21 ноября 1901.
Милая Книппуша, драгоценная моя, не сердись, что пишу тебе не каждый день*. Так слагаются обстоятельства. Каждый день что-нибудь мешает жить и писать; сегодня, например, с утра явился Лазаревский* (писатель в морской форме) и сидит, сидит, мучительно сидит, и неизвестно, когда его унесет нелегкая.
Ты хочешь приехать на Рождестве?* Это богатейшая идея, дусик мой умный, только просись у Немировича так, чтобы прожить в Ялте не менее трех дней. Не менее! Выезжай из Москвы 20-го дек<абря>, в Ялте будешь 22-го, 25-го выедешь из Ялты, 27-го будешь в Москве. Родная моя, голубка, послушайся, выторгуй у своих деспотов эти три дня!* С 22 и 23 дек<абря> до 26 нет спектаклей, а 20, 21 и 26 они могут поставить «Дикую утку», «Штокмана», «Фед<ора> Иоан<новича>», «Когда мы, мертвые, просыпаемся». Для праздников у них громадный репертуар. Послушайся меня, Книппуша, будь разумной женой.
Письмо няньки Паши прочел и весьма ему сочувствую*. Мне кажется, что ты бы очень любила полунемчика, любила бы, пожалуй, больше всего на свете, а это именно и нужно.
Горький такой же, как и был*, такой же хороший, даже как будто лучше. Он простяк большой. Жил в Ялте, теперь переехал в Олеиз, нанял там дачу на всю зиму*.
Я здоров, всё хорошо. Мыши ловятся. Теперь буду мечтать, как ты приедешь на Рождестве в Ялту.
Но стоп, машина! Пришел Розанов.
Розанов ушел. А Лазаревский всё здесь, страшно накурил в гостиной. Теперь обедает внизу.
В Москву уехала или уезжает m-me Бонье, придет к вам, наверное*.
Крепко целую тебя и обнимаю еще крепче. Пиши, не ленись, будет тебе награда за это.
Поклонись Маше.
Твой Antonio.
Крымскому А. Е., 21 ноября 1901*
3547. А. Е. КРЫМСКОМУ
21 ноября 1901 г. Ялта.
Сердечно благодарю за присланные переводы* моих произведений. Будьте любезны, напишите г-же М. Грушевской, что, насколько я понимаю, переводы сделаны ею очень хорошо, если бы я знал ее адрес, то поспешил бы поблагодарить ее самое.
Желаю Вам всего хорошего.
Глубоко вас уважающий
А. Чехов.
21. XI.1901.
Книппер-Чеховой О. Л., 22 ноября 1901*
3548. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
22 ноября 1901 г. Ялта.
22 ноября 1901.
Я послал тебе как-то открытое письмо с изображением Толстого*. Получила? Толстой здоров*, температура у него нормальная, и пока нет ничего такого, что особенно бы пугало, кроме старости, конечно.
Сегодня нет письма от тебя, радость моя. Поэтому я не в духе. И оттого, что опять был Лазаревский. Здоровье ничего себе, пожаловаться не могу. В театре здешнем, как я уже писал тебе, идут сегодня «Три сестры»*. Актеры отвратительные, обстановка еще того хуже. А сбор, вероятно, полный. Погода тихая, теплая, облачная.
Я послал тебе фотографию* — разве не получила? Что же ты еще хочешь? А та, что мы вместе снимались в Аксенове, у тебя есть.
Итак, помни, деточка, в декабре ты должна быть в Ялте. Непременно! Твой приезд для меня был бы сущим благодеянием. Эта зима для меня самая скучная из всех зим*, с удовольствием бы я уехал.
Сегодня Марфуша чистила мой пиджак и пришила пуговицу.
Ну, писать больше не о чем. Целую тебя, Книппуша, не скучай, работай, веселись, если есть возможность.
