Квартира - Даша Почекуева
— Вы уверены?
— А как же. Я сама помогала Тамаре составлять характеристику для партсобрания. Его там круто чихвостили за то, что он попал в вытрезвитель.
— Да нет, — нетерпеливо возразил Фролов. — Я не об этом. Вы уверены, что Иванова уехала в Нижневартовск?
— Не верите — спросите у кадровиков.
В отделе кадров кипела жизнь. Секретарша после недолгих уговоров согласилась покопаться в бумагах. Среди бесчисленных папок, перевязанных тесемками, быстро нашлась нужная на букву «И». В ней было восемь Ивановых, но ни одной с инициалами «Т. С.». Фролов попросил посмотреть дела уволенных сотрудников, и гипотеза подтвердилась: Иванова Тамара Сергеевна тысяча девятьсот сорок второго года рождения в июне написала заявление по собственному желанию.
Фролов поблагодарил секретаршу, вышел в коридор и тут же столкнулся с Егоровым.
— А, Вовка! А я как раз хотел тебя на перекур позвать. Ты что тут делаешь?
— Тебя ищу, — солгал Фролов.
— Чуть не разминулись. Пошли покурим. Я как раз хотел спросить, что там у вас.
В курилке Фролов меланхолично уставился в окно. Егоров впился в него любопытным взглядом.
— Ну, рассказывай. Поговорил с Ленкой? Что говорит?
— Насчет чего?
— Насчет любовника, конечно.
Ах да, любовник. История с Сеней вылетела у Фролова из головы.
— Ничего.
— Так уж прямо ничего?
— Ну, раскаивается, — снова солгал Фролов. — Но она гордая, ты же знаешь.
— Гордая — это еще мягко сказано, — фыркнул Егоров. — Уже решил, что будешь делать?
Фролов перевел взгляд на Егорова.
— А что надо?
— Во дает. Ему жена изменяет, а он ни бе ни ме.
— Но ведь и правда. — Фролов не заметил, как сбился с вежливого тона на резкий. — Скажи, раз такой умный.
Егоров пристальнее всмотрелся в лицо Фролова с едва скрываемым удовольствием: задел, задел за живое.
— Я бы на твоем месте нашел этого Семена и душу из него вытряс. Чтоб неповадно было к чужим женам шары катить.
— И дальше что?
— С Ленкой провести воспитательную беседу. Объяснить как следует, что в другой раз ты ничего подобного не потерпишь и живо подашь на развод. Причем все будут на твоей стороне. А ей, может быть, даже на собрании достанется.
— Но ведь у нас ребенок.
— И что? Семьи с детьми, что ли, не разводятся? Да и сын у вас взрослый. Скоро сам на ком-нибудь женится.
— Ни на ком он не женится, — отрезал Фролов. — У него институт еще впереди, некогда за юбками бегать.
— Ой, да ладно тебе. Институт — это самое время. Вот в нашем возрасте романтические подвиги уже не с руки, а у Ваньки все впереди.
Фролов вспомнил про Ванькину Оксану и вчерашнюю ссору с женой, насупился и свернул разговор.
— Ладно, пойду я работать.
— Ты что, обиделся?
— Нет. Просто работать пора.
— Хочешь, достану для тебя адрес этого Семена?
— Нет, не беспокойся. Понадобится — сам найду.
— Воля твоя, — неодобрительно сказал Егоров. — Но если что, обращайся.
* * *День был долгий и скверный. Фролов, разбирая бумаги, то и дело возвращался мыслями к Егорову, и с каждой минутой настроение неудержимо портилось. Идти домой ему не хотелось. Отвлечься тоже было не на что. К шести, когда отдел опустел, он закончил план сверки, но все еще не ушел. На столе перед ним лежало стекло, а под стеклом — всякая дребедень: расписание трамваев, календарик и блеклая фотокарточка, где Фролов стоял на Ванькиной линейке рядом с Леной.
Некогда эти мелочи казались ему симпатичными. Все такое мелкое, грошовое, неинтересное. Зачем он положил сюда фотографию с Леной? Ваньки в кадре не было, вокруг мелькала ничем не примечательная линейка седьмого, что ли, класса; Лена на фотокарточке выглядела усталой, а Фролов — насупленным.
— Ух ты, Палыч! А я думал, все ушли.
Фролов вздрогнул и оторвал взгляд от фотокарточки под стеклом. В дверном проеме стоял взмыленный Ебелкин. Он держал за руку маленькую глазастую девочку с двумя белыми бантами.
— Здрасьте, — пролепетала девочка.
— Здрасьте, — сказал Фролов.
Ебелкин бросился к своему столу и запыхтел, выдвигая ящики.
— Представляешь, я ключи потерял… Пфф. Дырявая голова!.. Говорю охраннику: у меня запасные ключи в кабинете, без них домой не могу попасть. А он уперся рогом: нет, мол, все уже ушли. Вот сволочь, ты подумай. Как же ушли, если свет горит?
Как обычно, бегая по кабинету, Ебелкин производил много лишних звуков.
— А я и не знал, что это ты здесь. Думал, Петрович.
— Да, я… надо было задержаться.
— Палыч, ты мои ключи запасные не видел?.. А вот же они! — Ебелкин издал победный клич. — Фух, а я уже перепугался… Не на улице же ночевать… А ты чего так поздно тут сидишь? — Ебелкин скользнул взглядом по бумагам и изменился в лице. — Ёлки-моталки. Ты что, работу за нас доделываешь?
— Нет-нет… то есть да, но я уже доделал. Не страшно.
Ебелкин искренне расстроился.
— Палыч, прости, пожалуйста. Я с этой школой скоро башку потеряю. Все забыл.
Заперев кабинет, они вышли в темный коридор. Ебелкин тарахтел про школу и первоклашек. Лерочка держалась за его руку и с любопытством глазела по сторонам. Фролов тоскливо подумал, успеет ли в гастроном. Пожалуй, уже нет, но и ладно.
Он чувствовал себя усталым и разбитым. Ебелкин продолжал что-то рассказывать. Из вежливости Фролов кивал, делая вид, что слушает, а про себя с тоской думал: похоже, все-таки придется ехать домой. Сколько уже, шесть? Половина седьмого? Впереди долгий безрадостный вечер. Скорей бы все решилось с квартирой; получив квартиру, он, по крайней мере, какое-то время будет занят ремонтом. Будет приходить домой и что-то подклеивать, подпиливать, вешать полочки, разбирать ящички. Найдет себе занятие месяца на три вперед. А там уже зима кончится. Весной всегда легче.
Они дошли до остановки. Ебелкин наклонился, чтобы поправить воротничок на школьной
