По ту сторону моря - Пол Линч
Всегда есть выбор, верно, Толстый? Выбор и его последствия. Одно влечет за собой другое. И все это понимают.
Боливар старается не встречаться с Эктором взглядом.
Эктор говорит, что человек может знать о себе? Это сложная материя. У всех по-разному. Вот ты, Толстый, утверждаешь, что жизнь проста. Но нельзя не учитывать волю. Как сильно воля определяет человека. Насколько человек сознает свою волю. Путь, который прокладывает воля, слепой или нет? У всех по-разному. Но мы говорим о тебе, Толстый. О той воле, что внутри тебя. Тогда на берегу. Ты отдавал себе отчет в том, что творишь? Твоя лодка, на которой ты собирался выйти в море, и дальше, по ту сторону. В шторм. Навстречу моей смерти. Ты действовал, не задумываясь о причине своих действий. А была ли причина? Может быть, некое зло у тебя внутри. Злобная воля, которая ведет тебя, Толстый, вслепую, от одного к другому. Воля ищет то того, то сего. Видишь ли, Толстый, ты не человек, а неразумная тварь. Тупая скотина. У тебя есть инстинкты. Ты животное, подчиняющееся инстинктам. Человек, которым ты себя считаешь, его не существует. А значит, Толстый, тебя нет. Ты ничто. Все проще простого.
Боливар сидит с закрытыми глазами, вжимая острие в ладонь. Слышит, как птица клюет дерево. Тихий смех Эктора.
Боливар просыпается от тревожного сна. Открывает глаза, перед ним затянутое небо, пустая ширь океана. Затем слышит, как Эктор выбирается из ящика. Боливар сжимает нож. Тело Эктора будто плывет во тьме. Затем рядом раздается шепот.
Не спишь, Толстый? А хочешь знать, что с ней случилось? С твоим ребенком. Сказать?
Убирайся.
Утром он свежует птицу, когда Эктор вылезает из ящика. Костлявая рука ощупывает борт.
Боливар шагает ему навстречу с ножом в руке.
Хорошо спал, Толстый?
Между ними висит душное марево, пока порыв ветра не откидывает волосы с глаз Эктора.
Боливар смотрит в бескровное лицо.
Эктор смотрит на Боливара неподвижным слепым взглядом.
Боливар кричит. У тебя нет глаз. Их выклевали птицы. Почему ты притворяешься, что видишь?
Эктор пожимает плечами и разводит руками.
Говорит, слепота – это разновидность зрения. Разве мы не слепы, когда видим сны? Как-то же мы их видим. Порой совершенно четко. Сон отражает то, что боишься увидеть наяву. О чем боишься подумать. Сколько людей ищут реальность во сне? Тебе такое и в голову не приходило, Толстый. Я знаю, чтó для тебя реальность, но ты не можешь позволить себе ее увидеть.
Я сказал, отвали от меня.
Ты бросил своего ребенка, Толстый. Свою единственную дочь.
Я же сказал, отвали.
А кстати, сколько ей было лет? Три? Четыре годика? Каким бывает ребенок в этом возрасте?
У Боливара перехватывает дыхание. Он боится шевельнуться. Снова и снова повторяет себе, не слушай, его слова – ложь.
Он неуклюже отступает, пока не упирается в корпус лодки. Закрывает глаза от режущего света. Тычет лезвием в ладонь, чувствуя кровь.
Дочь стоит в тени отца, говорит Эктор. Скажи, Толстый, кто этот мужчина? Да какой он мужчина, ее отец? Взял и сбежал. Видишь исчезающий силуэт? А ты знаешь, где она сейчас? Знаешь ее историю? Ребенок, который никогда не знал твоей любви. Я расскажу тебе, Толстый. Будешь знать, что ты посеял. Когда женщина не знает любви, она выбирает вместо нее унижение. Твоя дочь стала шлюхой. У нее было столько мужчин, что не сосчитать. Ее имели члены картеля, от которых ты удрал. Имели, как собаку. По очереди, сначала один, потом другой, потом по двое, а после перерезали ей горло и бросили в горах. Этого следовало ожидать. Тебя не было рядом, чтобы защитить ее от такой жизни. Что посеешь, то и пожнешь, Толстый, ты согласен?
