Покуда я тебя не обрету - Джон Уинслоу Ирвинг
Под водительством Джека они пересекли Дамрак, было совсем поздно. Джек был почти уверен, что Элс уже спит, но, наверное, в окне еще сидит Петра, ее «младшая» (всего шестьдесят один год!) коллега. Но даже если она тоже ушла спать, Джек разбудит Элс – чтобы показать им всем, этому Бешеному Биллу, его девчонке и Ричарду, что у него, Джека, есть в Амстердаме корни, которые уходят в истинное прошлое, а не в какой-то там телесериал!
Так они добрались до Синт-Якобсстраат; Билл был поражен – улица ночью и впрямь выглядела довольно угрожающе. Джек заметил, как Ричард оглядывается, а Аннеке и вовсе взяла Джека под руку и не отступала ни на шаг.
К удивлению Джека, в окне стояла Элс, а не Петра.
– Меня разбудила одна пьяная свинья, она истошно орала, – объяснила потом Джеку Элс. – Петра ушла домой, а я отчего-то решила остаться. Я считаю, это у меня интуиция, Джеки.
Заметив ее, Джек замахал рукой.
– Элс за семьдесят, – сказал он Бешеному Биллу; тот так смотрел на Элс, словно перед ним стоял ангел смерти или иной адский посланец, гарпия из преисподней, фурия из огненной бездны.
– Сколько-сколько ей лет? – распахнул глаза Ричард.
– Годится тебе в бабушки, – сказал Джек.
– Джеки! – закричала Элс и послала ему воздушный поцелуй. – Мой малыш снова вернулся ко мне! – обратилась она ко всей улице разом.
Джек посылал ей поцелуй за поцелуем, махал рукой изо всех сил. А когда Элс ответила ему тем же – все, тут-то он и сломался.
Конечно, это невозможно. Не мог Джек вспомнить, как мама взяла его на ручки и подняла над фальшбортом покидающего Роттердам корабля; ну не мог он помнить, как махал Элс двадцать восемь лет назад, не мог – ему же было всего четыре года! – помнить, как его отец упал на землю, схватившись обеими руками за сердце!
– Джеки, не плачь, не плачь! – крикнула ему Элс из окна второго этажа, но он упал на колени посреди Синт-Якобсстраат.
Он все махал ей на прощание, и она отвечала ему.
Ричард и Билл попытались поднять Джека. Но что они могли сделать? Билл был пьян, Ричард тоже весьма нетрезв и смертельно хотел спать.
– Почему она назвала тебя «мой малыш»? – спросил Ричард, а Джек все махал ручкой папе и не мог ничего ответить, его сердце рвалось наружу из груди, язык прилип к нёбу.
– Ты что, правда знаком с этой дамой? – поинтересовался Бешеный Билл, оступился и осел на мостовую.
Ричард взял было Джека под руку, но тут же отпустил. Джек стоял на коленях посреди улицы подле Бешеного Билла и все махал рукой.
– Джеки, Джеки! Мама тебя любила – ну, как могла! Правда-правда! – кричала Элс.
В итоге его подняла на ноги Биллова подружка-телевизионщица; от нее не пахнет вином, заметил Джек.
– Ради бога, брось ты махать этой старой шлюхе! – сказала Аннеке. – Ты же ее подзуживаешь!
– Она моя няня! – рыдая, сказал Джек.
– Кто она ему? – в ужасе спросил Билл у Ричарда.
– Няня, ну, видимо, присматривала за ним, пока мамы не было дома, – сказал Ричард.
– Прррэ-елесссстно, прррросто пррррэлестно! – воскликнул Билл.
– Билл, заткнись, ради всего святого! Ты не видишь, он в истерике? – сказала Аннеке.
– Джек, ты чего плачешь? – спросил Билл.
– Она смотрела за мной, пока мама работала, – сказал Джек.
– Где работала? Неужели тут? – поразился Ричард.
– Ага, в витрине, а еще вон там, в дверях, – сказал Джек, махнув рукой в сторону квартала красных фонарей. – Моя мама была шлюха!
– Я думал, она была тату-художник! – сказал Билл Ричарду.
– Верно, еще она была тату-художник, – ответил Джек. – А этим ремеслом занималась недолго, но зато с размахом. Ее знал весь красный квартал.
Джек снова стал махать Элс, но Аннеке обняла его и жестко прижала руки к корпусу.
– Ради бога, пре-кра-ти!
– Джеки, приходи ко мне! Я хочу еще разок увидеть тебя, пока жива! – кричала Элс.
Бешеный Билл сидел прямо на мостовой. Он тоже стал махать Элс на прощание, тут Аннеке не выдержала и съездила ему ногой.
– Ну ты показал сегодня класс, Билл! – сказала она. – Устроил экскурсию по кварталу красных фонарей сыну местной проститутки!
– Ну и что, я ведь не знал этого! – громыхнул в ответ Ванфлек.
Ричард помог ему встать, а Аннеке сняла у него с головы обертку от шоколадного батончика, запутавшуюся в его седом хвосте.
Они пошли назад, прочь от Элс, в квартал красных фонарей; это был самый короткий путь до «Гранд-отеля». Ричард обнял Джека:
– Ты в порядке?
– Ничего, все будет ничего, – пробормотал Джек.
Но Ричард достаточно протрезвел, чтобы перепугаться за Джека; кроме того, их тянуло друг к другу, скоро они стали большими друзьями.
– Я тебе телефон дам, вернешься в Лос-Анджелес – позвони. Она отличный врач.
– Ты имеешь в виду – психиатр?
– Ага. Доктор Гарсия хорошо знает, как работать с актерами, ты будешь далеко не первый ее голливудский клиент.
Джек взял себя в руки и перестал махать, но у него все равно перед глазами стояли папа и Элс, Элс поднимает папу с земли, берет на руки, как ребенка, и несет к «мерседесу» Фемке. Джек, наверное, не мог этого видеть – мама бы давно поставила его на палубу, а ростом он ниже фальшборта. Холодный, влажный ветер дунул Джеку в лицо – словно ветер на море, словно ветер, дующий через океан от Роттердама до Монреаля, куда и плыл тот корабль.
Джек слышал, как его приветствуют девушки в витринах и дверях, но шел мимо, не оборачиваясь.
– Великолепно! – сказал вдруг Ричард; Джек не понял, по какому поводу.
