Николай Гоголь - Миргород (сборник)

РЛ1 — что он [хочет] хотел сделать

Но когда возвратился он домой, когда увидел, что пусто в его комнате, что даже стул, на котором сидела Пульхерия Ивановна, был вынесен ~ и слезы, как река, лились из его тусклых очей.

РЛ1 — что [стула нет того] даже тот стул

Его старались не выпускать с глаз; от него спрятали все орудия, которыми бы он мог умертвить себя. РЛ1, М;

П, Тр — из глаз

Они вбежали в его комнату и увидели его распростертого с раздробленным черепом.

Тр — в комнату

Даже за столом не клали возле его ножа ~ и бросился под колеса проезжавшего экипажа. РЛ1, М;

П, Тр — возле него

Ему растрощило руку и ногу; но он опять был вылечен. РЛ1, М;

П, Тр — раздробило

Я вошел за ним в комнаты; казалось, ~ я ощутил в себе те странные чувства, которые одолевают нами, когда мы вступаем первый раз в жилище вдовца, которого прежде знали нераздельным с подругою, сопровождавшею его всю жизнь.

Тр — овладевают

Я вошел за ним в комнаты; казалось, ~ я ощутил в себе те странные чувства, которые одолевают нами, когда мы вступаем первый раз в жилище вдовца, которого прежде знали нераздельным с подругою, сопровождавшею его всю жизнь.

Тр — в первый раз

Чувства эти бывают похожи тогда, когда видим перед собою того человека, которого всегда знали здоровым, без ноги. РЛ1, М;

П, Тр — на то

Чувства эти бывают похожи тогда, когда видим перед собою того человека, которого всегда знали здоровым, без ноги. РЛ1, М;

П, Тр — без ноги человека, которого всегда знали здоровым

Во всем видно было отсутствие заботливой Пульхерии Ивановны: за столом подали один нож без колодочки; блюда уже не были приготовлены с таким искусством. РЛ1, М;

П, Тр — без черенка

Я старался его чем-нибудь занять и рассказывал ему разные новости, ~ и мысли в нем не разбродились, но исчезали.

Тр — не бродили

Часто поднимал он ложку с кашею, вместо того, чтобы подносить ко рту, подносил к носу, ~ и тогда девка, взявши его за руку, наводила на цыпленка. РЛ1, М;

П, Тр — и вместо

Часто поднимал он ложку с кашею, ~ вместо того, чтобы вонзить в кусок цыпленка, он тыкал в графин, и тогда девка, взявши его за руку, наводила на цыпленка. РЛ1, М;

П, Тр — воткнуть

"Вот это то кушанье", сказал Афанасий Иванович, ~ но он собирал все усилия, желая удержать ее.

РЛ1 — блюдо [начал он]

"Вот это то кушанье", сказал Афанасий Иванович, ~ и я заметил, что голос его начал дрожать и слеза готовилась выглянуть из его свинцовых глаз, но он собирал все усилия, желая удержать ее.

РЛ1 — слезы готовы были выглянуть из его тусклых глаз

"Вот это то кушанье", сказал Афанасий Иванович, ~ и я заметил, что голос его начал дрожать и слеза готовилась выглянуть из его свинцовых глаз, но он собирал все усилия, желая удержать ее.

РЛ1 — и как будто хотел удержаться

"Это то кушанье, которое по… по… покой… покойни…" и вдруг брызнул слезами.

РЛ1 — блюдо

Рука его упала на тарелку, тарелка опрокинулась, полетела и разбилась, ~ и слезы, как ручей, как немолчно точущий фонтан, лились, лились ливмя на застилавшую его салфетку.

РЛ1 — упала на пол

Рука его упала на тарелку, ~ и слезы, как ручей, как немолчно точущий фонтан, лились, лились ливмя на застилавшую его салфетку. РЛ1, М;

П, Тр — текущий

Рука его упала на тарелку, ~ и слезы, как ручей, как немолчно точущий фонтан, лились, лились ливмя на застилавшую его салфетку.

РЛ1 — лились [и падали] сами

Боже! думал я, глядя на него: пять лет всеистребляющего времени — старик уже бесчувственный, старик, которого жизнь, казалось, ни разу не возмущало ни одно сильное ощущение души, ~ и такая долгая, такая жаркая печаль?

РЛ1 — [сильное] движение

Боже! думал я, глядя на него: ~ вся жизнь, казалось, состояла только из сидения на высоком стуле, из ядения сушеных рыбок и груш, из добродушных рассказов — и такая долгая, такая жаркая печаль?

РЛ1 — нет

Что же сильнее над нами: страсть или привычка? Или все сильные порывы, весь вихорь наших желаний и кипящих страстей — есть только следствие нашего яркого возраста, и по тому одному только кажутся глубоки и сокрушительны? Что бы ни было, но в это время мне казались детскими все наши страсти против этой долгой, медленной, почти бесчувственной привычки.

РЛ1 — нет

Или все сильные порывы ~ по тому одному только кажутся глубоки и сокрушительны? РЛ1, М;

П, Тр — только по тому одному

Несколько раз силился он выговорить имя покойницы, но на половине слова ~ и плач дитяти поражал меня в самое сердце.