Боливар сидит, раздирая лицо ногтями. Борода мокра от слез и крови. Скула распухла от ударов кулаком. Он мотает головой и говорит: его слова – ложь, ложь, он не может знать правду, откуда ему знать правду? Он тянет себя за волосы и смотрит в ее лицо. Лицо соткано из теней, летучих, почти неразличимых, бескровный подводный цветок. Он шепчет имя дочери, пока оно не начинает звучать странно для его собственного уха. Он спрашивает себя, кем ты был? Каким ты был? Почему ты это сделал? Что ты натворил? Боливар в отчаянии заламывает руки.
Он вжимается в борт, изможденная тень вырастает из его тела. Руки сильно трясутся. Затем Боливара пронзает мысль. Он вскидывает голову и орет, это неправда! Я бы знал! Мой кузен был в курсе, где меня искать. Никто не знал, кроме него.
Он разражается диким хохотом, встает и, размахивая ножом, зовет Эктора.
Ты лжец, говорит он тому. Я знаю, что ты замыслил. Ты пытаешься меня надуть. Хочешь забрать себе эту лодку.
Твой кузен давно умер, отвечает Эктор.
Затем говорит, ты поосторожнее с ножом, я ведь не увижу, когда ты приблизишься.
Эктор начинает выползать из ящика. Боливар наблюдает, как он ощупью пробирается к птицам. В груде мертвых птиц три живые: две чайки и крачка. Слепыми руками Эктор сворачивает им шеи. Швыряет за борт и оборачивается к Боливару.
Что бы ты ни делал, Толстый, все бессмысленно. Ты от этого никуда не денешься. То, что ты совершил, останется с тобой навсегда.
Боливар затыкает уши пальцами.
Эктор разводит руки, и кажется, будто он пристально смотрит на них, словно каждая ладонь отмеряет некую истину.
Затем пожимает плечами.
А напомни-ка мне, как звали твою мать?
Боливар разворачивается, открывает глаза, смотрит на Эктора и, сжав нож, бросается к нему.
Не смей говорить про мою мать.
Вот как, ее звали Эстель. Вот как ее звали. Ты не слишком много про нее рассказывал, про родную мать. Похоже, ты и ее хочешь забыть. Какой позор. Может быть, даже преступление. Бремя, которое приходится нести матери. Каждые роды оставляют рану, потому что ребенок выходит из ее сердца. Сердце разрывается от любви. Эту рану не залечить. Но вот в чем вопрос, Толстый. Чем должен отплатить матери сын? Вот ты, например, закрыл от нее свое сердце. Она смотрела, как ты уходишь. Отверг материнскую любовь. Допустим, так поступают все мужчины. Но ты ушел из ее жизни так легко, словно дверь закрыл. Она спрашивала себя снова и снова, в чем она провинилась? Проклинала собственную утробу. Хотела вырвать ее, чтобы тебя не рожать. Она так и не узнала, каким ты стал. А когда умирала, тебя не было рядом. Да, Толстый, все это было…
Боливар с тихим стоном опускает голову, зажимая уши руками. Она не умерла, она не умерла, он лжет. Внутри нарастает вопль, горький, дикий. Вопль раздается из движущегося тела. Руки тянутся вперед, тело натыкается на Эктора, руки хватают его за волосы, за горло, руки тащат Эктора вдоль палубы, поднимают над бортом, Эктор орет, умоляет, в его руках совсем нет силы. Неожиданное проклятие срывается с губ Боливара, когда Эктор поднимается в воздух и оказывается за бортом. Глаза наблюдают, как Эктор молотит руками по воде, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но слепому разуму посреди моря уцепиться не за что, Эктор вертится, вопит, орет Боливару, спаси меня, я ничего не вижу…
Наступает молчание. Глаза смотрят в неподвижную воду.
Опустошенный и бездыханный, он лежит, прислонившись к борту лодки. Голова опущена. Руки дрожат на коленях. Думать не хочется. Но разум кричит изнутри.
Зачем ты это сделал? Они узнают, что это ты. Это будет легко доказать. Скажут, что ты убил его и съел. И как ты докажешь, что ничего такого не делал?
Око за око.
Око за око за око. Так заведено. Они
