Правила Лебядей - Елена Ровинская

– Такая женщина, – поддакивал оператор, – не для каждого.

И они оба кивали, глядя на Алену, как цирковые пони. Умильно и выжидающе. Словно ждали, что она встанет, скинет с себя одежду и скажет:

– Любите же меня, парни!

Вспомнив, как ровно три дня назад, она сказала примерно это самое президенту клуба, Алена покосилась на руководство. Те стойко делали вид, что ничего не слышат… Не видели, не помнят, не знают.

Прибежал Шура.

Он был в спортивном костюме. Пах «Хьюго Боссом» и коньяком. Шура снова пил днем. Его красное, сияющее лицо, немного подергивалось. Расслабленные мускулы пытались придать лицу трезвый вид.

Ему, похоже, успели доложить, что она пришла.

– Девочка моя! – сказал Шура, задыхаясь фальшивой радостью, которую Алена так привыкла считать настоящей.

Алена с большой охотой плюнула бы этому херу в рожу. Но жизнь давно научила ее суровой истине: прав не тот, кто прав, а тот, у кого этих прав больше.

В желудке, бурля, сошлись кислота и желчь. Но на губах были мед и масло.

– Ваша? – переспросила она при всех. Чего уж? Все они там сидели. – Ни фига!.. Меня повысили до девочки Станислава Сергеевича.

Шура натужно посмеялся, косясь на Аркадия и пригласил Алену на чай. Ей не хотелось с ним разговаривать, но Шура настаивал. Обещал, что после, все игроки дадут ей по интервью и даже сами же микрофон друг другу подержат.

Он привлекал к ней внимание.

Алена встала и перепрыгнув через перила, опустилась на резиновую дорожку, лежавшую на полу.

Шура немедленно сгреб ее и прижав спиной к собственной груди, поволок к себе. Алена сделала лицо Барсика, которого стиснули, не дав пойти по своим делам и молча позволила ему идиотничать.

Секретарша подала чай.

Шура был расслаблен и нежен, как никогда. Ненависть Алены поднялась к горлу. Шура месяц зазывал ее на чаи. Сюда. К себе в кабинет. Алена не соглашалась. Она понимала, что это значит: он экономный. Точнее, жлоб. Со жлобами Алена старалась ничего не иметь, но Шура дарил ей то, что было важнее денег. Внимание первого вице-президента хоккейного клуба. И это было для нее ценно. Нельзя было добровольно отказываться от этого. Ни ради денег, которые дал ей Стэн, ни ради мажористого брата Ангелы. Сейчас она могла зарабатывать исключительно головой. Это казалось трудным и непривычным. Даже сиськи были теперь не козырем, а помехой: на них слетались ненужные ей мужчины и усложняли без того уже непростую жизнь.

– С тобой все в порядке? – не выдержал Шура. – Ты очень странно одета.

Алена не поняла. Она никогда по поводу одежды не заморачивалась. Он тоже. Девушке, которая работает ночью, достаточно красивых трусов и макияжа поярче. Но он деликатно показал на ее кофту. И Алена обнаружила, что кофта на ней надета на левую сторону.

– И вся такая бледненькая. Ты здорова, моя хорошая?

Алена набычилась. Да уж, придется сменить привычки. Девушке, которая работает днем, нельзя ходить совсем не накрашенной. Нужна одежда и более ранний подъем.

– Надеюсь, – сказала она и коротко рассмеялась, вспомнив мирамистин. – Во-всяком случае, Стасик клялся, что он здоров.

На этот раз Шура покраснел и прокашлялся.

Как ей вообще удалось поверить, будто бы этот хер влюблен? Как она могла быть такой тупой и самонадеянной?

– Стас очень жесткий, – невнятно промямлил он.

Она промолчала, глядя на часы на его рабочем столе.

Шура завел бессвязную беседу о чем-то. Издалека. Алена водила пальцем по ободку кружки и думала о своем. Раньше ей платили за что-то вроде позавчерашнего. За посиделки на кожаных диванчиках. За танцы, за напитки, за красоту.

Ей даже жаль было теперь краситься. Для кого? Зачем? А ведь сначала было не жалко. Скакала вокруг него. Разве что «приваты» бесплатно не танцевала. И вот… тысяча долларов вновь умерила ее гнев.

– …как ты относишься к роли любовницы? – уловила она краем уха и посмотрела на Шуру.

Тот томно качался на ягодицах и улыбался.

– Вашей? – спросила Алена, смягчив свою дерзость улыбкой. – Или Его?

Шура был в подобных делах хорош. Как гибрид угря с дипломатом. Он даже не дрогнул. Продолжал улыбаться.

– В общем.

– В общем я не согласна, – сказала Алена. – Я очень против общего пользования себя, как женщины.

Она присела в реверансе и распрощалась, оставив Шуру гадать, какие у нее планы на Стаса.

Клуб кормящих

Алена сидела на просмотровке и переписывала синхрон, ощущая спиной взгляд Бонечки. Слова игрока никак не хотели укладываться в пятнадцать секунд. Она крутила запись то туда, то сюда, размышляя, что вырезать и как склеить. Но мысли блуждали далеко-далеко.

Бонечке тем временем очень хотелось есть. Она уже пять раз намекнула, но Алена только сделала громче звук. Один раз – ладно, но не каждый же день! Она ей, как ни крути, не мать. Когда кто-то тронул ее за плечо, она лишь раздраженно скинула руку.

– Я же сказала нет, Элина! Не буду я тебе еду покупать!

Раздался смех, и она обернулась. Испугалась, что Бонечка с голодухи спятила. Но рядом с ней была не она. Это Ангелина Кан, непонятно как попавшая в отдел новостей, расхохоталась.

– Добро пожаловать в клуб Кормящих, – сказала она.

Алена сняла наушники, немного оцепенев.

– Ой, все! – обиделась за их спиной Бонечка. – Один раз купила две сушки и все, пиздец, благодетельница!

Она поднялась, попросила у кого-то из коллег сигарету и провожаемая злобными взглядами добрых самаритян, вышла. Ангелина помахала кому-то рукой, Алена не поняла, кому. Коллеги то входили, то выходили из круглого кабинета. Сев на корточки, Ангелина шепнула:

– Можем поговорить?

Алена кивнула.

Умом она понимала, что с Олегом что-то очень сильно не то. Но все равно, в глубине души на что-то надеялась. Проплакав ночь напролет, она решила признать произошедшее кармой. Наказанием за то, как разговаривала с бедным Андреем, который знал Олега три с лишним года подряд.

Они вышли в предбанник с двумя матерчатыми диванами и сели, не в силах поднять друг к другу глаза.

– Я знаю, что ты его не нарочно забыла. Будь ты настолько тупой, ты бы никогда так много не заработала…

– Спасибо! – жидко улыбнулась Алена. – Ты не обязана передо мной извиняться: я примерно знала, на что иду. Просто предполагалось, что я никогда его больше не увижу.

– Пфф!.. – выдохнула Злобина. – Я думала, ты меня ненавидишь.

– Лина! – уверенно сказала Алена. – У меня было две неудачных любви подряд. Сперва с водителем, затем с Шурой. Шуре я нос утерла, когда с его братом переспала. Пусть теперь докажет, что я на самом деле его любила, а не пыталась развести на бабло. Водитель был гораздо стыднее. И вот, представь себе: он скандалит, требуя выйти поговорить, я выхожу, а там – твой прекрасный брат с приветливым лицом Ганнибала Лектора. Водитель распсиховался, уехал с работы и, по ходу, ушел в запой, – она хлопнула в