РЛ1 — и не мог, на половине [речи]

Вам, без сомнения, когда-нибудь случалось слышать голос, называющий вас по имени, который простолюдимы объясняют так: что душа стосковалась за человеком и ~ следует неминуемо смерть. М;

П, Тр — простолюдины

Вам, без сомнения ~ простолюдимы объясняют так: что душа стосковалась за человеком и призывает его; после которого следует неминуемо смерть. РЛ1, М;

П, Тр — тем

Вам, без сомнения, когда-нибудь случалось слышать голос, ~ после которого следует неминуемо смерть. РЛ1, М;

П, Тр — и после

Я помню, что в детстве я часто его слышал: иногда вдруг позади меня кто-то явственно произносил мое имя. РЛ1, М;

П, Тр — часто

День обыкновенно в это время был самый ясный и солнечный; ни один лист в саду на дереве не шевелился, тишина была мертвая, даже кузнечик в это время переставал, ~ я бы не так испугался ее, как этой ужасной тишины, среди безоблачного дня. РЛ1, М;

П, Тр — переставал кричать

Предприимчивый приказчик вместе с войтом перетащили в свои избы все остававшиеся старинные вещи ~ не могла утащить ключница. РЛ1, М;

П, Тр — оставшиеся

Накупил шесть прекрасных английских серпов ~ имение через шесть месяцев взято было в опеку. РЛ1, М;

П, Тр — английских

Мудрая опека ~ перевела в непродолжительное время все куры и яйцы. РЛ1, М;

П, Тр — всех кур и все яйца

Он до сих пор ездит по всем ярмаркам в Малороссии; тщательно осведомляется и применивается к ценам на разные большие произведения ~ и вообще всё то, что не превышает всем оптом своим цены одного рубля.

Тр — осведомляется о ценах

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ТЕКСТ ГЛАВЫ VI ВТОРОЙ РЕДАКЦИИ "ТАРАСА БУЛЬБЫ"

Андрий едва двигался в узком земляном коридоре, следуя за татаркой и влача за собой мешки и хлеб. "Скоро нам будет видно", сказала провожатая: "мы подходим на место, где оставила я светильню." И точно, темные земляные стены начали понемногу озаряться [в рукописи: озираться]. Они достигли небольшой площадки, где, казалось, была часовня — что-то в роде маленького олтаря, и виден был образ, почти изгладившийся, католической мадонны с лампой перед ним. Татарка наклонилась и подняла с земли старинную лампу на высокой медной ножке с висевшими на медной цепочке щипцами, шпилькою для поправки светильни и гасильником. Тут же зажгла ее огнем лампы. [Свет усилился и, освещая их, напоминал картины della notte]. Свет усилился и они, идя вместе, то освещаясь сильно огнем, то набрасываясь темною, как уголь, тенью, напоминали картины della notte, живость которых увеличивала сильная противуположность изнуренного, бледного лица татарки и свежего, кипящего здоровьем и румянцем юности лица рыцаря. Проход стал как будто шире. По крайней мере, Андрию можно уже было выпрямиться. Он рассматривал с любопытством эти низенькие стены, и много<е> напомнило ему киевские печеры. Также местами видны были углубления в стенах и стояли кое-где [и] гробы; местами даже попадались просто человеческие кости, от сырости сделавшиеся мягкими и рассыпавшиеся в муку. — И здесь также, видно, жили святые люди и укрывались также от мирских бурь и горя и обольщений. Сырость местами была очень сильна: под ногами их иногда была совершенная вода. Андрий должен был часто остановливаться, чтобы дать отдохнуть своей спутнице. Усталость беспрестанно возобновлялась. Небольшой кусок хлеба, который она проглотила, произвел боль в ее желудке, отвыкшем совершенно от пищи, и она оставалась часто без движения на одном месте. Наконец они встретили перед собою запертую дверь. "Ну, слава богу! мы пришли." Подняла кулак постучать в нее и не имела сил. Андрий ударил довольно <сильно> и за дверью отозвался глухо отголосок, дававший знать, что находилось за ними большое пространство. Минут через несколько загремели ключи; кто-то сходил по лестнице. Наконец дверь отперлась; их встретил монах, стоявший на узенькой лестнице с ключами и свечой в руках.

