Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий
Вдруг лицо её расползлось в толстогубой улыбке.
– У нас вроде как присказка есть, по-светски типа анекдота. Идёт служба, но один прихожанин не крестится – не молится. Батюшка спрашивает: «Что стряслось?» А он знай себе отвечает:
«Я не вашего прихода».
Ни с того ни с сего Цветкова, вбросившего в разговор дурацкую, нелепую историю о платоновских бегунах, на самом деле была отработанной мужицкой хитростью, вековой уловкой деревенской застольной дипломатии, помогавшей подвести черту под прежней темой, чтобы открыть другую. Сам же Григорий через минуту и начал:
– А вот скажите, Галина Дмитриевна, – вцепился он в анекдот, – Лукашенко, он нашего прихода?
Крестовская ничуть не удивилась резкой смене темы, словно ждала чего-то в этом роде.
– У меня, Григорий, в голове да и на языке только и вертится: не разбери-поймёшь, уйдёт Минск вслед за Киевом или нет? – И перебросила вопрос Гостеву: – Иван Михалыч, без вас нам не разобраться.
Гостев, как обычно, отозвался не сразу и не в лоб. Его ответы всегда были шире вопросов.
Но тут врезался Дед:
– Смотрю по телеку 60-минутный бред, шах им в мат, и в толк не возьму, чего ждать. Сплошь свара идёт по каждодневным фактам, каждый играет в большую политику, а на деле ни шьёт ни порет. Либо ваньку валяют, либо дурака корчат. Шут их знает. Ни уму ни сердцу, только тревог нагоняют.
После Деда вступил Иван Михайлович, видимо, обдумавший свой ответ:
– Не знаю, други мои, нынешние трёп-шоу какие ни возьми, – я их тоже порой посматриваю, – и вправду «либо-либо». Они то ли по недомыслию сопли-вопли разводят, то ли им руки вяжут. Заказ дан водить людей за нос. Что они молотят, даже малости к реальности не имеет. Лукашенко к Путину зачем прилетал? Договариваться. О чём, неведомо. Но одно несомненно: внесли ясность! Дорожную карту составили, всё теперь и идёт своим чередом. Лука что угодно может вслух говорить, но знает, что даром помощь уже не придёт, заслужить надо. А Тихановские, шествия уличные – щепки на реке государственной жизни, их унесёт течением времени. Что в Минске на самом деле готовят, только Путин знает.
– Хорошо бы! – откликнулся Цветков. – А чего же по трёп-шоу сплошь тухлятина? Помню, у нас на «Серпе и молоте» много заказов для Белоруссии делали, а оттуда оборудование шло, рабочие хвалили.
– В больших играют, – вздохнула Галина Дмитриевна. – Как же! Допустили к обсуждению внешней политики, вот каждый и даёт жизни, изгаляется.
Но Иван Михайлович, получилось, высказался не до конца, на реплики застольных товарищей бровью не повёл. Мысль его была глубже, а кривых речей он не любил.
– Понимаете ли, у каждого исторического явления есть своё время и своё место. Возьмите Крым. У России, у Путина и мысли не было в близкие десятилетия вернуть его домой. Но хвать, и антироссийский Запад устроил жуткую бучу на Украине, от которой крымчаки пришли в ужас и проголосовали за вхождение в Россию. Теперь возьмите Беларусь. Пока Лукашенко игрался с многовекторностью, назрел вопрос о бессмысленности союзного государства. Но западу же неймётся, он всё своим аршином мерит, ему подавай всё разом. И каков итог? Те самые договорённости в Сочи. Не знаю, доживу ли, но через сколько-то лет белорусы свой референдум проведут. Думаю, к тридцатому году управятся. Путину ведь надо в историю объединителем войти. Но пока спешить некуда, всё идёт аккуратно, тип-топ. А трёп-шоу волну гонят, крутёж-вертёж устраивают, может, и намеренно. Чтоб глубинные подвижки прикрыть.
– В обчем, спасибо Западу! – эмоционально провозгласил Цветков.
Гусев ответил спокойно:
– Спасибо не спасибо, но такой ныне исторический момент, что козни Запада оборачиваются выгодой России. Кто начинает – тот проигрывает. Почему так, сам не пойму. Рудокопный гном истории, он рук не покладает, роет без устали, без перекуров. Похоже, слом цивилизации надвигается, чего Запад ещё не чует, бабушкиными сказками пробавляется. А сам, как пластырь, к гибельным порокам липнет. Но путинское постепенство, которое меня лично подутомило, сегодня, пожалуй, кстати. Наше дело – ждать и собой заниматься. Над нами сейчас не каплет, России надо выиграть время. Мы свои памятники уже посносили, теперь пусть Запад свои святыни крушит.
– Что-то мы таких речей в трёп-шоу не слышали, там словесная какофония, – проворчал Дед.
– Был бы среди нас Власыч, он, может, и возразил бы, – ершисто упорствовал уже слегка пьяненький Цветков, доливавший всем рюмки. – Меня Донцов сразу чем взял? Сделавшись богатым, остался с нами ровней. А какой-то прыщ, сморчок из района, который за десять лет службы цвилью, плесенью оброс, перед простыми людьми нос дерёт. Все они там честь и совесть обнулили. Тут один приезжал с санинспекции, сунулся в «Засеку» и шумит: тяп да ляп, почему меж столиками меньше двух метров? А Валентина – она бабёнка лихая – отвечает: в Поворотихе чужих нет. Только начальство, как вы, пускаем; может, мне для вас на морду бюстгальтер нацепить? Он стушевался, говорит, отчёт надо составить, штраф положено наложить. Под одну гребёнку метут. Пральна я говорю, Иван Михалыч?
Гостев опять задумался, а Вера, по вдовьему статусу не принимавшая участия в общих дебатах, с благодарностью, хотя и чуть напыщенно, что простительно было для её душевного состояния, подумала: «А ведь это они Витюшу провожают. Не пьянкой-гулянкой с показной слезой, а уважительной, достойной поминальной песнью. Кабы не он, разве шли бы в старом доме Богодуховых такие разговоры? Он, Витюша, вдохнул сюда это святое возроптание».
– Чего же вы хотите, Григорий? – наконец отозвался Иван Михайлович. – Господа ташкентцы как раз сейчас в низах и властвуют. Их время.
– А при чём тут Ташкент? – удивился Цветков.
– Так, уважаемый, окрестил их благоутробие рвачей государственного пирога незабвенный Михаил Евграфович, который Салтыков-Щедрин. Они всегда для правежа народных нравов наизготове.
– Я слыхала, у них у всех за границей дома, а то и поместья. Но в Евангелии от Матфея пророчески сказано: «Где сокровища ваши, там и сердце ваше». Эти Смердяковы, вся эта публика приказная, они Россию не любят, – вставила Галина Дмитриевна, видимо, чтобы предъявить свои литературные познания. «Хочут образованность показать!» – невольно шевельнулось в голове Веры.
Но Гостев понял, что Крестовская плавает в теме и, опрятный в словах, деликатно поправил, сказав как бы по иному поводу:
– Писатели наши великие всегда с большой точностью свои взгляды излагали. Как перед Богом! Спроста ли у Достоевского ненавистник России убогий Смердяков зачат от безумной нищенки, а Безухов у Толстого Божьей милостью незаконнорожденный сын вельможи? В большой русской литературе, как в жизни, ничего
