Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин
– Да-да, я сейчас уйду, – встав с кресла, заспешила мама.
Чмокнула Дмитрия в щеку. И ушла.
Медсестра тоже вышла из палаты, и Дмитрий остался один наедине со своими мыслями. Он начал мечтать о летних днях, где он с красивой девушкой лежит под пальмой у моря. Ему хотелось хотя бы на один день забыть о реальности и поддаться иллюзии. Где он с красавицей гуляет по пляжу, где они целуются и под шум прибоя занимаются любовью. Но, переводя взгляд на люстру, он сразу возвращался в реальность и понимал, что его мечте не суждено сбыться. А на этой люстре он хотел вздернуться, он представлял эту «упоительную» картину…
Наступила ночь. Дмитрий долго не мог уснуть. Он не понимал, зачем и почему он живет или, скорее, существует в этом жестоком мире. Мир так жесток, все думают только о своей шкуре, о деньгах.
– Деньги. Деньги. Деньги, – повторил он вполголоса и продолжал размышлять вслух о том, почему у людей нет ничего святого. Думают, как бы уничтожить тебя, избавиться от тебя, у каждого второго в глазах ненависть, алчность, человек человеку волк, если не сожрешь ты – сожрут тебя.
Он закрыл глаза, но сна не было, Дмитрий повернулся на правый бок, потом на левый, но его мучила бессонница. Мысль о смерти занимала все его мысли. Наконец-то он уснул.
* * *
На следующее утро медсестра привезла в палату завтрак.
– Тебе надо поесть, ты уже третий день ничего не ешь, – подвозя к нему тележку с едой, сказала она.
– У меня нет аппетита, – в ответ буркнул Дмитрий.
Она развернулась и пошла к выходу из палаты.
– Постойте! – глядя ей вслед, крикнул Дмитрий.
– Что-то хотели? – остановившись и развернувшись к нему лицом, тоненьким голоском поинтересовалась девушка.
– Да, можете принести мне тетрадь и простой карандаш? – осведомился Дмитрий.
– Хорошо, принесу, – ответила она, хлопнув дверью.
Спустя десять минут медсестра принесла ему карандаш и тетрадь. Дмитрий открыл тетрадь и начал писать рассказ о дочери генерала, чтобы занять свое время и отвлечься от плохих мыслей. Он думал над каждым предложением. За день он написал целый… тетрадный листок. Потом начал его перечитывать и, перечеркивая, делал много исправлений, в конце концов листок был полностью перечеркнут.
Дмитрий вырвал его, смял в комок и выкинул в мусорную корзину, стоящую около двери.
«Завтра начну с чистого листа», – подумал он и лег спать. В этот раз он уснул быстро и не думал ни о чём.
На следующий день он написал тетрадный листок без исправлений. И так изо дня в день Дмитрий упорно писал что-то в тетради.
Незаметно пролетела неделя. Он почти ничего не ел и очень сильно похудел. Стал почти скелетом с натянутой кожей. Потому что, когда он пил чай или компот, то они на вкус, казалось ему, были похожи на ржавое железо. Пил он лишь тогда, когда надо было утолить жажду. Через неделю, в понедельник, к нему в палату вошла вдруг… Катерина Гусева. В правой руке она держала пакет.
– Привет, – присаживаясь в кресло, произнесла девушка.
– Привет, – отложил на подоконник тетрадь с карандашом Дмитрий.
Екатерина высыпала на тумбу из пакета фрукты: бананы, апельсины, мандарины.
– Ну, как ты? – блеснув белоснежной улыбкой, осведомилась она.
– Как я? – усмехнулся он. – Хреново, как видишь.
– Я пришла в гости, может тебе какая-нибудь помощь нужна? Чувствую себя виноватой.
– Мне не нужна помощь, – твердо сказал он.
– Тогда, что ты хочешь? – спросила она, чуть не плача.
– Водки хочу! – резко рубанул он.
– Ну, сейчас куплю тебе водки, – встала с кресла и пошла к выходу девушка.
– Да, и возьми две бутылки, чтобы второй раз не бегать, – вслед крикнул он.
Спустя двадцать минут она и правда принесла ему что-то, когда вынула из пакета, оказалось – водка. Дмитрий очистил апельсин от кожуры, а Катя ему налила половину гранёного стакана.
– Разве так пьют настоящие солдаты? – выхватив у неё из рук бутылку, возмутился он.
И наполнил стакан до краёв, потом мгновенно его залпом выпил и закусил апельсином.
– Наливай ещё полный.
– Может, тебе больше нельзя? – спросила она.
– Мне всё можно, – ответил он.
Катерина безропотно наполнила ещё стакан, он и его залпом выпил. И также закусил мякотью апельсина. Потом он выхватил бутылку у неё из рук, опять налил стакан и выпил его.
– Ну, пей, ты же настоящий мужчина, – с усмешкой сказала Катерина.
И налив очередной стакан, поднесла его ко рту парня и резко начала заливать жидкость в рот.
– Кхе-кхе, – откашливаясь, Дмитрий поперхнулся и резко с размаха отвесил Катерине пощечину.
– Ты, что творишь, дура! – воскликнул он.
Она хотела в ответ ударить его по лицу, но он поймал её руку, и их глаза встретились. И что-то произошло. Может быть, небо упало на землю? Правда, никто вокруг них этого не услышал.
Они приблизили лица друг к другу и поцеловались. Их рты сплелись в едино целое, она схватила в руки его лицо, у него перехватило дыхание, и её сердце забилось сильнее. Девушка залезла на парня сверху. Они потеряли счет времени в поцелуе. Она резким движением сорвала с себя майку и откинула её в сторону. Он схватил её грудь. У неё закружилась голова. Дмитрий возбудился, сорвал с неё юбку. Он откинул одеяло в сторону. И они занялись страстной любовью. Их стоны сплелись в единую симфонию.
«Ты подарила мне свою улыбку, кусочек своего сердца, чувства, которые я испытываю… Ты – та единственная, которую я так долго ждал», – думал сквозь стоны Дмитрий. Во время секса он впервые ощутил, что он больше не одинок, что кто-то его любит. А значит, нужно радоваться жизни, несмотря ни на что.
* * *
На следующее утро он проснулся с улыбкой, у него появился аппетит, он съел завтрак и принялся продолжать писать рассказ. Воспоминания у него были только о ней. В его мыслях была только она. Он был одурманен запахам её волос, её губы на вкус были как клубника. Он закрывал глаза, и перед ним появлялась она.
Спустя месяц Дмитрия выписали, и он снял квартирку неподалёку от Казанского вокзала. Изо дня в день он писал свой уже роман, а не рассказ. Единственная мысль пронзала его мозг: если она уйдет от него, то он не выживет.
* * *
Екатерина в очередной раз прихорашивалась около зеркала, собираясь идти к нему на свидание. В коридор вышел её отец.
– Куда намылилась? – строго спросил он.
– На свидание, – подводя черной
