Виктор Кин - По ту сторону
Он был очень слаб, его все время клонило ко сну. В разговоре он часто забывал начало фразы и подолгу вспоминал, о чем шла речь. Одна вещь очень удивляла его. Перед тем как его ранили, в левом ботинке сквозь подошву вылез гвоздь, и Матвеев оцарапал о него большой палец. Теперь, лежа в кровати, он чувствовал, как болит на отрезанной ноге этот палец. Он не понимал, как это могло быть, но ощущение было совершенно ясное.
Родители Вари пришли на другой день. Матвеев видел их раньше, но не разговаривал еще с ними, занятый своими, одному ему понятными мыслями. Мать Вари была полная, невысокого роста женщина с обильными родинками на круглом начинающем стареть лице. Она была в том возрасте, когда появляются первые морщины, блекнут волосы и платье не сходится на спине. Она вошла, вытирая руки о фартук, поздоровалась с Матвеевым и села около кровати. Матвеев подумал, что, встретив ее на улице, он сразу догадался бы, что она мать Вари, - до такой степени они походили друг на друга.
Через несколько минут пришел отец. Он пожал Матвееву руку, коротко представился: "Дмитрий Петрович Волков", - и сел на стул, прямой и смущенный.
Родители сидели у Матвеева долго. Первое время они не знали, о чем говорить, пока не спросили, как здоровье Матвеева. С этой минуты разговор попал в верное русло и потек непринужденно. Отец и мать оживились. Разговор о здоровье и болезнях был знакомой, испытанной темой, которая никогда не дает осечки. Они вспоминали десятки историй о ранах, простудах и вывихах. Все это клонилось к тому, что хотя его, Матвеева, рана и серьезна, но что бывает и гораздо хуже, и надо радоваться, что пуля не попала в спину или, чего избави бог, в голову. Все сходились на том, что в этом случае Матвеев умер бы. Александра Васильевна говорила о болезнях со знанием и опытом женщины, воспитавшей троих детей. Дмитрий Петрович тоже знал толк в этих вещах. Сначала Матвееву было скучно, но потом он увлекся сам. Его распирало желание рассказать случай с мальчиком, который засунул в ухо бумажный шарик, - он выждал время и вставил в разговор эту историю.
ОСТАВАЙСЯ ЗДЕСЬ
- Дала бы ты мне лучше чего-нибудь мясного. Манная каша мне опротивела, я зверею от нее.
Матвеев лежал, опершись о локоть, и капризно мешал ложкой кашу.
- Ведь нельзя, Матвеев, - сказала Варя. - Ты же не маленький.
- Конечно, не маленький. А ты кормишь меня кашей. Хоть небольшой ломтик мяса, а? Что от него сделается?
- Нет, нельзя. Если б даже я согласилась, Безайс все равно не позволит.
Она помогла ему подняться и положила подушки за спину. Матвееву не понравилось, что она так ухаживает за ним. Ему не хотелось казаться беспомощным.
- Пусти, - сказал он с досадой. - Тебе, может быть, кажется, что я умираю?
- Вовсе нет, - ответила она растерянно.
Матвеев взял тарелку и начал медленно есть.
- Что слышно? Где сейчас фронт?
- Я ничего не знаю.
- Но этого быть не может.
- Честное слово, не знаю!
- А я знаю, - сказал Матвеев, беря хлеб. - Это все Безайсовы штуки. Он запретил говорить об этом? О, я знаю его. Если он вздумает что-нибудь, то скорее даст себя убить, чем откажется от своих глупостей. Он, наверное, расхаживает сейчас по дому, рассказывает, как ему на фронте вырезали опухоль и кричит на всех.
- Это правда, - засмеялась Варя.
- А он делает что-нибудь? - сказал Матвеев, помолчав.
- Не знаю. Он ничего мне не говорит.
- Он ходит куда-нибудь?
- Его целыми днями нет дома. А что он должен делать?
- Надо подумать об отъезде. Не целый же год мы будем сидеть здесь.
- А разве вы не останетесь, пока придут красные?
- Конечно нет. Кто их знает, когда они придут.
- А твоя нога?
- Нога заживет.
Дверь неслышно приоткрылась. Сначала осторожно показалась нога в стоптанном башмаке. Вслед за тем появилась круглая голова с оцарапанным подбородком. Котя, младший из мальчиков, несмело осмотрелся и уставился на Матвеева. Он внимательно оглядел кровать, табурет, тарелки и стаканы. Несколько минут он изучал Варю, а затем перешел к повязке Матвеева. В его широко раскрытых глазах отражалось преклонение и любопытство. Матвеев сделал сердитое лицо, но мальчик не уходил.
- Но ты не можешь так рисковать, - сказала Варя, теребя оборку передника. - Куда вы поедете, не зная дороги и не имея документов? Вы попадетесь при первом же случае. Ты не имеешь права ехать на верную смерть.
- Так уже сразу и смерть!
- Ты мне ни в чем, совершенно ни в чем не веришь, - сказала она с каким-то новым оттенком в голосе.
- Да ничего подобного!