Андрий несколько остановился при виде католического монаха, которых вид производил всегда презрение в козаках и которых они вешали наравне с жидами. Монах тоже с своей <стороны> отступил назад при виде запорожского козака. Одно слово, невнятно произнесенное татаркою, его успокоило. Он посветил им, запер за ними дверь и ввел их по лестнице вверх, и они очутились под высокими сводами монастырской церкви. У одного из олтарей, с высокими свечами, стоял на коленях священник и тихо молился. Около него с обеих <сторон> стояли два молодые клироса в лиловых мантиях, и белых <шемизетках> с кадилами в руках. Казалось, совершалась молитва. Он молился о ниспослании чуда, о спасении города, о подкреплении падающего духа, о ниспослании терпения, о удалении злого духа, нашептывающего ропот и робкий малодушный плач на земные несчастия. Несколько женщин, похожих на привидения, стояли на коленях, опершись на стулья и скамьи, бывшие среди церкви. Несколько изможденных мужчин печально стояли на коленях, прислонясь у колонн. Окно над олтарем озарилось розовым румянцем утра и на темный церковный пол упали от него голубые и желтые кружки света, осветившие темную церковь. Весь олтарь в своем далеком углублении показался в сиянии; кадильный дым остановился на воздухе, освещенный радужным облаком. Андрий с каким-то благоговейным изумлением глядел из своего темного угла на это чудо, произведенное освещением. В это время раздался величественный рев органа и наполнил всю церковь. Становясь гуще, громовые протяжные звуки, то усиливались, то исчезали и, обратясь в небесную музыку, потом опять обращались в рев и гром, и затихли, и долго еще громовые рокоты носились, дрожа, под сводами. С каким то <дивным чувством?> дивился с полуразверзстым <ртом> Андрий величественной музыке. В это время услышал, как татарка его дернула за козацкую свиту, сказав: "пора!" Они перешли через церковь, почти незамеченные никем, и вышли на площадь. Заря уже давно занялась и всё возвещало восхождение солнца. Площадь была почти квадратная; вся середина ее состояла из засохшей земляной груды, показывавшей, что грязь <на> ней залеживалась не на шутку во время дождей. Небольшие каменные и глиняные домы в один этаж, с видными в стенах деревянными сваями, перекрещенными косвенно завязывавшими их деревянными связями, как строились тогда у городских обывателей, какие остались кое-где и поныне, с непомерно высокими крышами, наполненными бездною слуховых окон и отдушин. На одной стороне, близь церкви, выше других возносился, вероятно, городовой магистрат или тому подобное здание в два этажа с надстроенным наверху, в две арки, бельведером, где стоял, как [солдат воин] часовой, опершись [на ружье и смотря] большой крышкой, часовой циферблат [виден]. Площадь была пуста. Но Андрию почудилось какое-то слабое стенание. Он заметил на другой стороне ее лежавших два тру<па> в каких-<то> судорожных по<ложениях?>. В то время, когда он, желая рассмотреть их, <сделал> несколько шагов, он споткнулся на что-то лежавшее у ног его; опустив глаза вниз, он увидел, что это было мертвое <тело> жидовки. Казалось, она была еще молода, хотя в искаженных, изможденных чертах ее с первого раза нельзя было сего видеть. На ее голове был шелковый <платок?>; жемчуги, или бусы в два ряда видны были на ее наушниках. Две, три длинные, все завившиеся кудри падали на высохшую шею с натянувшимися жилами. Возле нее лежал ребенок, судорожно схватившись рукою за тощую грудь и скрутивший ее в своих пальцах. Он уже не плакал и не кричал, и только по опускавшемуся и поднимавшемуся животу можно было думать, что он еще не умер или, по крайней мере, испускал последнее дыхание. Они поворотили в улицы [и на каждом шагу останавливали их жертвы голодной <смерти?>, так] и были остановлены каким-то беснующимся, который почти что вцепился ему <в свитку?>, крича: "хлеба!" Он бросил ему хлеб, на который тот бросился подобно бешеной собаке, весь изгрыз, искусал и тут же на улице умер в судорогах от долгой непривычки [не] принимать пищу. На каждом шагу поражали их жертвы голода. Казалось, как будто, не вынося мучений в домах, <жители> выбежали на улицы. У ворот одного <дома> сидела старуха, и нельзя было сказать, заснула или так позабылась; по крайней мере, она, казалось, не слышала ничего и, опустив голову на грудь, не двигалась ни одним суставом. С крыши одного дома [висело на веревочной петле тело] висело [высохнувшее] вытянувшее<ся> исчахлое тело. Бедняк, видно, не мог вынести до конца страданий голода и самоубийством захотел ускорить <конец свой?>. [Будучи свидетелем сих страшных <мучений?>, Андрий не мог не изъявить изумления татарке, как они, погибая такою лютою смертью, всё еще [не сдают] думают защищать город]. "Но будто бы однако же" так [говорил] сказал он: "ничего у вас не осталось, чем бы питаться. [Когда] Обыкновенно, когда не останется ничего и когда человеку [в крайнос<ти>] пришла последняя крайность, он питается теми тварями, которых запрещает закон и всё <1 нрзб.>." "Но что же будешь есть?" сказала татарка: "всё переели: и коней, и собак, и котов. В городе ведь запасу только и было, что дня на три: всё навозят из деревень." "Как же вы", сказал <Андрий>: "претерпевая такую лютую смерть, всё еще думаете защищаться?" "О! воевода бы давно его выдал", сказала <татарка>: "зажег бы, как хотели было, но третьего [дни был тайный гонец с приказом подождать и что [ведет] идет войско на помощь, и от того все готовы умереть да ждать] дни полковник, который в Бужанах, пустил в город сокола с запискою, чтобы не отдавать города, потому что он сам идет на выручку и ожидает только другого полковника, чтобы вместе с ним итти. Но вот уж мы пришли к дому."