- Я не понимаю: зачем так рисковать? Ведь гораздо лучше просто подождать, когда придут красные. Много будет пользы, если вас убьют?
- Я обо всем подумал, - сказал Матвеев, ставя пустую тарелку и вытирая губы. - Пожалуйста, не беспокойся. Я знаю, что делаю.
- Как хочешь. Это не мое дело, да?
- Я этого не говорил.
Она отвернулась и заметила стоявшего у двери мальчика.
- Ты здесь? Что тебе надо?
Мальчик перевел глаза на Варю, подумал и стал шаркать ногой по полу.
- Ну, иди сюда, не бойся. Скажи дяде "здравствуйте". Иди, глупыш, он не кусается. Где ты оцарапался?
Она порывисто встала, подошла к мальчику и опустилась на колени.
- Бедный малыш, тебе попало от папы? Правда, Матвеев, хорошенький мальчуган? Ты, я вижу, даже не умывался сегодня. Смотри, какие лапки грязные, - бяка! Но ты больше не приноси ему пирогов с рисом, - он не слушается твоей сестры. Понимаешь?
Она нервно рассмеялась.
- Что же ты молчишь? Дядя подумает, что ты немой. Где мама сейчас?
Мальчик смотрел вбок, наклонив голову, и сконфуженно молчал. Варя нахмурилась.
- Ну, не упрямься, - сказала она резко. - У тебя нет языка, маленький бука? Где мама? На кухне, да?
Он поднял голову и улыбнулся, не понимая, чего она хочет от него. Варя покраснела, схватила его за плечо и вытолкала за дверь. Обернувшись, она заметила на себе скучающий взгляд Матвеева, и ее возбуждение разом упало. Она подошла, смущенная, к его кровати и села.
- Ты меня считаешь дурой сейчас? - спросила она, нерешительно поднимая на него глаза. - Только скажи прямо, как ты думаешь, не скрывай.
- С чего ты взяла? Разумеется нет.
Матвеев чувствовал себя тягостно.
- Ты не думаешь, что я мещанка и что у меня нет интересов?
Он вздохнул.
- Я не понимаю, зачем ты это спрашиваешь. Конечно нет.
Варя встала.
- А если я попрошу тебя об одной вещи? - сказала она. - В этом нет ничего особенного, честное слово.
- О чем?
- Чтобы ты остался здесь, пока не придут красные. А Безайс может поехать.
- Какая ты странная, - сказал Матвеев, криво усмехаясь. - Ведь надо же мне ехать. Мы и так потеряли много времени.
- Я не знаю. Но если я тебя попрошу, понимаешь? Очень попрошу?
- Ну, хорошо, - ответил Матвеев, опуская глаза. - Я как-нибудь попробую.
Они помолчали, не глядя друг на друга. Варя собрала тарелки и вышла из комнаты. В дверях она столкнулась с Безайсом.
Безайс был в приподнятом настроении. У него был вид человека, с аппетитом позавтракавшего, довольного собой и миром.
- Слушай, старина, - сказал он возбужденно. - Как только ты научишься жевать твердую пищу, я дам тебе попробовать здешних битков с луком. Она делает их отлично. Я почти отвык от горячего мяса и сейчас ел будто впервые. Нам очень повезло, что мы наткнулись на Варю. Я прощаю Майбе, что он выбросил нас из вагона. Что я делал бы с тобой, если бы не это тихое семейство?
Матвеев лег и укрылся одеялом.
- Очень жаль, что тебе здесь так понравилось. Мы должны уехать как можно скорее. Ты предпринимаешь что-нибудь?
- Куда ехать?
- Дальше, в Приморье. Это для тебя новость?
- А твоя нога?
- Мне это надоело. Что, я умираю, что ли? Скоро я вполне смогу ехать. И, пожалуйста, держи язык за зубами. Не говори Варе ничего об отъезде. Она, конечно, хорошая девица, но лучше об этом помалкивать. Если она спросит, когда мы едем, то говори, что когда придут красные.
- Это все? - спросил Безайс.
- Все.
- А теперь послушай меня, - сказал Безайс торжественно. - Ровно неделю ты не выйдешь из этой комнаты. Сначала ты будешь лежать и есть манную кашу. Дня через три ты побалуешься сухарями. А если не будет лихорадки, мы устроим тебе оргию из куриного бульона, рисовой каши и слабого чая. Не падай духом если тебе очень повезет, я позволю тебе пройтись немного по двору.
- Безайс, не зазнавайся! Сейчас я встану и вышибу из тебя дух.
- Меня изумляет забавная наглость этого негодяя, - сказал Безайс, показывая на Матвеева и как бы обращаясь к публике. - Ты встанешь? А ты знаешь, сколько вытекло из тебя крови? У тебя закружится голова при первых шагах. Надо лежать и лежать. Я знаю толк в этих вещах, мне самому пришлось их попробовать.
- Только не повторяй мне истории о твоей опухоли, - сказал Матвеев, смеясь и хмурясь. - У меня хватит силы запустить в тебя ботинком.
- Я хочу на это посмотреть, - ответил Безайс.
